выспались — хотя Гарнет была уверена, что сам Люк и Хани поступили точно так же: большую часть ночи не сомкнули глаз и отдавались друг другу с такой страстью, словно их разлучали на всю жизнь. Дикие порывы сменялись нежными ласками, пока оба не пришли в полное изнеможение.
Флинт был полон противоречий, с теплотой думала Гарнет, такой нежный и озабоченный тем, чтобы доставить ей наслаждение. И такой беззащитный на пике блаженства.
Неужели он никогда не признается в своих чувствах?
В полдень Люк остановил стадо и подскакал к ней.
— Как дела, Гарнет?
— Пока ничего. Гораздо легче, чем я ожидала.
Люк усмехнулся:
— Хотелось бы услышать от тебя то же самое к концу перегона. Дам коровам пару часиков передышки — пусть попасутся. И ты отдохни и поешь.
Когда Гарнет оказалась у походной кухни, Хани и Мод уже развели костер, а на треноге над огнем висел чайник и булькал кипящий кофейник.
— Как вкусно пахнет. — Она потянула носом, опустилась у костра и блаженно растянулась на траве.
— Скоро все будет готово, — откликнулась Мод. — Ну, как твой зад, девочка?
— Прекрасно, Мод. Я только что говорила об этом Люку. Мое волнение оказалось напрасным.
— Погоди радоваться. Уж задница будет точно болеть от седла. — Старая кухарка расхохоталась собственной шутке и, наклонившись над костром, помешала перец в горшке.
— Тебе помочь? — Гарнет увидела, как Хани выкладывает на откидной стол тесто для песочного печенья.
Но та только мотнула головой и подмигнула в сторону Джоша:
— У меня есть помощник.
— Мне неловко смотреть, как вы с Мод работаете, а я отдыхаю, — призналась Гарнет.
— Зато я рада, что не трясусь в седле, — успокоила ее подруга. — Я ведь почти не умею ездить верхом. Люк меня как-то начинал обучать, но я оказалась неспособной ученицей. — Запустив руку в ящик, она выудила оттуда сковороду для печенья. — Гарнет, а почему бы тебе не поваляться в холодке под моим фургоном?
— Пожалуй, я так и сделаю, — ответила та, опрокинулась на спину и закрыла глаза. Проснулась она через час оттого, что Хани трясла ее за плечо. К этому времени все остальные уже успели поесть. Пока Гарнет опустошала свою тарелку, подошел Джеб, ведя под уздцы свежую лошадь. Его губы растянулись в приветливой улыбке:
— Добрый день, мэм. Возьмете подменную лошадь?
— Нет, моя еще ничего.
— Тогда счастливого пути, мэм!
— Джеб, надеюсь, ты всю дорогу не будешь звать меня мэм? Мое имя Гарнет.
— Хорошо, мисс Гарнет. — И, вскочив в седло, юноша пришпорил коня.
Вскоре Люк решил, что коровы достаточно насытились, и погнал стадо дальше. К тому времени как последние животные поравнялись с фургонами, Хани и Мод управились с посудой и были готовы двинуться вперед. Когда фургон Хани проезжал мимо, она махнула подруге рукой:
— Увидимся за ужином!
Всю вторую половину дня Гарнет внимательно следила, чтобы ни одна корова не уклонялась в сторону. Хотя утром она и видела, что отбившихся животных легко и без сопротивления загоняли обратно, к своему делу относилась с великим тщанием. Мысль, что утрата каждой коровы повлечет за собой убытки для всей семьи, не давала ей покоя, и, решив, что на правом фланге не будет потерь, окидывала стадо зорким взглядом.
Вот один теленок выбился из гурта, и она тут же направила в его сторону лошадь, но мгновенно столкнулась с разъяренной коровой. Мать бросилась между детенышем и мустангом.
Кобыла Гарнет оказалась натренированной и готовой к непредсказуемым действиям животных. Она вильнула влево, и Гарнет задохнулась от боли, потому что рог прорвал ей джинсы и чиркнул по ноге. Лошадь, обученная не выпускать животных из стада, своим крупом стала оттеснять животное обратно, но этим привела корову в еще большую ярость.
Гарнет догадалась, что мать попросту пытается пробиться к теленку, и, дернув поводья, увела кобылу с дороги. Корова подбежала к детенышу, ткнулась в него мордой, и оба засеменили обратно в стадо.
Наездница почувствовала, что джинсы начинают промокать от крови, и осмотрела рану. Та хоть и крови-ла, но, к счастью, оказалась неглубокой. Медикаменты хранились в походной кухне, поэтому пришлось снять с шеи повязку и, намочив ее водой из фляги, приложить к ноге. Наскоро обработав ногу, Гарнет поспешно вернулась на свое место на правом фланге.
Солнце клонилось к закату, когда Гарнет расседлала кобылу и передала Джебу. Она отнесла тяжелое седло к костру и рухнула на землю — измотанная, измочаленная, с негнущимся телом. За исключением двух часов в середине дня, она все время от восхода до заката провела в седле. Несколько раз глубоко вздохнув, молодая женщина лежала неподвижно, пока не почувствовала, что усталость начинает отступать. Гарнет уже собиралась подняться и направиться к походной кухне, когда появился Флинт.
Он расседлал Сэма и бросил свое седло рядом с седлом Гарнет.
— Привет, рыжая. Как прошел день?
— Все время сидеть на лошади и ничего не делать — от этого очень устаешь, — призналась она.
— А что с твоей ногой?
— Да так, ничего. Небольшая царапина.
Флинт опустился на колени и снял повязку.
— Чем поцарапала?
— Рогом. Лошадь вильнула в сторону, а корова пошла ей навстречу.
— Не двигайся. Сейчас промою, — приказал он, и Гарнет вдруг почувствовала, что совершенно не в силах сопротивляться.
Вскоре Флинт вернулся с бинтом и бутылкой виски, а за ним спешила Хани, держа в руках миску с горячей водой.
— Ты в порядке, Гарнет? Флинт сказал, что ты поранила ногу.
— Простая царапина, Хани.
— Боже! — воскликнула женщина, взглянув на пораненную ногу подруги. — Давай промою горячей водой.
— Я сам, — перебил ее Флинт. — У вас с Мод и так хлопот полон рот.
— Хорошо, — согласилась Хани. — Но если что- нибудь потребуется, сразу меня позови, — и побежала к походной кухне.
— Сними-ка джинсы, — попросил Флинт.
— Не здесь же! — запротестовала Гарнет. — Могут увидеть.
— Где твое одеяло?
— В фургоне у Хани.
Флинт поспешно отцепил одеяло от своего седла и раскатал скатку.
— Прикройся этим, пока не промою царапину. Нам только заражения не хватало. — И как только Гарнет отцепила ремень с револьвером, быстро добавил: — Кстати, с удовольствием помогу тебе снять джинсы.
— На это ты всегда готов, — рассмеялась она.
Флинт в ответ улыбнулся:
— Сапоги не снимай.
Оглянувшись и убедившись, что они одни, Гарнет прикрыла бедра одеялом. Флинт, хмурясь, стер запекшуюся кровь и принялся изучать царапину.
— Здорово ободралась. — Он откупорил бутылку виски. — Это продезинфицирует ногу, но будет немного жечь.
Оказалось, что он совсем не преувеличивал. Гарнет пришлось стиснуть зубы, когда огненная жидкость потекла на рану.
— По крайней мере неглубокая, а то пришлось бы зашивать.
— Флинт, я умею отличить простую царапину от настоящей раны.
Он забинтовал ногу.
— Вот так, — а потом наклонился и поцеловал Гарнет в колено.
— А это к чему? — Она насмешливо изогнула брови.
— Чтобы не болело.
— А колено и так не болит. — Она натянула джинсы и застегнула пуговицы.
— Значит, для того, чтобы боль не распространялась. — Он снова поцеловал ее, но на этот раз в губы, и Гарнет упивалась долгим и страстным поцелуем.
— Я слышал, Гарнет поранилась, — неожиданно прозвучал голос Люка.
Флинт оторвался от губ возлюбленной и взглянул на брата:
— Я о ней позаботился. — И растянулся на одеяле во всю длину своего тела, подложив под голову седло.
— Ну, что там впереди? — спросил Люк.
— Недурное местечко с сочной травой и водой примерно в пятнадцати милях отсюда. Так что завтра все должно сойти гладко.
К ним присоединился Клив:
— К вам можно? А то я боялся помешать. Джой первым заступает сторожить. Я буду вторым.
— А где Джеб?
— Натягивает веревочный загон для лошадей.
— Тогда тебе лучше поесть и сразу лечь спать. Не успеешь оглянуться, как наступит полночь.
— Пожалуй, так я и сделаю. Улягусь сразу после ужина.
— Извините меня, ради Бога. — Гарнет вмешалась в разговор мужчин. — Пойду возьму иголку с ниткой — нужно зашить джинсы.
— Ай-ай-ай, братец Флинт, как не стыдно, — осклабился Клив.
При этих словах Гарнет скривилась и бросила:
— Всем привет.
Но Флинт не дал ей далеко уйти.
— Подожди, рыжая! — крикнул вдогонку он. — Я с тобой. Надо позаботиться о Сэме, пока я совсем не разнежился.
После ужина Гарнет надела ночную рубашку, завернулась в одеяло и устроилась у костра зашивать джинсы. Ее расстроило, что новая вещь оказалась так быстро испорченной.
Лагерь отходил ко сну. Раскатав тюфяки, спали у огня Клив и Джеб Бун. Флинт и Люк растянулись неподалеку от фургона. А рядом с отцом свернулся калачиком Джош. Хани и Мод бесшумно возились у кухни при свете фонаря.
Но вот они пожелали друг другу спокойной ночи, и Мод, захватив фонарь, забралась в повозку. Болтавшийся рядом в надежде на вкусные объедки Амиго засеменил к спящим и, распластавшись рядом, положил голову Джошу на колени.
— Не спишь? — раздался шепот Хани.
— Только-только заканчиваю зашивать джинсы.
— Посмотри-ка на него, — умильно проговорила подруга, разглядев в темноте привалившегося к отцу Джоша. — Не хочется будить и переносить в фургон.
— Ты о ком, о Джоше или о Люке? — съехидничала Гарнет.
— Наверное, и о том, и о другом.
— Так оставь Джоша там, где он есть. Он неплохо
