- Но здесь так темно и... о Джон, я заблудилась!
- Безусловно, дитя мое. У меня давно возникло подобное подозрение. Если бы мы час назад вышли на ту дорогу, если бы ты послушалась меня...
- Но мы же не вышли! - возразила Ева.
- А могли бы, Ева-Энн, и теперь бы уже грелись у уютного камина на каком-нибудь постоялом дворе..
- Но мы же не греемся! - раздраженно воскликнула девушка.
- Мне тоже так кажется, дитя мое. Будь неладен этот ветер!
- Дождь еще хуже, Джон. Так жаль мое чудесное платье.
- Ты, наверное, очень устала, Ева-Энн?
- Нет, честное слово, нет!
- Твой голос свидетельствует о другом, дитя мое. Да и я притомился.
- А я к тому же сбилась с пути! - обреченно прошептала девушка. Заблудилась и...
- И я тоже заблудился, дитя мое. Ей-богу, я до сих пор не нашел своей дороги, да и не имею такого желания, ну так что ж? Будь у нас палатка...
- Но у нас ее нет, Джон!
- Как ты догадлива, дитя мое. Что ж, тогда нам ничего не остается, как идти вперед. Брось свою поклажу и держись за меня.
- Бросить?! Джон, не требуй от меня этого! Там же ложки, вилки, полфунта масла...
- Брось их, мы купим еще.
- Ни за что, Джон, это грех!
- Грех? Ты все-таки ухватись за меня покрепче, Ева-Энн.
- Джон, твой сюртук насквозь промок.
- И твое платье, Ева! И ноги, наверное, тоже?
- Конечно, Джон, как и твои. Больше всего мне жаль моих прекрасных чулок, они уж точно пропадут.
- Купим другие.
- Боюсь, Джон, ты слишком расточителен. Но до сих пор я никогда не носила шелковых чулок. Они так приятны на ощупь. Конечно, это греховное тщеславие, но все равно они мне так нравятся, и мне по- настоящему жаль... Какой дождь!
- Адская ночь! - Сэр Мармадьюк съежился под очередным порывом ветра и дождя. - Такая ночь способна убить всякую романтику, погасить пыл юности и привести человека средних лет в самое удрученное состояние. Да и кто, скажите на милость, способен сохранить веру в свою судьбу, когда холодные струи стекают по спине, а в сапогах вода так и хлюпает? Никто! И уж, конечно же, не одинокий холостяк сорока пяти лет.
- Но ты вовсе не одинок, Джон, ведь я с тобой! - Она сжала его руку. Ты рад этому, Джон? Ответь мне!
- Да, Ева... да и в то же время нет.
- Я понимаю, что приношу тебе лишь одно беспокойство, - вздохнула она. - Заставляю тебе делить со мной мои страхи и тревоги...
- Как раз этому-то я и рад, дитя мое. Помогая тебе, я забываю о собственной никчемности. Но...
- Свет! Я вижу свет! - вскричала девушка. - Смотри, вон там!
Сэр Мармадьюк поднял голову. Вдали, пробиваясь сквозь ветер, дождь и тьму, мерцал робкий желтый луч. И путники поспешили к этому приветливому сиянию, превратившемуся вскоре в окно большого сарая.
Сэр Мармадьюк изо всех сил забарабанил в дверь.
- Эй, кто там? Это ты, Том? - откликнулся на стук пронзительный голос.
- Это путники, сбившиеся с пути.
- Кто-нибудь другой посоветовал бы вам попытаться найти то, что вы так опрометчиво потеряли, но вам повезло - вы встретили истинно великодушного человека. А уж если вы и приплатите... Я даже собаку не смог бы выгнать в такую ночь. Эй, перестаньте дергать дверь!
- Тогда откройте ее!
- Я так и сделаю, если ты наберешься терпения, приятель.
Послышалась возня, и дверь широко распахнулась. Взгляду наших путников открылись просторная комната, освещенная ярким светом потрескивающего очага, и маленький человечек с орлиным носом, изумленно уставившийся на них.
- Женщина! - воскликнул он и внимательно оглядел девушку, закутавшуюся в плащ.
- Да, леди, - кивнул сэр Мармадьюк.
- Прошу вас. Входите! - Человек потер руки и поклонился. - Приветствую вас в Зале Истинной Свободы, и поверьте, для сарая здесь не так уж и плохо, господа. Я знавал пристанища и похуже. Эти стены и крыша - отличная защита от непогоды, к тому же принадлежат они не мне, так что располагайтесь как дома!
- Спасибо, - сдержанно поблагодарил сэр Мармадьюк.
- Не стоит благодарностей, сэр. Я всего лишь Джимми Вэмпер, а Джимми можно и не благодарить. Господи, да Джимми никогда не прогнал бы усталых путников, будь это даже два бродячих пса, и, если выражаться охотничьим языком, кобель с...
- Дверь, - поспешно прервал его сэр Мармадьюк, - вы забыли запереть дверь!
- Да, да, - закивал человечек. - Так располагайтесь же как дома, друзья. Для вас и для леди вон в том углу найдется сено, на котором можно поспать. Это не мое сено, так что не стоит благодарить Джимми Вэмпера.
- Но огонь-то, я полагаю, ваш, мистер Вэмпер, а от котелка исходит крайне аппетитный дух.
- Верно, сэр, - Вэмпер потер ладони. - Верно, и Джимми приглашает вас к вышеупомянутому очагу и котелку, но ужин, предназначенный для двоих, вряд ли насытит четверых.
- Во всяком случае, он горяч и весьма аппетитно пахнет.
- Возможно, друг мой. Превосходная говядина с луком, репой и...
- В таком случае, мистер Вэмпер, я покупаю его у вас...
- Ого! - воскликнул Вэмпер, приподнимая крышку котелка и втягивая аромат. - Идет, мой друг, я согласен!
- Сколько вы хотите?
- Ну, скажем... три боба и таннер*.
- Для ровного счета пять шиллингов. - Сэр Мармадьюк достал туго набитый кошелек.
- Нет, Джон, - вступила в разговор Ева, гревшаяся у весело потрескивающего пламени, - он просит всего лишь три шиллинга и шесть пенсов, но даже этого слишком много...
- Конечно, - кивнул сэр Мармадьюк, - но ты забыла о приятном тепле, так, значит, шесть шиллингов, мистер Вэмпер.
- Но, Джон...
- Ева, ты очень голодна?
- Да, Джон, но...
- Тогда семь шиллингов, мистер Вэмпер.
При этих словах Ева перевела взгляд на котелок и нахмурилась.
- Вы очень щедры, сэр! - Вэмпер поклонился и еще радостней потер ладони. - Но учитывая обстоятельства и из уважения к вашей даме, я решительно отказываюсь взять больше, чем пять бобов!
- Вот, - сэр Мармадьюк отсчитал монеты, - ваши семь шиллингов. - Он высыпал деньги в подставленную ладонь мистера Вэмпера.
- Сэр, Джимми склоняет голову перед вашим великодушием. И уверяю вас, что содержимого этого котелка хватит и для вас, и для леди.
- А как же ты, друг мой? - обеспокоенно спросила Ева.
- Пусть будут благословенны ваши глаза и ваше сердце, мэм. Джимми обойдется хлебом, сыром и луком. Вы не должны забивать свою хорошенькую головку мыслями о бедном Джимми! Хотя есть еще и Том, а Том
