Джайлз-Рентс. Какая-то часть его сияния проникла сквозь стекло маленького чердачного окошка мансарды, где обитал наш джентльмен. Любопытный луч скользнул по узкой кровати, выцветшему ковру, щербатому умывальнику и запутался в складках грубого пальто, чьи широкие полы прикрывали единственное кресло, имевшееся в комнате. Поплутав несколько мгновений в складках пальто, луч выбрался на волю и ласково коснулся лица сэра Мармадьюка. Тот в это время разглядывал себя в маленькое зеркало, потускневшее и пожелтевшее от времени. Лицо в зеркале имело столь нездоровый оттенок, что, пожалуй, могло бы испугать, если бы наш герой уже не привык к причудам своего зеркальца. Тем не менее сэр Мармадьюк не раз останавливался перед ним, дабы вновь изучить свое отражение, и в который раз с тоской отметить, что в коротких вьющихся прядях то там, то здесь проглядывает седина.
- Тридцать шесть или даже меньше? Смешно!
Он тяжело вздохнул, бросил на полку гребешок, надел сюртук и спустился вниз к завтраку.
Мистер Бровастый (так сэр Мармадьюк звал про себя хозяина дома) стоял у камина в невыразимо величественной позе. Завидев нашего героя, сенатор склонил голову в поклоне, полном достоинства. Мистер Посингби протянул руку, пожатие которой оказалось на удивление крепким и сердечным.
- Приветствую вас, друг мой! - провозгласил он. - Несмотря на столь ранний час, моя душа так и рвется воспарить к небесному своду, ибо лучистый Феб решил излить на нас свое божественное сияние - хм, похоже, сегодня жареные почки - какой восхитительный день! И в самом деле, мой дорогой Гоббс, как говаривал бард из Эйвона, 'вся суть в игре'! Наша трагедия имеет несомненный успех, хотя после первого действия она несколько тускнеет! Но сцена моей смерти потрясла публику до глубины души, заставив ужаснуться даже самых толстокожих.
- Рад это слышать! - улыбнулся сэр Мармадьюк.
- Сэр, женщины рыдали, мужчины же плакали беззвучно! Все-таки у меня немалый опыт в вопросах смерти. Еще ни разу мой выход на сцену не заканчивался смертью. Я погибал от яда; падал, сраженный выстрелом или пронзенный шпагой; я умирал в темницах, на кроватях, на стульях, на плахе и даже на столе! Смерть стала моим искусством! Но почки, полагаю, уже готовы.
С этими словами он открыл дверь на кухню и, действительно, в следующее мгновение в гостиную вплыли жареные почки, а вместе с ними и Юдоксия Посингби. Все уселись за стол и, жизнерадостно гремя ножами и вилками, принялись за еду.
- Что бы мне не говорили, - заявила Юдоксия, заглядывая в наполовину опустевшую чашку с кофе сэра Мармадьюка, - но мир так тесен!
- Душа моя, - провозгласил мистер Посингби, с непередаваемым изяществом размахивая вилкой, - многие философы в разное время и в разных местах отмечали этот поразительный факт! Но скажи мне, душа моя, на какое необычайное обстоятельство ты сейчас намекаешь?
- Возлюбленный супруг мой и вы, дорогой мистер Гоббс! Прошлым вечером здесь, в дебрях огромного города, наша Табита д'Абернон встретила свою сестру! Я слышала, мистер Гоббс, вы знакомы с ней, я имею в виду сестру Табиты, мисс Еву-Энн Эш, это прелестное дитя. Сколько в ней очарования и прстоты! Сейчас милая девушка состоит в компаньонках у загадочной миссис Бэддели. Как только мисс Эш появилась в наших краях, о ней сразу же пошла добрая слава, она стала истинным ангелом для малышей.
- Мы знакомы, - кратко ответил на этот восторженный монолог сэр Мармадьюк.
- Да-да, мне говорили. Миссис Соулем полагает, что вы составили бы прекрасную пару. О, она так добра и живет так близко! Я, конечно же, имею в виду миссис Моулем. А миссис Ноугер, та, что живет через улицу, весьма достойная особа, умоляла меня узнать, не помолвлены вы? Я ей ответила: 'Все в руках божьих, дорогая миссис Моугер, но она...'
- Нет, мы не помолвлены.
- Ох, дорогой мистер Гоббс, как жаль! - вздохнула любезная Юдоксия. Вы такой красивый, такой величественный джентльмен, такой изысканный, а она столь мила и свежа! Весь Джайлз-Рентс только и мечтает о том, чтобы вы соединили ваши судьбы! О, сколько сердец трепетно и нежно сочувствует вам!
Здесь мистер Посингби игриво улыбнулся.
- Ах, - он томно закатил глаза, - Эрос, Эрос! Купидон, мечущий свои сладкие стрелы! Но, Юдоксия, скажи мне, я знаком с этой очаровательницей?
- Должно быть, ты видел ее, Огастес. Она повсюду бывает, такая стройная особа с косами, как у Авроры!
- Любовь моя, твое описание столь красноречиво, что мне остается только лишь преклонить перед тобой колени. Однако я...
В этот момент за окном раздались пронзительные вопли, сопровождаемые хриплыми выкриками.
Мистер Посингби в мгновение ока очутился у окна. Юдоксия и сэр Мармадьюк поспешили присоединиться к нему.
Мальчишки на улице упоенно вопили и отплясывали какой-то дикарский танец вокруг толпы оборванцев с хмурыми лицами, извергавших хриплые ругательства и явно готовившихся к драке. Перед этим сбродом спокойно стоял молодой щеголь, изящная шляпа венчала его курчавую голову под совершенно немыслимым углом.
- Эх, - воскликнул мистер Посингби, сдвинув свои олимпийские брови, даже самый доблестный джентльмен не устоит в одиночку против этого сброда!
Схватив скалку, он распахнул окно и с необычайным проворством выпрыгнул наружу.
- Стойте, подлые твари! - вскричал олимпиец. - Стойте! Держитесь, сэр, помощь близка! Во имя Англии и святого Георгия!
Мистер Посингби храбро бросился в самую гущу, яростно размахивая в воздухе скалкой. Грозный ли голос, нахмуренные брови или скалка испугали оборванцев, но они отступили. Мальчишки смолкли и исчезли в мгновение ока. Медленно и неохотно толпа разошлась, и вскоре Яблоневое Подворье приобрело привычный вид. Отбросив в сторону сломанную трость, молодой джентльмен с лучезарной улыбкой повернулся к своему спасителю.
- Сэр, - начал он, - вы просто молодчина! Разрази меня гром, если вы не...
Тут, увидев грозные брови, джентльмен снял шляпу и низко поклонился.
- Прошу вас, сэр, примите мою смиренную благодарность... Джон! Это вы, Джон?
В следующее мгновение мистер Беллами схватил руку сэра Мармадьюка и энергично встряхнул. Улыбка на его лице стала еще шире и еще лучезарнее.
- Вам сопутствует капризная Фортуна! - скалка величественно взметнулась вверх, словно мистер Посингби собирался совершить обряд посвящения в рыцари. - Будь благословенна судьба, которая позволила нам встретиться на поле брани! Юдоксия, душа моя, поставь прибор для друга нашего друга!
И Яблоневое Подворье стало свидетелем торжественного знакомства мистера Посинби и мистера Беллами, после чего все трое забрались через окно в гостиную четы Посингби, чтобы продолжить прерванный завтрах.
Мистер Беллами поклонился Юдоксии, церемонно поцеловал ей руку и уселся за стол так непринужденно и естественно, словно бывал в этой гостиной с детских лет.
Мистер Посингби, передавая Руперту блюдо с остатками жареных почек, заявил:
- Мистер Беллами, сэр, в лице вашего друга, нашего уважаемого... гм... постояльца, вы видите доброго ангела этого дома! С того дня, как он появился в этих стенах, жестокий кулак судьбы превратился в ласкающую длань и вместо ударов от капризной особы, именуемой Фортуной, мы получаем теперь только дары! Благодаря нашему другу Гоббсу у нас теперь появились средства!
- Охотно верю! - с жаром воскликнул мистер Беллами. - Нет никого добрее старины Джона!
- Как это верно замечено! - прихорашиваясь, заметила миссис Посингби. Ох, как это верно!
- Сэр, - продолжил мистер Посингби, - перед вами актер. Дитя Терпсихоры, Мельпомены и Талии. Служитель трагедии и комедии, сэр!
- О? - вопросил мистер Беллами, увлеченно поглощая кулинарное творение миссис Посинби. - В самом деле?
- Истинная правда, сэр! Я покорный слуга музы трагедии. Но какую бы роль отныне мне не довелось играть, от разлагающегося трупа до подлого беспринципного паяца, неизменно в глубине души я буду
