сэр...
Встав, Роу отправился в соседнюю комнату, где находилась харчевня с буфетом, и там увидел тощую, костлявую особу, с распаренных рук которой стекала мыльная пена. Посмотрев на ее изможденное, унылое лицо, он потянулся было к брючному карману, но женщина остановила его жестом.
- О нет! Не надо, капрал Дик, - запротестовала она, кланяясь. - Спасибо вам за вашу доброту, но мне, слава Богу, выплатили ренту, да и работы на этой неделе хватало. Только вот мой Джонни упал и сильно расшибся. Плачет не переставая, прямо душа разрывается, бедный ягненочек... Никак не могу его утешить - ничего не хочет, а все просит позвать вашего молодого постояльца. Вот я и пришла к вам, капрал, - не отпустите ли вы к нам на время Джека? Если он не откажется сходить со мной через улицу и рассказать моему малышу про Золушку. Вы бы видели, как он чудесно ладит с детьми! А Джонни так жалобно плачет, бедный мой ягненочек, что я никак не возьмусь как следует за стирку. Если бы ваш Джек сделал такое одолжение, я просто не знаю, как была бы благодарна!
- Что ж, я спрошу его, миссис Баскомб, - с сомнением ответил капрал. Хотя, по правде, моему товарищу сегодня нездоровится. Что-то он невесел, мэм...
- Я пойду... Да, да... конечно, пойду, - заявил тут сам молодой постоялец, появляясь в дверях. - С детьми мне хорошо... Они... отвлекают меня... от этих мыслей... Я пойду с вами, мэм.
И вскоре он, перейдя вслед за озабоченной матерью через Грэйс-Инн-Лейн, уже сидел в пару, средь пятен мыльной пены, вместе с маленьким и изрядно чумазым ее сыном. Мальчуган забрался к нему на колени и, обняв ручонками, уставился круглыми глазами в печальное, доброе лицо. В нем было столько сочувствия к ребячьему горю, что всхлипы сами собой затихли, сорванец вытер слезы и, позабыв о своих болячках, начал слушать неспешный рассказ об ужасно опасных приключениях Храброго Портняжки, а потом без перерыва историю Кота в сапогах и сказку про Синюю Бороду. И даже измученная прачка то и дело прерывала стирку, заслушиваясь и забывая о невзгодах безрадостной жизни.
Глава VI,
в которой происходит беседа за 'Бесподобным'
Удобно устроившись перед камином в гостиной 'Пушкаря', Шриг предвкушал первый глоток из запотевшего бокала, который уже держал в руке. Его пыльные сапоги красовались на начищенной до блеска каминной решетке, длиннополое пальто и шляпа висели на своем обычном месте - специально для них предназначенном крючке. Шриг поднес бокал к губам, продегустировал его содержимое и блаженно вздохнул.
- Ну, как он тебе, Джаспер? - с беспокойством спросил капрал.
- Как всегда, Дик, равен немногим и ни одним не превзойден.
- Хм. Ну, а как там, в деревне, Джаспер?
- Зелено, Дик. Птицы свищут, овцы блеют... только в Лондоне лучше. Нигде мне не бывает так покойно и уютно, как в нашем 'Пушкаре'.
- В твоем, Джаспер!
- В нашем, Дик, в нашем.
Минуту-другую оба молча курили, неотрывно глядя на весело пляшущие в камине язычки пламени.
- Съездил-то удачно? - снова спросил капрал.
- Так себе, Дик, похвастать особенно нечем.
- А как же`твоя улика, Джаспер?
- Жду подходящего случая. Или, точнее, возможности.
- И когда она появится?
- Как тебе сказать... Не знаю.
- Хм! - издал звук капрал, и оба, снова впав в молчаливую задумчивость, громко засопели трубками.
- А как дела у нашего инвалида? - в свою очередь нарушил молчание сыщик.
- Лучше, Джаспер. Он, знаешь, очень способный малый, только, похоже, страшно робкий.
- И джентльмен... Из благородных, а?
- Точно, Джаспер, голубая кровь, - кивнув, согласился Дик. - Но держится вполне по-свойски, не считая тех случаев, когда бродит, словно во сне, такой весь - как бы это выразиться - ошеломленный.
- Такой удар по башке ошеломил бы и слона!
- Это я понимаю, Джаспер.
- Ты обнаружил метки на одежде или белье?
- Нет, абсолютно ничего.
- И он по-прежнему ничего не вспомнил о себе?
- Нисколечко, Джаспер! А на мои расспросы морщит лоб и глядит, как... ну, как потерянное дитя - тревожно так, испуганно. Бедолага. Но как он рвется к работе! Моет, чистит, скоблит то здесь, то там - просто не удержать! А что касается счетов - Господи, Джаспер, он прямо-таки играючи подбил мой недельный баланс, с быстротой изумительной, да аккуратно, Джаспер, - ни помарки, ни кляксы. Ни одной, черт побери!
- Однако при всем при том ничего и никого не помнит, да, Дик?
- Вот именно, Джаспер... Хотя я не уверен...
- Не уверен? - Острый взгляд сыщика метнулся от камина к верхней пуговице капралова жилета. - Не уверен, говоришь? - повторил он.
- Видишь ли, я как-то упомянул в разговоре графство Сассекс...
- Ага, Сассекс. - Шриг кивнул. - И что дальше?
- А он как подскочет - прямо будто у него над ухом из пистолета пальнули!
- Он подпрыгнул, Дик?
- Угу. И повторил это 'Сассекс' - внятно так, а потом громко переспрашивает: 'Сассекс?' - и встает во весь рост, и плечи расправляет, что твой гвардеец.
- Ага, ага, громко, значит, и внятно. А потом?
- А потом обратно сник - нахмурился, замотал головой, лицо закрыл руками и захныкал - не могу, мол, ничего вспомнить...
- И все это случилось, когда ты произнес слово 'Сассекс'?
- Точно, - закивал капрал. - Очень странно.
- Сассекс... - повторил Шриг, поднимая глаза к потолку. - Хм, Сассекс!
- О чем ты думаешь, Джаспер?
- О чем думаю?.. Я как раз подумал, Дик, что наш инвалид, прости за каламбур, легок на помине. Я слышу его шаги по лест...
Не успел он закончить фразу, как дверь отворилась и в комнату вошел их безымянный подопечный. Увидев Шрига, он задержался у порога, топчась на месте и словно раздумывая, не повернуть ли назад. На лице его появилось привычное выражение неуверенности и замешательства, столь не вязавшееся с широкоплечей, стройной и длинноногой, как будто созданной для бега, фигурой. Ибо плечи эти безвольно сутулились, гибкая спина горбилась, а ноги шаркали при ходьбе. Длинные нервные пальцы молодого человека находились в непрерывном беспокойном движении, между бровей пролегла морщинка, словно от боли, глаза глядели тускло и безжизненно.
Чтобы все это заметить, Шригу хватило единственного беглого взгляда, хотя догадаться об этом по его добродушной физиономии было бы нелегко. Он встал и приветливо поздоровался, почти с отцовской нежностью положив при этом руку на опущенное плечо того, кого все называли Джеком.
- Как дела, дружище?
- Благодарю вас... не знаю.
- Ну, ничего, может быть, ты обретешь себя сегодня.
- Я... я не могу обрести себя... и никогда не смогу, - прозвучало в ответ. Интонация и взгляд парня являли саму безнадежность.
Шриг покачал головой.
- Нечего, нечего хоронить себя раньше смерти, приятель! Наверняка все ты вспомнишь, и скорее всего в ближайшие дни. Садись-ка, посидишь с нами у камелька, отведаешь этого божественного нектара. Располагайся, будь как дома.
- Благодарю вас... лучше я пойду...
- Э-э, что это ты, дружище?
