- Я, конечно.
- А если твои товарищи захотят управлять твоим телом вместо тебя?
- Зачем?
- Ну, например, если бы ты сделала что-нибудь, с их точки зрения, недостойное? - неуверенно спросила я.
- Как я могла бы? - удивилась Арлен. - Вы можете сделать что-нибудь недостойное?
- Боюсь, что да. И делаю.
- Я вас правильно понимаю? Почему же тогда вы это делаете?
Вот так обычно и заканчивались все наши беседы. У нас, взрослых, для общения были только слова. У наших детей к десятилетнему возрасту уровень общения развился настолько, что он значительно превосходил пределы человеческой коммуникации, точно так же, как слова превосходят темные инстинкты животных. Если кто-то из детей видел что-то интересное, у него не было необходимости рассказывать об этом другим - остальные уже все видели его глазами. Меня особенно удивляет, что и сны они видели общие.
Я могла бы часами пытаться объяснить тебе то, что находится за пределами моего понимания, но это ничего не прояснит, не правда ли, Хэрри? У тебя, я думаю, и без того масса проблем, и я должна постараться, чтобы ты понял одно: произошло то, что и должно было произойти. Видишь ли, к десяти годам дети узнали все, что знаем мы, все, чему мы могли их научить. В результате оказалось, что мы сформировали единый разум, свободный и раскрепощенный, включающий в себя выдающиеся способности сорока прекрасных детей. Их единый разум был настолько чистым, подвижным и рациональным, что мы для них могли стать только объектом сострадания.
Один из педагогов, работающих у нас, - Аксель Кромвель, чье имя ты узнаешь без труда. Он один из наиболее выдающихся физиков мира, и именно он был лично ответственен за первую атомную бомбу. Он пришел к нам, как уходят в монастырь. Это был акт его искупления. Кромвель и его жена учили детей физике, но когда детям исполнилось восемнадцать лет, они сами стали учить Кромвеля. Годом позже Кромвель уже не мог угнаться за ними. Их аргументы были непостижимы, и символы, которыми они оперировали, выходили за пределы нашего понимания.
Приведу такой пример. На отдаленной части нашей бейсбольной площадки лежал валун весом, наверное, десять тонн. (Я должна заметить, что физическое развитие детей было в своем роде таким же выдающимся, как и умственное. Они значительно побили все существующие спортивные рекорды. Ты не представляешь, как здорово они ездят верхом. Их движения могут быть такими быстрыми, что нормальный человек по сравнению с ними кажется малоподвижным. Их излюбленная игра - бейсбол.)
Мы хотели взорвать валун или выкатить его с поля с помощью бульдозера. Но у нас ничего не выходило. В один прекрасный день мы обнаружили, что валуна на поле нет. На его месте лежал лишь толстый слой рыжей пыли. Мы спросили детей, что случилось, и они объяснили нам, что превратили валун в пыль. Как будто это было не более чем столкнуть маленький камень ногой с дороги! Как им это удалось? Попробую объяснить. Валун потерял свою молекулярную структуру и превратился в пыль. Дети рассказывали нам, как они этого добились, но мы не могли понять. Они пытались объяснить Кромвелю, как это может произойти под воздействием направленной сконцентрированной мысли. Но и Кромвель не мог их понять, как и все мы.
Я упомяну еще об одном. Наши дети построили силовую атомную установку, снабжавшую нас неограниченным количеством энергии. Они сконструировали так называемое свободное поле для легковых и грузовых автомобилей, и все наши машины теперь могли подниматься в воздух и передвигаться так же свободно, как по земле. Силой мысли дети могли воздействовать на атом, перемещать электроны, создавать один элемент из другого. Все это они делали так просто, как будто хотели лишь развлечь нас.
Теперь, я думаю, ты понимаешь, что представляют собой наши дети. И я должна рассказать тебе самое главное из того, что ты должен знать.
Через пятнадцать лет со дня создания резервации состоялось совместное собрание педагогов и воспитанников. Их было уже пятьдесят четыре, включая детей, родившихся у педагогов в резервации и составляющих теперь единое целое с основной группой. Я могу добавить, что это произошло несмотря на то, что первоначальный коэффициент IQ у этих детей был сравнительно низким. Наше собрание было серьезным и официальным. Причиной этого был назначенный на ближайшее время приезд комиссии. Это должно было произойти через месяц. От всех детей выступал Михаэль, итальянец по происхождению. Дети сами выбрали его для выступления - им достаточно было одного голоса.
Михаэль в начале своего выступления говорил о том, как сильно и нежно все дети любят и уважают нас, взрослых, когда-то так многому их научивших.
- Все, что мы имеем, все, чем мы стали, сделали для нас вы, - сказал он. - Вы - наши родители и учителя, и мы любим вас сильнее, чем можно выразить словами. Мы всегда удивлялись вашему терпению и самоотдаче. Мы могли читать ваши мысли и знаем, какими сомнениями, болью и страхом вы жили все эти годы. Нам хорошо известны и чувства солдат, охранявших резервацию. Наше умение читать мысли все более совершенствовалось, пока на земле не осталось ни одного человека, чьих мыслей мы не могли бы прочесть.
С семилетнего возраста мы во всех деталях знали о вашем эксперименте. Мы понимали и научную задачу, которую вы поставили. С тех пор и до сегодняшнего дня мы размышляем над нашим будущим. Мы все время пытались помочь вам - ведь мы вас так сильно любим. Возможно, нам и удалось чем-то помочь вам сохранить здоровье и облегчить жизнь, полную беспокойства и неудовлетворенности.
Мы делали все, что могли, но все наши попытки присоединить вас к нашей группе закончились неудачей. Если область мозга не открыта до момента наступления половой зрелости, ткань меняет свою структуру и теряет потенциал развития. Процесс становится невозможным. Это нас особенно огорчает, потому что вы дали нам знание самого ценного, что есть в наследии человечества, а в ответ мы не дали вам ничего.
- Это не так, - сказала я. - Вы дали нам больше, чем мы вам.
- Возможно, - согласился Михаэль. - Вы очень хорошие, добрые люди. Но прошли долгие пятнадцать лет, и через месяц приедет комиссия.
- Мы не должны допустить этого, - ответила ему я.
- А что думают об этом остальные? - обратился Михаэль к педагогам.
Некоторые из нас не могли удержать в глазах слез. Первым нарушил тишину Кромвель. Он сказал:
- Мы ваши учителя и родители, но в данном случае вы должны сказать нам, что делать. Вы знаете это лучше нас.
Михаэль утвердительно склонил голову и рассказал нам, какое решение приняли дети. Они считали, что во что бы то ни стало резервацию надо сохранить. Меня, Марка и профессора Гольдбаума они просили поехать в Вашингтон и добиться отсрочки. Тогда можно будет привезти в резервацию новую группу детей и воспитать их.
- Зачем вам новые дети? - спросил Марк. - Вы свободно можете проникнуть в мысли любого ребенка, где бы он ни находился, и сделать его частью единого разума.
- Но наша связь не может быть длительной, - ответил Михаэль. - К тому же она будет односторонней. Эти дети останутся одинокими. Чем будут для них люди, окружающие их? Вы помните, что случалось в прошлом с людьми, обладавшими сверхъестественной силой? Некоторые из них становились святыми, но большинство сжигали на кострах.
- А вы не можете защитить их? - спросил кто-то.
- Когда-нибудь да. Но теперь это еще невозможно. Нас для этого пока слишком мало. Сначала мы должны помочь измениться сотням и сотням детей здесь, в резервации, в замкнутом пространстве. Потом должны появиться другие места вроде этого. На это уйдет много времени. Мир огромен, и в нем великое множество детей. Нам следует действовать очень и очень осторожно. Видите ли, человечество объято страхом, а то, к чему призываете вы, покажется просто ужасным. Люди сойдут с ума от страха и будут думать только об одном - как нас убить.
- И наши дети не смогут им на это ответить, - спокойно заметил профессор Гольдбаум. - Они не в состоянии обидеть ни одно живое существо, тем более кого-то убить. И домашний скот, и старые друзья - собаки и кошки - для них одно и то же... (Здесь профессор упомянул, что убой скота в резервации не
