производится обычным способом. У детей всегда были любимые питомцы - кошки и собаки, и когда они становились старыми и больными, дети усыпляли их. То же самое они предложили делать с домашним скотом, предназначенным в пищу.)
- Что же тогда говорить о людях? - продолжал Гольдбаум. - Наши дети никогда не могли бы причинить вреда ни одному человеку, а тем более кого-то убить. Мы можем поступать недостойно, вполне осознавая это. Это единственная сила, которой мы обладаем и которая начисто отсутствует у детей в нашей резервации. Они не могут ни убивать, ни причинять вреда. Я прав, Михаэль?
- Да, вы правы, - ответил Михаэль. - Мы должны изменить мир. Но нам придется делать это постепенно и с огромным терпением. И мир не должен осознавать, что мы делаем, до тех пор, пока мы не завершим намеченного. Мы думаем, что нам необходимо для этого еще три года. Можете ли вы добиться трехлетней отсрочки, Джин?
- Я получу ее, - сказала я.
- И нам необходима ваша помощь. Конечно, мы не можем насильно удержать здесь никого из вас, если вы сами не захотите остаться. Но вы нужны нам теперь точно так же, как были нужны раньше. Мы любим и ценим вас и просим остаться с нами...
Удивительно ли, что мы выполнили их просьбу, Хэрри? Никто из нас не смог расстаться с нашими детьми и не сможет сделать этого никогда. Теперь мне остается рассказать не так уж много.
Мы добились отсрочки на три года. Тогда-то дети и заговорили впервые о серой кромке земли вокруг резервации. Это был выход из положения. Насколько я понимаю, они задумали изменить течение времени. Ненамного всего на одну десятитысячную секунды. Но в результате внешний мир относительно нас окажется на микроскопическую долю секунды впереди. Нам будет светить то же солнце, те же ветры будут приносить нам дожди, и мы сможем видеть ваш мир неизменным. Но вы никогда не сможете увидеть нас. Когда вы смотрите на нас, наше настоящее еще не наступило, и вместо этого перед вами нет ничего - ни света, ни тепла, только непроницаемая стена небытия.
Мы сможем выходить в реальный мир, как из прошлого в будущее. Я испробовала это на себе, когда дети проверяли временной барьер. В этот момент чувствуешь дрожь в теле и легкий озноб - больше ничего.
Существует, конечно, способ вернуться к нормальному земному существованию, но я не могу тебе его объяснить.
Такова ситуация, Хэрри. Мы никогда больше не увидимся. Но, уверяю тебя, мы с Марком сейчас более счастливы, чем когда-либо. Человек изменится и станет тем, чем должен был быть изначально. Не тот ли это человек, о котором всегда мечтали на земле? Не то ли это человечество - без войн, ненависти, голода, болезней и смерти? Мы были бы счастливы дожить до этого. О большем мы не мечтаем.
С любовью Джин.
Фелтон закончил чтение, и они с Эггертоном долго в молчании смотрели друг на друга. В конце концов министр сказал:
- Вы знаете, что мы будем продолжать поиски способа прорваться сквозь этот барьер?
- Я догадываюсь.
- Теперь, когда ваша сестра нам кое-что объяснила, это будет проще.
- Не думаю, что вам будет проще, - устало заметил Фелтон. - Я не думаю, что она что-нибудь объяснила.
- Не вам и не мне. Но мы пригласим лучших специалистов. Они выяснят все. Они всегда добиваются своего.
- Боюсь, на этот раз им не удастся.
- Да, - согласился министр. - Но, видите ли, нам нужно положить этому конец. Мы не можем мириться с таким явлением - аморальным, безбожным, угрожающим всем живущим на земле. Дети были правы. Нам придется убить их. Вы понимаете, это болезнь. Единственный способ остановить ее - убить бактерии, ее вызывающие. Единственный способ. Мне хотелось бы, чтобы был какой-нибудь другой путь. Но его нет.
