следу. Значит, найдем Полину Ивановну... От нас все зависит!
- Эх, радость-то какую принесли бы и командиру, и всей роте! Надо найти... Ну давай, Андрюха, храпанем минуток триста... Завтра еще шагать и шагать.
Следующая ночевка была у них уже под самым Любешовом, в расположении 10-го батальона, а на третий день партизаны добрались и до Вульки-Щетинской, небольшого сельца с обгоревшими у южной околицы хатами.
Остановив первую же идущую навстречу девушку, Андрей обратился к ней с вопросом:
- Скажи, красавица, нет ли у вас в селе хорошей портнихи? До того обносился, что и свататься не в чем. Кто бы тут рубахи мог сшить? Материал имеем.
- Есть портниха, и хорошая, городская... Но она по домам ходит работать, своей машинки у нее нет... Хотя если для партизан, так любая хозяйка даст машинкой попользоваться! Вон в том проулке живет портниха, вторая хата по правую руку.
- А как зовут вашу городскую мастерицу?
- Полина Ивановна.
Да, это была она, жена командира роты, усталая, исхудавшая женщина с каштановым локоном, выбившимся из-под косынки, с овальной родинкой у подбородка. Рядом с ней, сидя на лавке, играла тряпочной куклой большеглазая девочка лет десяти, очень похожая на Павла Игнатьевича. Разговор, однако, начался о рубахах.
- Как же, обязательно сошью, с удовольствием... Приносите материю. Эх, ребятки, ребятки, может, и мой муж где-нибудь в партизанах! Не встречали старшего лейтенанта Лащенко?
- Не приходилось... А может, и встречали, разве запомнишь! - сказал Зозуля.
Конашкевич отвел глаза в сторону.
- Вот так и все отвечают, кого ни спросишь, - продолжала со вздохом Полина Ивановна. - Я понимаю, всех в памяти не удержишь. Но может, лицо запомнилось?.. Верочка, доченька, принеси папину карточку...
Девочка бросила испуганно-вопросительный взгляд на мать, но та ее успокоила:
- Этим дядям можно показать! Они с немцами воюют, как и твой папа... Принеси, детка!
Вера убежала за перегородку и вернулась оттуда с завернутой в платочек фотографией. Когда Зозуля взглянул на снимок, его чуть не прошибла слеза. Он увидел своего командира роты, совсем молодого, улыбающегося, еще только с двумя квадратиками в петлицах, а рядом сидела в нарядном платье полная красивая Полина Ивановна, держа на коленях крошечную Верочку.
- Нет, не видел такого, - как можно спокойнее сказал Зозуля. - Да жив он, бьет вовсю фрицев!
- Наверно, жив, но вот где он?.. Ну хорошо, друзья! Приносите материал, машинку я достану...
- Не знаю, сможем ли раньше чем через неделю снова к вам заглянуть... Вы все время здесь будете? Никуда не собираетесь?
- Буду конечно... Пока работа в селе есть.
Партизаны распрощались с Полиной Ивановной. Едва они отошли от хаты, как Виктор обрушился на Андрея с упреками:
- Сволочь ты, гад ты этакий, сердца в тебе нет! Разве можно так над женщиной издеваться? 'Не приходилось встречать', 'не видел'... Сказать надо было! Обрадовать!
- Не горячись, Витя, остынь... Ну сказали бы, а дальше что?
- Попросить в десятом батальоне сани, посадить на них Полину Ивановну с дочкой - и прямо к нам!
- Не очень-то прямо мы с тобой шли! А бандеровцы? А полицаи? А метель начнется?.. Нет, я все делаю, как политрук приказал... Ты уж моей линии держись, это тоже приказано.
- Я и то держусь.
- Вот все у нас и в порядочке! Теперь только поскорее бы в роту вернуться, доложить.
О результатах миссии Андрея Зозули и его напарника узнали в роте сначала лишь три человека - комбат, комиссар и политрук Вохмяков. Они сразу же начали совещаться, как быть дальше.
- Отправим за семьей самого Лащенко, это ясно, - говорил командир батальона. - Но я полагаю, что ему не надо знать главное прежде времени... Взбудоражится, полетит, еще по дороге в какую-нибудь неприятность сгоряча влезет...
- Вообще-то Павел человек спокойный, выдержанный, но от такой новости у любого характер перевернется! - заметил Сергей Петрович.
- Пожалуй, верно, придется нам и дальше темнить! - сказал, улыбнувшись, комиссар. - Пришлите к нам, товарищ Вохмяков, старшего лейтенанта.
Явившийся к начальству Лащенко получил приказ завтра утром в 8.00 отбыть на трех санях с десятью автоматчиками в село Вулька-Щетинская для выполнения особого задания. В чем состоит задание, он узнает по прибытии в село из дополнительного приказа, который ему там вручат на явочной квартире. Адрес явки известен партизану Зозуле, которого следует включить в группу.
- От кого будет дополнительный приказ? - спросил Лащенко.
- От меня и от комиссара, - уточнил комбат. - Больше ничего вам сказать не могу... Предупреждаю, что задание очень важное. В попутных населенных пунктах нигде не задерживаться, ночевать на хуторе Гречаны или в расположении десятого батальона. Своим заместителем по роте оставьте политрука. Вопросы есть?
- Вопросов не имею.
- Выполняйте!
...Утром маленькая экспедиция тронулась к Любешову... 'Что там может быть? - думал дорогой Лащенко. - Боеприпасы брать? Сказали бы! На связь? Тоже предупредили бы, пароль дали... Возможно, какую-то разведку предстоит вести! Впрочем, на месте все прояснится!' Огорчало командира роты лишь то, что нельзя задерживаться в селах, походить по хатам, порасспросить о беженцах из Бреста, из других мест...
Ночевали на маленьком хуторе Гречаны, а к середине следующего дня были уже в Вульке. Остановились в крайней хате, распрягли коней.
- Ну пошли, Зозуля! - обратился к Андрею командир роты. - Еще Харченко со мной, Татищев... Остальным здесь подождать. За старшего Максимкин... Пока отдыхайте, хлопцы!
До знакомого Андрею переулка было недалеко. Вот он уже, вот и та самая хатка!.. Один только Андрей знал, к кому они идут, какая встреча ждет командира. Сердце Зозули колотилось... Только бы Полина Ивановна оказалась дома!
Все четверо вошли в сени, старший лейтенант стукнул легонько в следующую дверь... 'Прошу!' - раздался из комнаты голос, вдруг показавшийся ему знакомым. Лащенко распахнул дверь, на секунду застыл у порога, потом метнулся вперед, а Зозуля уже выпихивал товарищей из сеней на улицу.
- Подождать надо, ребята, - говорил он. - Тут дело семейное! Нашел ротный свою женку...
Павел Игнатьевич вышел к ним через несколько минут счастливый, взволнованный, недоумевающий и прежде всего вопросительно взглянул на Зозулю. Тот уже держал в руке вынутый из кармана пакет.
- Приказано вам вручить! - сказал Андрей и передал конверт старшему лейтенанту.
Лащенко прочел следующие строки:
'Дорогой Павло!
Прости нас, пожалуйста, но мы решили, что лучше тебя прежде
времени не тревожить. А теперь - поздравляем, радуемся вместе с
тобой.
Дополнительный приказ таков: забирай Полину Ивановну и Верочку и
возвращайся в батальон. Передай им привет. Вот и все 'особое
задание'!'
Дальше следовали крупная, размашистая подпись комбата и четко выведенная, без росчерка, фамилия комиссара.
- Павлик! Где же ты? - раздался голос Полины Ивановны, и она с еще не просохшими счастливыми слезами на лице показалась в дверях.
- Папа! Па-поч-ка! - кричала из комнаты Вера.
В глазах Лащенко мелькнула не то растерянность, не то смущение.
- Разрешите, товарищ старший лейтенант, быть пока свободными? невозмутимым тоном спросил Зозуля.
