наконечником, обтянутым кожей. Попав в руку, такая стрела запросто могла сломать кость. Но обычно она просто сбивала человека с насыпи, и он, обдирая кожу, скатывался вниз, где на него выливал ушат брани сержант де Лонгвиль.
Сейчас де Лонгвиль стоял неподалеку, негромко беседуя о чем-то с капралом по фамилии Фостер. Они то и дело тыкали пальцами в заключенных, тащивших по склону камни.
- Осталось еще две или три ходки, - сказал Ру, проходя мимо Эрика.
В Даркмуре Ру никогда не слыл хорошим работником, но, находясь в лагере неделю, он каким-то образом умудрялся не отставать от остальных. Эрик понимал, что немалую роль в этом играет пища: такой сытной и обильной еды никто из шестерых заключенных никогда в жизни не видел. И если их поднимали с зарей, то и спать они ложились достаточно рано, чтобы успеть хорошо отдохнуть.
Эрик чувствовал, что прежняя сила вернулась к нему - и даже, пожалуй, за последнюю неделю он окреп еще больше. Они с Бигто, как самые сильные, старались брать на себя основную тяжесть работы, но стражники и де Лонгвиль бдительно следили, чтобы каждый заключенный втащил наверх свою долю камней.
Возвращаясь туда, куда щебень вываливали из телег, Эрик увидел, что Робер де Лонгвиль машет рукой, подзывая к себе заключенных. Когда все шестеро выстроились перед ним неровной шеренгой, сержант с дружеской улыбкой на лице поинтересовался:
- Устали?
Заключенные забормотали, что да, они устали, и де Лонгвиль понимающе покивал.
- Готов спорить, - сказал он, - что вы ни разу в жизни так не уставали.
Ответом ему опять было согласное бормотание. Де Лонгвиль покачался с каблуков на носки и вдруг заорал:
- А что вы будете делать, если враг нападет на вас, усталых?
Кто-то внезапно навалился на Эрика сзади, и он упал, а, перекатившись на спину, увидел над собой какого-то человека в черном. Остальные заключенные тоже валялись на земле - кроме Шо Пи, который ловко отпрыгнул в сторону, и вместо него в грязь упал человек, одетый в черное.
- Ого! Как это тебе удалось? - сказал де Лонгвиль.
- Просто я ни на миг не допускаю, что мне ничто не угрожает, сержант, - ответил Шо Пи.
Де Лонгвиль кивнул, вскинув бровь, и с ноткой уважения в голосе сказал:
- Вот такой подход мне по душе. - Он не спеша подошел к Шо Пи. - Вы мудро поступите, - сказал он, обращаясь к остальным, - если будете брать с него пример. - И тут же, без всякого предупреждения, резко ударил Шо Пи по колену.
Но изаланец искусно уклонился и, внезапно взорвавшись серией быстрых движений, покрыл грудь и лицо де Лонгвиля градом ударов; потом он присел и, крутанувшись на месте, подсек ему ноги.
Де Лонгвиль упал; заключенные, уже успевшие подняться, захохотали, но их смех оборвался, когда подбежали стражники с арбалетами и оттеснили Шо Пи от сержанта.
Де Лонгвиль сел, потряс головой, потом вскочил на ноги.
- Вы думаете, это было смешно?
Заключенные молчали.
- Я спросил - вы думаете, что это было смешно?
- Нет, сержант! - дружно прокричали заключенные.
Де Лонгвиль внимательно осмотрел каждого и тихо сказал:
- Сейчас я покажу вам кое-что действительно смешное. - И неожиданно рявкнул:
- Эту кучу камней вы сыпали не туда! - Эрик едва подавил стон, понимая, что за этим последует. - Вы разберете ее и перенесете сюда! - Де Лонгвиль указал на новое место. - А если я потом передумаю, вы перетащите их опять. Ясно?
- Да, сэр! - не задумываясь крикнул Эрик.
- За работу!
Не оглядываясь на остальных, Эрик закинул на плечо мешок и побрел к куче. Но едва он наклонился, чтобы поднять первый камень, его остановил голос де Лонгвиля:
- Сверху вниз, фон Даркмур! Вы должны разобрать ее сверху!
Эрик вздрогнул, но промолчал и начал подниматься по щебню. У него за спиной Билли Гудвин пробормотал:
- Дорого бы я дал, чтобы хоть раз хорошенько врезать этому ублюдку.
Бигго, который шел чуть ниже, на это заметил:
- Ты у нас такой везунчик, что наверняка угодишь ему прямо в сердце и сломаешь ногу, потому что оно у него каменное.
Эрик не смог удержаться от смеха и внезапно осознал, что после смерти Стефана смеется первый раз. В этот момент он поскользнулся и, поднимаясь, проклял тот день, когда неделю назад впервые попал в этот лагерь.
В пяти милях к востоку от Крондора повозка, в которой везли заключенных, свернула с широкого тракта между Крондором и Даркмуром и покатила к югу - но не к Долине Грез и кешийской границе. Заброшенный проселок уперся в маленькое озерцо, на берегу которого, как подумал Эрик, раньше была крестьянская деревенька. Теперь эти места, очевидно, принадлежали короне, поскольку по дороге они миновали несколько застав; повозку трижды останавливали, и Робер де Лонгвиль предъявлял документы. Учитывая, что конвой был в мундирах личной гвардии принца, такая бдительность показалась Эрику странной.
Удивление его возросло еще больше, когда он увидел солдат, охранявших лагерь. Все как один - побывавшие во многих боях, покрытые шрамами ветераны. И у всех была разная форма: на одних - черные с золотым орлом мундиры Бас-Тайры, на других - коричневые с золотой чайкой, герцогства Крайдского.
Сержант, начальник караула, знал де Лонгвиля в лицо, несколько раз назвал его по имени, но тем не менее внимательно проверил его документы Когда повозка вкатилась в ворота, Эрик увидал двенадцать мужчин в черных рубашках и таких же штанах - они стреляли из луков по деревянным мишеням, а когда ворота закрылись, он заметил еще шестерых, которые упражнялись в верховой езде. Рассмотреть их получше Эрику не удалось: ему и остальным приказали вылезать из повозки и строиться у главного барака. Там их расковали, и де Лонгвиль ушел в барак.
Вернулся он только через час с лишним в сопровождении человека, похожего на лекаря, который осмотрел заключенных и сделал несколько непонятных замечаний относительно их состояния. Эрик чувствовал себя лошадью, выставленной на продажу, особенно когда заключенным приказали проделать несколько странных упражнений и промаршировать по кругу, а люди в черном, столпившись вокруг, смеялись и отпускали грубые шуточки.
Потом их отвели во второй деревянный барак, который оказался столовой. Вместе с ними обедали и люди в черном, но свободного места за столами все равно оставалось изрядно. Юноши, одетые в ливреи слуг принца Крондорского, метались между столами, и еды было в таком изобилии, о котором Эрик не мог и мечтать. Горячие хлебцы, истекающие маслом, кувшины холодного молока, подносы с сыром и фруктами, горы мяса - цыплята, говядина и свинина - с гарниром из разнообразных овощей.
Оголодавший Эрик набросился на еду, переел и всю ночь мучился животом, а утром начались тренировки, и им приказали соорудить эту насыпь.
Мысли Эрика прервал голос Шо Пи:
- Прошу простить меня.
Эрик опустился на колени и, начав наполнять мешок, спросил:
- За что?
- Я позволил гневу взять верх надо мной. Если бы я дал де Лонгвилю сбить меня с ног, мы бы уже закончили насыпать холм и отдыхали.
Эрик взвалил на плечи тяжелый мешок.
- Он все равно нашел бы другой повод.
Шо Пи принялся наполнять свой мешок, а Эрик, перед тем как начать осторожный спуск, добавил:
- Это стоит того, чтобы полюбоваться, как он шлепнулся на задницу.
