держал себя с ним так непринужденно и проделывал такие странные вещи, и терпеливо ждал, что за этим последует. Исалани подошел к каменной скамье, не спрашивая позволения, взгромоздился на нее и лукаво взглянул на принца снизу вверх. — Много лет тому назад, когда я повстречал Боуррика, мне стало ясно, что я должен держаться возле него. И ведь я был прав! — На несколько мгновений он умолк, о чем-то задумавшись, а потом все так же невозмутимо добавил:
— Я многого не знаю, принц. Я не знаю толком, как мне удается проделывать мои фокусы и откуда мне становится известно, чему суждено случиться. Но я верю своим предчувствиям. Они меня еще ни разу не подвели. К примеру, мне стало ведомо, зачем я здесь. Для того, принц, чтобы приглядеть теперь за вашим младшим сыном. Ну, чтоб с ним не приключилось какой беды.
— Беды?! — изумленно и недоверчиво переспросил Арута.
— Ему грозит большая опасность.
— В чем же она заключается? Откуда исходит?
Накор в который уже раз пожал плечами:.
— Почем мне знать?
Слова исалани не на шутку встревожили Аруту.
— А что, если я оставлю его здесь? — с беспокойством спросил он.
— Вы не можете его не отпустить. Вернее, нет, я не то хотел сказать. Вы не должны его здесь удерживать.
— Но почему?
Безмятежная улыбка, во все время разговора не сходившая с губ уродца, внезапно погасла, и он протяжно вздохнул.
— Когда-то давно мне довелось повстречать вашего друга Джеймса. Он мне много о вас порассказал. Коли ему верить, то вы — человек бывалый и не робкого десятка. И если только он не лгал, то вы всяко меня поймете.
— Я видел мертвецов, которые бились на поле брани, — нахмурившись, медленно произнес Арута, — волшебников из других миров и их ужасные деяния, я видел драконов, как вижу сейчас тебя, и даже говорил с ними…
— Значит, вы мне поверите, — кивнул исалани. — Вы сделали свой выбор. Останьтесь ему верны. Но позвольте мне и Гуде сопровождать вашего сына.
— А почему ты решил взять с собой еще и Гуду?
— А вот уж Гуда приглядит за мной, — ответил Накор и снова обнажил в ухмылке свои мелкие острые зубы. — Чтоб со мной не стряслось чего худого.
— Боуррик уверял меня, что ты — чародей.
Накор снова пренебрежительно махнул рукой.
— Я могу себя выдать за кого хотите, когда мне это выгодно. Но ваш друг Паг подтвердит: в том, что я и он умеем делать, нет ничего волшебного.
— Так ты и Пага знаешь?
— Нет. Но он уже успел здорово прославиться, когда я повстречал Боуррика. А кроме того, я одно время жил в Звездной Пристани.
Арута сказал на это с неподдельной грустью:
— Я не видел Пага уже двенадцать лет. По слухам, он перебрался на Остров Колдуна и обитает там совсем один. Прежних друзей он больше не желает видеть, и я не смею посягать на его право жить, как он хочет.
Накор спрыгнул со скамьи и вытянулся перед Арутой во весь свой карликовый рост.
— А теперь настало время его потревожить. Нам не обойтись без его помощи. Скажите своему капитану, что по пути на запад мы сделаем остановку на этом острове.
— Так тебе известно, куда я посылаю Николаса?
Накор помотал головой.
— В точности — нет. Но когда я после долгой разлуки впервые увидел Гуду, он любовался закатом. И я сразу понял, что путь наш будет лежать на запад, туда, куда по вечерам убегает солнце. — Он протяжно зевнул и скороговоркой пробормотал:
— Пожалуй, мне пора соснуть.
Аруте не оставалось ничего другого, кроме как кивком отпустить маленького человечка восвояси, и тот чинно прошествовал в коридор, куда выходила балконная дверь.
Принц в который уже раз за этот вечер предался невеселым мыслям. Он на все лады перебирал в памяти слова Амоса и маленького чародея и тщетно пытался найти какой-нибудь способ заслонить Николаса от грозившей ему опасности. Ведь младший сын был самым беззащитным, самым уязвимым из всех, кого он любил. Одно лишь было ему ясно: предчувствие его не обмануло, и появление двоих кешианцев и впрямь знаменовало собой приближение неведомой беды.
Никто больше не нарушал одиночества Аруты, и он простоял на балконе до самого рассвета.
Глава 2. ПЛАВАНИЕ
С самого утра в Крондорском дворце царила невообразимая суматоха.
Арута провел начало дня наедине с женой, и во время завтрака ему удалось без особого труда убедить ее, что их Николасу просто необходимо провести год или два вдали от родителей, переменить обстановку и приобщиться к какому-нибудь полезному занятию. Анита была довольна тем, что Арута решил отправить Николаса именно в Крайди. Этот маленький уютный городок на Дальнем берегу, где она побывала совсем юной девушкой, в год завершения Войны Врат, был навек овеян для нее дымкой светлых, нежных воспоминаний. Ведь именно там она уверилась в своей любви к Аруте и узнала о его ответном чувстве. Разговор с Арутой о Крайди оживил в ее воображении картины прошлого — Крайдийский залив, освещенный яркими лучами полуденного солнца, маяк Лонгпойнт, близ которого Аруте пришлось однажды вести неравный бой с лазутчиками неприятеля, темная громада утеса, что недаром назывался Грозой моряка, крепостной двор с многочисленными службами и конечно же сам замок — резиденция герцогов Крайдийских, где выросли Арута, Лиам и Каролина, где долгие годы служил главным егерем Мартин, внебрачный сын их отца герцога Боуррика. Лишь в час своей кончины герцог открыл Лиаму тайну рождения Мартина. Став вскоре после этого королем, Лиам возвел Мартина в герцогское достоинство и поручил Крайди его заботам. При мысли о том, как много лет минуло с тех пор, Анита, грустно вздохнула. Однако жизнь в Крайди, как ей было известно, почти не переменилась и осталась такой же простой и суровой, как в те давние времена. Той роскоши, тех удобств и комфорта, коими окружили себя правители Крондора, там не было и в помине. И ей хотелось верить, что, очутившись в Крайди, в новой и непривычной для него обстановке приграничного герцогства, Николас и в самом деле возмужает, станет тверже, бойчее и решительнее. Анита разделяла тревоги Аруты, связанные с будущностью Николаса, и соглашалась, что излишняя мягкость его манер и чрезмерная осторожность в поступках ставили эту будущность под угрозу. Властителю огромной страны такой уступчивый и кроткий нрав мог сулить лишь всяческие беды и напасти. Как, впрочем, и всем его подданным. А ведь Николас был третьим по счету из возможных претендентов на королевский престол, и случай, управляющий мирскими судьбами, вполне мог бы бросить корону к его ногам, как уже случилось однажды с его дядей Лиамом. Анита молила богов о том, чтобы этого не случилось, чтобы двое ее старших сыновей остались живы и невредимы и всей душой на это уповала, но полностью сбрасывать такую возможность со счета они с Арутой не могли.
Анита слишком хорошо знала своего мужа, чтобы не заметить, как неотступно его гнетет еще что-то помимо непосредственного предмета их разговора, но она не решалась напрямую спросить его о причинах этого беспокойства, чтобы своими словами не огорчить его еще пуще. Она постаралась внушить себе, что все это — лишь плод ее разыгравшегося воображения, что тревога Аруты объясняется только предстоящей разлукой с сыном и сомнениями относительно того, сумеет ли Николас проявить себя в Крайди с наилучшей стороны, не покажется ли он дяде и кузену слишком избалованным и изнеженным. В том, что подобное вполне могло случиться, она совершенно ясно отдавала себе отчет и догадывалась, как горько Арута корит себя в душе за то, что должным образом не подготовил Николаса к самостоятельной жизни со всеми ее заботами, тревогами и опасностями.
А тем временем челядь дворца сбилась с ног, собирая младшего из принцев и его сквайра в дальний путь. Пажи и лакеи, горничные, камеристки и старик дворецкий сновали туда и сюда с ворохами одежды и
