развернулся, обратившись в целую тучу пчел, которая с оглушительным жужжанием набросилась на экипаж «Чайки».
Воины и матросы, выстроившиеся вдоль борта для отражения атаки экипажа «Орла», соскочили вниз, на палубу, и стали отмахиваться от невесть откуда взявшихся пчел, которые немилосердно их жалили. Двое лучников свалились с мачт на доски палубы, остальные повыронили свое оружие, отбиваясь от полчищ разъяренных насекомых.
— Это отвлечет их совсем ненадолго, капитан, — извиняющимся тоном пробормотал коротышка. — Так что ты уж лучше поторопи своих людей.
По знаку Николаса матросы потянули за абордажные канаты, и корпуса кораблей столкнулись с оглушительным треском. Удар был так силен, что один из матросов «Орла» сорвался с мачты и насмерть расшибся о палубу.
— Вперед! — крикнул принц и первым перепрыгнул с борта «Орла» на палубу «Чайки». Следом за ним бросились и остальные.
Битва, целью которой было не захватить, а сжечь вражеский корабль, закончилась в считанные минуты. Воины и матросы «Чайки», ошеломленные нападением невесть откуда взявшегося пчелиного роя, который, впрочем, как и предупреждал исалани, исчез без следа, стоило только Николасу и его людям ступить на палубу вражеского судна, не могли противиться бешеному натиску нападавших. Николас уверенно прокладывал путь к грузовому люку, орудуя своим мечом направо и налево. С флангов его прикрывали двое крайдийских воинов, а позади в окружении наемников брели Гуда и Праджи, тащившие на плечах тяжелые бочонки с ламповым маслом.
Отшвырнув с дороги одетого в черное воина, Николас предоставил одному из крайдийцев его прикончить, а сам быстро нагнулся над люком, потянул за медное кольцо и поднял крышку. Гуда и Праджи сбросили в трюм один за другим оба бочонка и тотчас же взялись за мечи. Противники бросились на воинов Николаса и крондорских матросов, пробившихся к люку с горшками, полными горящих угольев, но наемники оттеснили нападавших в стороны и без труда с ними разделались, и горшки один за другим были сброшены в трюм вслед за бочонком.
Маркус, Калис и еще несколько лучников посылали стрелы с притороченным к ним зажженным трутом в паруса и мачты «Чайки». Гребцы во главе с Тукой и самые отважные из женщин стояли у борта «Орла» с кожаными ведрами, полными морской воды, и мешками песка, чтобы затушить любую искру, которая могла переброситься с горевшей «Чайки» на их корабль.
Паруса на обеих мачтах «Чайки» вспыхнули ярким пламенем, следом за ними занялись и просмоленные мачты. Когда из трюма поднялся первый невысокий язык огня, Николас, кашляя от дыма, скомандовал:
— Довольно! Уходим!
Наемникам, крайдийским воинам и крондорским матросам без труда удалось покинуть палубу вражеского судна. Матросы и воины с «Чайки» не пытались отрезать им путь к отступлению. Они в ужасе метались между мачтами, пытаясь затушить огонь, и даже думать забыли о сопротивлении.
Николас и Гуда уходили последними. Оглянувшись, Николас окинул горестным взором палубу «Чайки», на которой во множестве громоздились тела воинов первоправителя в черных одеяниях. Но были там и погибшие крайдийцы, которым он ничем уже не мог помочь. Еще несколько мгновений, самое большее — полчаса, и всех их поглотит пламя.
— Пора, принц! — поторопил его Гуда.
Николас коротко кивнул и разбежался, чтобы вскочить на поручень борта. Но у самого края палубы он поскользнулся в луже крови и упал навзничь. И тут оказалось, что он и его люди зря рассчитывали уйти с палубы вражеского корабля без всяких помех. Растерянность, воцарившаяся среди воинов «Чайки» в первые минуты атаки и в самом начале пожара, теперь, когда стало ясно, что спасти судно не удастся и все, кто находится на его борту, обречены на скорую и мучительную гибель, сменилась у них бешеной яростью, желанием во что бы то ни стало отомстить противникам. И потому, когда Николас упал, к нему бросились сразу трое солдат первоправителя с кривыми саблями в руках. Одного из них сразила стрела кого-то из крайдийских лучников, и он повалился на палубу в двух шагах от принца, а с двумя другими схватился Гуда. Он подскочил к первому из нападавших сбоку и вонзил свой клинок ему между ребер. Воин со стоном упал на колени, выронил свою саблю и ухватился обеими руками за раненый бок. Другой уже занес было свое страшное оружие над головой Николаса, но в это мгновение меч Гуды легким, скользящим движением полоснул его по шее у самого затылка, и тот без единого звука распластался на обагренной кровью палубе. Все это произошло так стремительно, что Николас не успел даже подняться на ноги.
— Давай-ка… — улыбнулся Гуда, протягивая ему руку. Но внезапно наемник осекся на полуслове, и его некрасивое лицо приняло испуганно-недоуменное выражение, а протянутая рука застыла в воздухе. Он оглянулся, мотнул головой и как-то странно выгнул спину. Николас, который к этому моменту уже вскочил на ноги, с ужасом воззрился на рукоятку кинжала, торчавшую между лопаток великана.
— Гуда…
— Будь я проклят! — С этими словами могучий наемник, покачнувшись, упал на поручень борта.
— Скорее! Кто-нибудь! Помогите мне вытащить его отсюда! — крикнул Николас.
На помощь к нему поспешили двое крайдийских воинов. Все вместе они перенесли раненого на палубу «Орла». К Гуде подбежали оба чародея.
Огонь, охвативший уже значительную часть палубы «Чайки», подбирался к борту и грозил перекинуться на «Орла». Николас подозвал к себе помощника:
— Перерубите абордажные канаты и отведите «Орел» в сторону, не то мы сей же час загоримся.
Рассечь абордажные канаты было делом нескольких мгновений, однако ветер так прочно прижал корабли друг к другу, что команда оказалась не в силах отвести «Орел» от сгоравшего парусника.
— Оттолкните его веслами! — крикнул Николас и первым бросился к спасательному ялику.
Следом за ним и Пикенс с двумя матросами стали вытаскивать весла из-под перевернутой шлюпки. Все вместе они уперлись веслами в борт «Чайки» и принялись отталкивать от него свой корабль. Калис, Маркус и остальные лучники вели с мачт прицельную стрельбу по тем из воинов первоправителя, которые тщились этому помешать. Все паруса были расправлены, и рулевой на мостике поворачивал штурвал. Общими усилиями им наконец удалось разъединить, казалось, намертво спаянные суда.
Николас, не отводя глаз от полоски воды между бортами двух кораблей, которая делалась все шире, отер пот со лба и едва слышно пробормотал:
— С ними покончено!
К поручню неожиданно подскочил Тука с горшком угольев в руке. Возница явно намеревался напоследок метнуть его на палубу «Чайки». Он привстал на цыпочки и размахнулся, но в это самое мгновение в грудь его вонзилась короткая стрела с черным оперением. Выронив горшок, Тука взмахнул руками и с жалобным воплем полетел вниз. Встречная волна на миг вновь прижала борта двух кораблей друг к другу, и тщедушное тело возницы, расплющенное ими, камнем пошло ко дну. Николасу, который наблюдал все это застывшими от ужаса глазами, едва не сделалось дурно. Отступив от борта, он обхватил ладонями голову и простонал:
— Боги! За что?!
— Да, Ники, — сочувственно подхватил оказавшийся рядом Маркус, — бедняга и впрямь погиб нелепой смертью. И мне его искренне жаль. Но теперь не время оплакивать умерших. Нам предстоит еще одна битва. Ведь галера уже совсем близко.
Николас оглянулся. Весельная галера стремительно приближалась к «Орлу».
— Приготовиться к бою! Мистер Пикенс, лево руля!
— Глядите, кто это там? — изумленно воскликнул Амос, указывая на галеру.
— Где? — спросили в один голос Накор и Праджи, подходя к адмиралу и Николасу.
— Да там же, на носу.
— Дагакон, — сощурившись, выдохнул Накор, и сердце Николаса сжала ледяная рука страха. На носу галеры он разглядел сутулую фигуру в черном балахоне с наброшенным на голову капюшоном.
Кто-то высокий и сухощавый неуверенно, словно ощупью ступая по палубе, приблизился к колдуну и встал с ним рядом.
— Валгаша! Первоправитель! — хихикнул коротышка.
Николас с тревогой вгляделся в черты бледного, одутловатого, безжизненного лица властелина Города
