Калис кивнул:
— Один из наших дозорных отрядов наткнулся на стаю моррелов у границы Каменной Горы. Завязался бой, а когда он закончился, эльфы нашли это кольцо возле тела убитого моррела. Возможно, тот его хранил со времен Большого Бунта, когда Лжемурмандрамас повел полчища темных братьев против Сетанона. В таком случае нам совершенно нечего опасаться.
— Конечно, — согласился Николас. — Но если все обстоит иначе…
— Тогда опасность снова близка.
Николас обхватил ладонями плечи, словно ему вдруг стало зябко.
— А что собираются делать в связи со всем этим твои родители, Калис?
— Пока ничего. Биться с тенями не в наших обычаях. А чтобы узнать доподлинно, в самом ли деле нам грозит беда, я отправлюсь в плавание вместе с вами.
Николаса эта весть порадовала, и он широко улыбнулся. Калис ответил на его улыбку легким наклоном головы.
— Но почему именно ты?
— Потому что я по рождению своему принадлежу как к эльфам, так и к людям. И облик мой во многом сродни человеческому. Ведь по виду меня вполне можно принять за одного из вас. — Он окинул взором обугленные фрагменты строений, что виднелись вокруг. — Я хотел бы увидеть существа, что способны на такое. И помочь вам вызволить пленников. — Снова повернувшись к друзьям, Калис поправил лук за плечами и слегка склонил кудрявую голову. — А теперь мне придется вас покинуть. Я проведу эту ночь у деда с бабкой. Мы с ними видимся нечасто, а завтра нам вновь предстоит разлука. Похоже, весьма долгая — по вашим человеческим меркам.
Когда он ушел, Гарри толкнул принца локтем в бок.
— Эй, а что это еще за кольцо такое?
Николас достал кольцо из поясного кармана и передал его другу. Поверхность миниатюрного обруча тускло светилась во тьме, фокусируя и отражая бледные лунные лучи.
Гарри поморщился:
— Какое оно, однако, уродливое. И холодное, точно змеиная кожа. Фу, гадость!
— Возможно, оно еще хуже, чем тебе кажется, — мрачно усмехнулся Николас. Он принял от Гарри змеиное кольцо и спрятал его в потайной карман на поясе.
— Пошли-ка отсюда. У нас ведь еще тысяча дел.
Корабль вышел из гавани, и Амос приказал поднять все паруса. Когда предрассветный туман рассеялся, небо сделалось ясным и безоблачным. Из-за горизонта поднималось солнце, а над спокойной гладью моря носились чайки. День обещал быть погожим. Николас стоял на полубаке, наблюдая, как один из матросов с удивительной ловкостью крепил ванты к самой верхушке мачты. Принц перевел взгляд на корму корабля. «Орел» рассекал волны, оставляя за собой едва заметный пенистый след. По следу этому, резвясь и перегоняя друг друга, плыли несколько дельфинов.
— Хороший знак, — улыбнулся матрос, который успел уже спуститься с высокой мачты. Он приветливо кивнул Николасу и зашлепал босыми ногами по палубе. Его ждала какая-то другая срочная работа. Николас проводил его пристальным взглядом.
Внешний облик членов команды «Орла» преобразился до неузнаваемости. Николасу с трудом верилось, что это те же самые моряки, которые вместе с ним приплыли из Крондора в Крайди. Прежде они все как один носили строгую военно-морскую форму: темно-синие панталоны, сине-белые полосатые фуфайки и синие шерстяные колпаки. Теперь же каждый из матросов был облачен в разномастное грязное тряпье самых причудливых фасонов. Одеяния свои они извлекли все из тех же старых сундуков, что хранились в подвале замка. По покрою и отделке некоторых из камзолов и жилетов, присвоенных подчиненными Амоса, Николас без труда догадался, что прежде эти наряди принадлежали его деду Боуррику, а также принцам Аруте и Лиаму. В дело пошли даже платья принцессы Каролины и покойной герцогини Катрин: матросы спороли с них кружева и кое-как обшили ими воротники и манжеты своих сорочек. В подобных начинаниях они встретили полное одобрение Амоса, который не раз заявлял, что настоящих пиратов во все времена отличали экстравагантность в нарядах и тяга к роскоши.
Платье, которое выбрал для себя Николас, прежде вне всякого сомнения принадлежало его отцу, принцу Аруте. Костюм этот состоял из высоких черных сапог для верховой езды, черных рейтуз и белой сорочки с мягким воротником и широкими рукавами. Поверх сорочки принц набросил длинный черный кожаный жилет, который в случае надобности мог бы служить ему некоторой защитой от сабельных ударов. Этот наряд очень нравился принцу и был ему к лицу, но чтобы хоть немного походить на пирата, ему непременно следовало украсить себя чем-нибудь ярким, бросающимся в глаза. И Николас стянул талию широким красным кушаком. На черной кожаной перевязи, закрепленной на его правом плече, висела сабля в ножнах. Будь на то его воля, он выбрал бы иное, более привычное оружие, но Амос этому решительно воспротивился. Он заверил Николаса, что едва ли не всей Мидкемии известно, как блестяще владеют рапирой — оружием весьма редким в Западных землях Королевства — принц Арута и его сыновья, и что отправься принц в плавание с рапирой у пояса, он выдал бы этим с головой не только себя, но и всех остальных.
Николас собрал свои длинные волосы в пучок и стянул их на затылке красным шнуром. Растительность теперь уже густо покрывала нижнюю часть его юного лица, и от этого принц казался немного старше своих лет.
На палубу вышел Маркус. При виде него Гарри звонко рассмеялся. Наряд герцогского сына оказался почти точным подобием того, в какой облачился Николас, с той лишь разницей, что кушак у Маркуса был синим, волосы он оставил распущенными, а голову покрыл синей шляпой из валяной шерсти с короткими полями. Оружием ему служила абордажная сабля в черных кожаных ножнах.
— Вы только поглядите на себя! — веселился Гарри. — Ну точь-в-точь две горошины из одного стручка! Вот если бы вы… — Но свирепые взгляды, коими наградили его за эти неосторожные слова оба кузена, заставили Гарри замолчать.
— Как твой отец? — спросил Николас.
— Он очень мало со мной говорил, — вздохнул Маркус. — Пожелал мне удачи и доброго пути и тотчас же заснул. — Он нервно сжал поручень борта. — Я всю ночь ни на шаг не отходил от его ложа, но к утру, когда мне пришлось его покинуть, он так и не проснулся.
— Он очень силен и крепок для своих лет. Маркус уныло кивнул и о чем-то задумался. Через несколько мгновений, словно придя к важному решению, он вскинул голову и пристально, в упор взглянул на Николаса.
— Послушай, я хочу раз и навсегда с тобой объясниться. Знай, что я тебе не доверяю. И мне думается, что ты при первой же опасности струсишь и сбежишь. Для участия в том, что мы задумали, у тебя недостанет смелости и сил.
Кровь бросилась в лицо Николаса, но, когда он заговорил, голос его звучал ровно и бесстрастно:
— Я вовсе не ищу твоего доверия, кузен Маркус, и мне безразлично, что ты обо мне думаешь. Но не забывай однако, что ты обязан мне подчиняться. Большего я не вправе от тебя требовать. — Он резко повернулся и зашагал прочь.
— Присяги на верность королевскому дому я не нарушу! — крикнул ему вслед взбешенный Маркус. — Но берегись меня, если ты посмеешь причинить обиду моей сестре или Эбигейл!
Гарри поспешно нагнал своего господина и с тревогой заглянул в его пылавшее гневом лицо.
— Надо с этим заканчивать, Ники.
— С чем? — недовольно буркнул принц.
— Да с этим вашим глупым соперничеством, с чем же еще? Неужто же ты не понимаешь, сейчас совсем не время петушиться и задирать друг друга!
Николас посторонился, давая дорогу двоим матросам, которые тянули толстую веревку, чтобы переместить рею. Амос выкрикивал им команды с капитанского мостика.
— Если Маркус ко мне не переменится, если он будет продолжать меня ненавидеть, то я ничего не смогу с этим поделать.
Гарри покачал головой:
— Ты тоже не всегда бываешь к нему справедлив. Маркус ведь вовсе не такой уж злобный и вздорный
