двухкомнатную, в новом доме? - Людмила, ты не забывай, что Ляхова преподаватель, нужный техникуму работник, а этот двадцатисемиквартирный дом и строился для преподавателей. Что ж, по-твоему, ей оставалось жить на улице или в крохотной комнатке без удобств в студенческом общежитии? - А может у, нее были шашни с директором? - наседая, не унималась Серикова. - Ну, это ты несешь сущую глупость. Какая уважающая себя молодая женщина вступила бы в связь из-за квартиры со своим начальником, который к тому же в два раза старше ее. Ну вот ты бы пошла на это или нет? - Что за глупый вопрос! - возмутилась Серикова.- Конечно нет! - Вот видишь, наверняка точно так рассуждает и Ляхова. Ее соседи по подъезду утверждают, что за время проживания Ирины Владимировны в доме ни разу не видели, чтобы к ней приходил хоть один мужчина. Правда, ходил слушок, что к Ляховой проявлял повышенный интерес сын директора Козакова - Аркадий, но дальше пустых разговоров и напрасных сплетен дело не пошло. У него оказывается уже давно есть девушка, с которой он помолвлен, и по всему дело приближается к свадьбе. - Кто же эта избранница, интересно узнать? - Какая-то девица из поселка Широкий, у нее какое-то странное имя, мне девчата его называли, но я его не запомнила. Знаю только одно: она закончила музыкально е училище и играет на пианино в детском садике. - Где? - переспросила Серикова. - Как где? В детсаде поселка Широкий. А почему тебя так интересует Ирина Владимировна. Понимая, что ее вопросы перешагнули пределы допустимого любопытства, Людмила постаралась успокоить свою подругу. - Алла, ты сегодня излишне подозрительна ко мне. Я, честно говоря, даже не пойму, почему заслужила у тебя такое отношение. Меня не интересует ничего конкретно, в том числе и Ляхова. Просто я посчитала, что нет ничего предосудительного в том, что мы поболтали с тобой в непринужденной обстановке, чтобы скоротать время. Или ты считаешь меня излишне назойливой? - Нет, нет, я так не думаю,- успокоила парикмахершу Пискунова и вынула кошелек, чтобы расплатиться за услугу. * * * С утра я, бодрый и отдохнувший, к восьми был уже в техникуме. Зоя Мерзлякова находилась в приемной и что-то печатала на машинке. Увидев меня, она на минуту прервала свое занятие и сказала: - Здравствуйте, Николай Федорович! Прикрыв за собой дверь, я тоже поприветствовал Мерзлякову и спросил: - Зоя, а ты не забыла пригласить Аллу Мекляеву? - Нет, Николай Федорович, не забыла, но она не может прйдти к вам в первой половине дня. - Что за причина? - Алла должна быть сегодня с утра у районного начальства с какими-то важными бумагами. - Когда же я смогу побеседовать с ней? - Она обещала ожидать вас здесь с трех часов дня, а если это время вас не устраивает, то завтра утром - с восьми часов. - Мне хотелось бы поговорить с ней сегодня, так что пусть ожидает меня здесь, я постараюсь приехать сюда к трем часам. - Хорошо, Николай Федорович, приезжайте, она будет ожидать вас. Я посмотрел на свои часы, времени до встречи с Андреем у меня было предостаточно. Честно говоря, я решил его использовать на свои личные нужды, а именно пойти и позавтракать в студенческой столовой. - Если меня будет разыскивать мой водитель, то скажи ему, что я буду ровно в девять часов,попросил я Зою и вышел из приемной. Мне удалось в означенное время не только позавтракать, но и не спеша выкурить сигарету. Машина, за рулем которой сидел Андрей, подъехала к учебному корпусу ровно в девять часов. Заняв свое место рядом с водителем, я поздоровался с ним и попросил ехать в Терновское РОВД. Андрей послушно направил машину по дороге к выезду из поселка. До районного центра ехали молча, каждый по своей причине: я потому что был раздосадован несостоявшейся встречей с Аллой Мекляевой, а Андрей, видимо, потому что вчера выпил лишнего у своего друга. На трассе, хоть это и были утренние часы, машин встречалось не так уж много, что позволяло водителю держать достаточно высокую скорость. Через полчаса такой достаточно быстрой езды мы наконец добрались до районного отдела милиции. В помещении меня остановил вопросом один из дежуривших офицеров: - Вы к кому, гражданин? Показав удостоверение, я попросил лейтенанта проводить меня к следователю Найденову. Тот с готовностью откликнулся и проводил меня в кабинет Вячеслава Федоровича. Он был у себя и обрадовался, увидев меня входящим в широко распахнутую дверь. Найденов вышел из-за стола мне навстречу, мы поздоровались, и он крепко пожал протянутую мною руку. - Николай Федорович, я приготовил три ножа как и обещал вам вчера. Вы проходите, присаживайтесь, а я их сейчас принесу. Сказав это, капитан оставил меня одного в кабинете, а сам стремительно вышел куда-то. Едва я сел на один из стульев, стоящих у стола, как появился Вячеслав Федорович с небольшим свертком в руках. - Вот они, Николай Федорович,- и с этими словами капитан развернул сверток на столе. На салфетке зеленого бархата лежали три охотничьих ножа. Один из них выделялся хромированным лезвием необычной формы. Моя рука невольно потянулась к нему: - Не этот ли? - спросил я у Найденова. - Именно он, товарищ полковник,- подтвердил мою догадку Вячеслав Федорович. Несколько минут я рассматривал ножи, не проронив ни слова. Толстое широкое лезвие с диковинно скошенным концом при ударе должно было нанести ужасную рану в груди Козакова. Рукоять ножа состояла из чередующихся разноцветных пластмассовых и медных колец. Заканчивалась она вырезанной из серой кости оскаленной мордой волка. Лезвие ножа отделялось от наборной рукояти небольшими красиво изогнутыми усиками из нержавеющей стали. Два других ножа не были произведением искусства, как этот, но и они являли собой достаточно грозное оружие. - Красиво сделан, нечего сказать,- сдержанно одобрил я и положил нож на салфетку. - Да, в мастерстве Алехину не откажешь, руки у парня золотые. Плохо то, что это мастерство сработало на преступление, а не на добрые дела. - Вячеслав Федорович, а вы не предъявляли эти ножи Алехину на опознание? поинтересовался я. - Я сделал это сегодня утром, буквально, за несколько минут до вашего прихода. - И каковы результаты? - Алехин в присутствии двух понятых опознал именно этот нож и признался, что изготовил его своими руками. Но здесь же утверждал, что этот нож у него в марте-апреле этого года кто-то похитил из гаража, когда он ремонтировал свою машину. - Вы внесли это заявление Алехина в протокол? - Да, внесли, он очень на этом настаивал в присутствии понятых. Не сделать этого я не мог,попытался было оправдываться Найденов. - Вы поступили по закону и сожалеть об этом нельзя,- безапелляционно сказал я и тем самым помог капитану избавиться от терзавших его сомнений. Мои слова придали Найденову внутреннюю уверенность, и он с подъемом в голосе сказал: - Николай Федорович, а Алехин сделал еще одно заявление, думаю, оно вас заинтересует. - Какое заявление? - спросил я. - Заявление касается ножа, которым был убит Козаков. Алехин утверждает, что одна деталь переделана другим человеком уже после того, как нож был похищен у него. - Какая? - поинтересовался я и снова взял нож в руки. - Голова волка,- кратко ответил Найденов. - Как он объясняет замену детали головой волка? - Алехин говорит, что рукоять заканчивалась массивным медным набалдашником, а кто заменил его резной головой волка, не знает. - Нам остается только одно из двух: или доказать, что нож у Алехина никуда не пропадал, или найти того, кто его похитил. В том и другом случае это верный путь выйти на убийцу или доказать вину Алехина. Так что, Вячеслав Федорович, активизируйте поиск, а эти ножички нужно как-то показать для опознания жителям поселка, но сделать это в индивидуальном порядке. Может, нам кто и поможет? - Это я организую прямо с завтрашнего дня. А вам, Николай Федорович, моя помощь ни в чем не нужна? - обратился ко мне с вопросом Найденов. - Почему же не нужна - нужна,- решил воспользоваться я подвернувшейся возможностью. - Чем я могу быть вам полезен? - Михаил Моисеевич до работы директором техникума работал какое-то время в райкоме КПСС. Сейчас райкомов нет. После известных событий в Москве КПСС как организация распущена и бывшие райкомовские работники ушли в производство и в другие организации и учреждения. Организуйте мне встречу с двумя людьми, которые хорошо знали Козакова по совместной работе в райкоме. - Николай Федорович, я сейчас же узнаю, кто был в райкоме наиболее близок к Козакову, и попрошу их приехать сюда на беседу с вами. - Не обязательно этих людей вызывать сюда, я согласен с ними побеседовать там, где это будет удобно им. Я попрошу вас найти соратников Михаила Моисеевича по партийной работе, а договориться с ними о встрече я попробую сам. - Нет, Николай Федорович, я с удовольствием все организую сам. Подождите меня, пожалуйста, здесь. Вячеслав Федорович завернул ножи в бархатную салфетку. * * * Всю ночь ему снились кошмарные сны: кто-то надевал ему наручники и бросал на шершавый бетонный пол тюремной камеры. Как наяву, являлись жуткие сцены лагерной жизни, и Степанов не раз просыпался в холодном и липком поту. Он подолгу лежал с открытыми глазами, дожидаясь, пока вернется нормальное сердцебиение и страх, парализующий сознание, покинет возбужденный мозг. Юрий понимал, что его такое состояние явилось следствием беседы со следователем из Воронежа. Его страшил тот факт, что он оказался чуть ли не главным подозреваемым по совершенному в техникуме убийству. Он понимал, что ему отведена роль своеобразного 'дублера' реально существующего убийцы. И, не найди следователь истинного преступника, ему, Юрию Степанову, обязательно припишут это жуткое убийство. Гибель директора Козакова получила большой общественный резонанс, и это обстоятельство ставит местных пинкертонов в безвыходное положение, а они в свою очередь постараются 'загнать в угол' его самого. Практически он обречен, и все решится в самые ближайшие дни. Если хваленые следаки не сумеют по 'горячим следам'
Вы читаете Мотивы убийства неизвестны
