Лицо у нее помрачнело. Так что же она тогда задумала? Он-то считал, что Блейк был ее первой любовью, первым одновременно и сладким и горьким опытом. Поэтому она была так сильно уязвлена его пренебрежением.
Но что, если он ошибся?
Джилли сидела напротив него, уютно расположившись в кресле, женщина до кончиков ногтей. Ее полные губы, мягкие очертания груди под бледным шелком платья, зовущий изгиб бедер неудержимо манили его. И все же было в ней что-то такое, что заставляло его усомниться в ее опытности. Возможно ли такое в наше время и в ее возрасте? Возможно ли, чтобы она никогда…
– Расскажите мне о нем, – быстро произнес он, борясь со своим смущением. – Я хочу понять, что он за человек.
В доме было так тихо, что Джилли могла слышать собственное дыхание и немного судорожное биение своего сердца. Макс сидел напротив и смотрел на пламя камина. Непослушная прядь коротко остриженных волос упала ему на лоб, но он не стал откидывать ее назад нервным движением руки, как делал это во время работы. Отблески пламени придавали его лицу резкую твердость гранитного портрета, губы были сурово сжаты, как у человека, привыкшего подавлять чувства.
Джилли неожиданно с изумлением поняла, что Ричи теперь интересует ее не больше, чем прошлогодний снег. Так, какие-то банальные воспоминания девочки-подростка…
Интересно, что сделает Макс, если она сейчас подойдет к нему, обнимет за шею и поцелует? При одной мысли об этом ее тело запылало, и Джилли поспешно отпила бренди.
– Почему вы не хотите рассказать мне о нем? – спросил он.
Ладно, если разговор о Ричи позволит ей всю ночь оставаться в этой теплой уютной комнате наедине с Максом, она готова говорить до утра:
– Ему было тогда девять лет, на год старше меня, но он казался слишком маленьким… Да он, собственно, так никогда и не вырос!
– Значит, вы спасли его от расправы одноклассников?
– Кто-то же должен был за него заступиться! Нельзя же просто было сделать вид, что я его не заметила.
Макс покачал головой.
– Потом я привязалась к нему.
– Весьма умно с его стороны. Джилли посмотрела на темную жидкость у себя в бокале.
– Он ходил за мной как пришитый. Надо сказать, у него был настоящий дар попадать в неприятности. Его ненавидели одноклассники, он раздражал учителей. Просто он жил в своем особом маленьком мире.
– Взрослые обычно терпеть не могут таких детей.
– Единственное, что интересовало Ричи, – это музыка. Поп-музыка. В школе все думали, что он лентяй, но он мог работать целыми днями, чтобы заработать на нужное оборудование для своей дискотеки. Он часами готовился к выступлениям. Он был действительно блестящим диск-жокеем, понимаете?
– Как же ему удалось начать карьеру?
– Я послала его записи на местную радиостанцию…
– Хороший ход!
– Да, но это не сразу сработало. По-моему, они согласились встретиться с ним только для того, чтобы отвязаться от меня. Конечно, когда они его прослушали, то сразу же дали ему пятнадцать минут в субботней молодежной программе.
– А потом?
Джилли посмотрела на Макса поверх стакана. Золотистое пламя освещало его лицо, делая его более теплым и мягким, как тогда, на лестнице, когда он склонился и поцеловал ее. На мгновение Джилли позабыла, о чем они говорят, потом, спохватившись, ответила:
– Потом я записала его передачи и стала рассылать их на лондонские коммерческие радиостанции.
– И вы никогда не задумывались о карьере в сфере связей с общественностью, Джилли? – спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил:
– Сколько времени это заняло?
– Пару лет, наверное.
– А потом он уехал в Лондон и забыл вас? – Горячая волна ревности сделала его жестоким, ему хотелось прекратить эти девичьи излияния и напомнить о том, что случилось этим вечером.
Глава 7
Джилли вскочила с места:
– Это не правда!
И тут же поняла, как нелепо выглядит.
– Вот как? – Он внимательно смотрел на нее.
– Но это же Петра…
– Он пребывает в полной уверенности, что может обращаться с вами как со своей собственностью. Ему бы следовало… – Макс остановился, сам удивленный своей горячностью.
