Филимонов Евгений
Мигранты
Евгений ФИЛИМОНОВ
МИГРАНТЫ
НЕКОТОРЫЕ ПОЯСНЕНИЯ
Так уж получилось, что истоки этих сюжетов уходят в достаточно отдаленную по времени случайную встречу, вернее, импровизированную такую вылазку одной компании, образовавшейся, как потом выяснилось, непроизвольно, стихийно, как в те незрячие годы многое делалось. Несвязность этой компании, очевидная бесцельность и анархия поездки только оттенялись чудесной местностью, где решено было разбить табор, палаточную стоянку на два-три дня. Не стану описывать абсурды и нескладуху, присущие таким разнородным сходкам, не хочется также припоминать с натугой подробности затяжной и в меру пристойной пьянки - обычной, типовой, скажем так, для той поры, - отмечу лишь, что когда все разъезжались по домам, на лицах гуляк отмечалось явное облегчение. Нет нужды говорить о том, что компания эта в таком составе больше никогда не собиралась, и при редких встречах участники пикника ощущали друг к другу что-то вроде неприязни и смутного стыда...
А ведь, если разобраться, многие из них были людьми не совсем обычными: к примеру, тамада вылазки мог нагреть любой металлический предмет в своей ладони - буквально докрасна! Я сам 'для интересу' отдал ему свои ключи и уже через минуту перебрасывал раскаленную связку из руки в руку под общие аплодисменты. На ключах до сих пор следы окалины.
Там же одна девушка, совсем юная с виду, специализировалась на человеческих связях - на нитевидных тяжах, которые, по ее словам, оплетают каждого человека, проникают в душу и мозг, уходят часто за горизонт, через континенты, а иногда даже туда.
- То есть? - вяло поинтересовался я (шел второй час ночи, многие уже разошлись от костра по палаткам).
- Туда, - неопределенно махнула девушка в сторону звезд.
Был еще там один необщительный спортсмен, который на спор, подобно кроту, мгновенно зарывался в землю и тут же эффектно выкарабкивался из соседнего склона. Он также практиковал кунг-фу и какое-то экзотическое восточное мировоззрение, что не мешало ему пить 'как лошадь'. Заинтриговала также всех длинноволосая брюнетка, внешне не особенно примечательная, которая, знакомясь с мужчиной, производила возле его плеча неуловимый пас. 'Для страховки', - так объясняла она. Дело в том, что на ней тяготело проклятье неизбывной, смертоносной любви, и она, как могла, старалась уберечь людей от этого.
Еще там обретался человек, ничем особенно не примечательный, он лишь время от времени сдержанно стонал. Его непрестанно мучила совесть. Он изрядно омрачал и без того не особенно буйное веселье. Говорили, правда, что он мучился в основном за других.
Надо сказать, что почти все собравшиеся обладали даром предвидения, но пользовались им крайне неохотно и старались развивать у себя обычное, свойственное простому человеку представление о будущем, как о целом наборе возможностей.
Повторяю, погода стояла чудесная, и любитель визуальных наводок мог с блеском демонстрировать свое искусство в прозрачном воздухе; но, опять же, это не вызывало особого интереса.
Как уже говорилось, все эти необычайности могли так и сгинуть, проявившись лишь на миг, уйти в забвение, подобно другим, куда более важным вещам, если бы не моя возможность (самая, пожалуй, малозаметная на фоне красочных качеств прочих) - это способность улавливать потенциальные сообщения, воссоздавать их прямо-таки из двух-трех случайно оброненных слов и затем излагать их, по мере возможности сохраняя стиль и особенности каждого повествования. Со временем к этим сюжетам, записанным наскоро после той встречи, добавились другие, подобные, а еще и случайные тексты объявления, вырезки, записки, вырванные страницы, развеянные архивы (если приглядеться, бумажный смерч окружает нашу кренящуюся Вавилонскую башню), - которые мне показалось уместным объединить в этой подборке. Сдается порой, что эти странные и на первый взгляд абсурдные отрывки, встречающиеся на каждом шагу в море обыденной информации, помогают как-то понять собственно нашу, не такую уж реальную реальность.
Почему подборка названа 'мигранты'? Никакой связи с термином, имеющим хождение в Прибалтике; просто мне все эти люди показались тогда как бы не имеющими корней палаточными кочевниками, бродягами по своей сути, несмотря на то, что большинство имело пресловутую прописку и довольно хорошее жилье. Два-три интеллигентных бомжа не в счет, тем более, что они сами избрали такой образ жизни. Но все без исключения представляли собой человеческий транзит в чистом виде; их коренные интересы находились где-то очень далеко, вне сферы обитания.
ПРОБЛЕМА НАСЛЕДОВАНИЯ
Часто думаю: в наше скверное время могли бы родиться какие-то сказки, легенды, притчи, коих множество возникало и циркулировало в эпохи куда как худшие (а ведь были худшие, чего там, возьмем хотя бы татар, или же опричнину - хоть ту, хоть недавнюю)? А вдруг нынче, в связи с деградацией и повальным избиением прессы, из слухов и сплетен опять возродится фольклор? Как бы, к примеру, выглядела общеизвестная версия о престарелой коронованной чете, озабоченной проблемой наследника?
...Жили король с королевой, и всего у них было в достатке, однако Господь не даровал им детей. Престарелые супруги, одолевая стыд, куда уж только ни ходили - и к сексопатологу, и к эндокринологу, к экстрасенсу, к знахарке - все тщетно, пока - как это водится в сказках - совершенно случайно не прознали о чудодейственном заморском средстве, гарантирующем результат. Нет нужды расписывать те мытарства и полупреступные ситуации, в каковых обставлялись их поиски, каждый из нас может легко представить себе все эти улещивания нужных лиц, звонки, очереди, подворотни, торопливые воровские переговоры с нужными людьми (по виду сущими подонками), уловки и комбинации на подступах к драгоценному препарату, который, как у нас водится, завозился тоннами и скармливался вельможным парам чуть ли не как вермишель (хотя обычно это порода плодится без затруднений, подобно кроликам, безо всяких там пилюль). И вот, наконец, долгожданный миг - в подвальном коридоре престижной клиники чернявый ординатор, опасливо зыркнув туда-сюда, сует в королевскую руку стеклянный цилиндрик, в котором, подобные крупной дроби, перекатываются зеленые глянцевые шарики пилюль... О, радость! Монархи вмиг забывают обо всем, но ординатор стоит, всем видом своим показывая, что дело еще не окончено. Король, спохватившись, сует в карман белого халата увесистую пачку, и ординатор тут же деловито удаляется - не принято у нас унижаться и благодарить за королевские подарки.
...И тогда проглотила королева горошину и враз забеременела - так, что ли, в первоисточнике? Нет нужды живописать тихую радость пожилой пары, ведь она, само собой, омрачена тревогами, подготовкой к родам, и без того непростым в наших условиях. Наконец, в срок, в нужном роддоме (гнусный советский термин), с помощью задаренной снизу доверху акушерки появляется малыш. Мальчик! Король в ожидалке родильного дома заливается слезами под недоуменными взглядами молодых отцов, для каковых рождение сына лишь еще один повод надраться в стельку. Не успевает он толком успокоиться и вникнуть в свое счастье, как санитарка возглашает еще более ошеломительную новость - двойня! Король потрясен, он понимает это как награду свыше за тусклые годы бездетности, и даже мысль об усложнении института наследования его пока не посещает. Он передает благой вестнице огромный веник из хризантем, называемый у нас 'букет' и, счастливый до опустошения, падает в кресло. Молодые отцы в противоположном углу пьют водку; один провозглашает:
- За того многодетного деда!
И как в воду глядел. Санитарка с выпученными глазами сбегает с лестницы, пальцами изображая 'три'! 'О, Боже!' - бормочет король. Он не знает, как на это реагировать, его эмоции обесточены, ощущение чего-то не вполне благополучного возникает в его потрясенной душе, поэтому известие о том, что на свет произошли четвертый и пятый отпрыски всего лишь повергает его в ступор (а нормально последовал бы инсульт). И дальше сюжет развивается уже не по сказочной канве - до самого финала, где она неожиданным образом вновь появляется.
Итак, покуда король в прострации переваривает сообщения о все новых своих сынах и дочерях, родильный дом, это обычное предприятие по производству граждан, постепенно становится на уши. Весь персонал сгрудился возле стола королевы, которая с интервалами в полминуты производит очередного младенца. Уже не хватает каталок (на десять новорожденных каждая, заметьте!), весь коридор и столовая завалены королевичами, а горшочек продолжает варить (тут к слову подвернулась другая сказка). Прочие роженицы брошены на произвол судьбы и вопят там и сям в закутках огромной больницы, пока не
