картина нарисована. Вы только подумайте - файловая структура! То ли дело было раньше - мы писали вот на свитках, а пришли эти холодные бездушные новаторы - и разрезали все на отдельные странички (файлы). Теперь их надо перелистывать, что, конечно, обездушивает непрерывное течение книги:
А уж этот повергающий в ужас, леденящий кровь Интернет (телевизор, телефон, телеграф, почтовый голубь:), заменивший живое душевное общение, лишивший нас истинного понимания - кто, с кем и зачем:
Такое ощущение, что писалось это под одеялом - со страху. Еще бы ужас какой - Интернет:
* * *
Ведущий Раздражение столь многих и столь разных критиков по поводу 'Чапаева и Пустоты' - на фоне почти всеобщего молчания до появления этого романа - а точнее, до 'Букера' , до толстых журналов и больших тиражей вероятно, объясняется не только и не столько элементарными профессиональными причинами ( как это - мы его и не замечали вовсе , а тут такой успех:) и не примитивной завистью, но тем, что Пелевин все же задевает - ну, пусть не разум, но чувства - точно. Видимо, то, что ему и в самом деле всё пофиг - в соответствии с этим пресловутым ярлыком 'буддиста' - не может не возмущать беднягу критика, который и так-то уж изрядно сомневается в осмысленности всей своей деятельности, а тут - нате вам - талантливый - явно и отчетливо талантливый! - писатель, так ведь еще и с равнодушием и к стилю, и к форме, и к морали-нравственности-призывам - то есть абсолютно не нуждающийся в критике, в том, чтоб его 'вели и направляли'. Как же этому не обижать?!
о почему уважаемым критикам не написать о 'ике', если 'Чапаев' столь откровенно слабая вещь? А потому, что тогда придется врать - ну кто ж поверит, что такой рассказ - пронизан холодностью, эгоцентризмом и прочим? Кто поверит, прочитав его даже и один всего раз (хотя , разумеется, рассказ двойной по самой своей сути и замыслу), что автор - не владеет мастерством стилиста, языком, метафорой: ну, чем он там еще, господа, не владеет? е признавать же, в самом деле, что вот этот самый , такой нехороший, Пелевин взял и написал о ЛЮБВИ так, как никто до него не писал, - так еще и талантливо это сделал?
И еще: вот, кажется, 'Чапаев и Пустота' - это достаточно просто и понятно. К тому же, многие говорят, что король голый, а я-то, бедный и вовсе ничего не вижу - подслеповат, а если честно, то, вполне возможно, что и не на своем месте , да и с IQ тоже: А тут такой случай - вроде как всё явно - не слишком заумно, мало про этот чертов Восток - ну, как тот всеобщий анекдот, про Василия Иваныча: Так что давай-ка поорем: 'А король голый!' : а чем и попались. Купились, если точно.
Вот где случай инверсии! Образ еще и почище, чем у Евгения Шварца: идет кто-то (черт его знает, вполне возможно, что и королевских кровей - кот ж их нынче разберет, когда они ходят в чем попало, да еще и переодеваются по сто раз на дню), и надо оценить новое платье. Работа такая. А порядок ведь всё тот же: кто этого платья не видит, тот - : ну, понятно кто. Только совсем немножко наоборот: кто не успеет выкрикнуть, что король голый - вот тот и не на своем месте как раз. А то и вовсе: Страшное дело: вы войдите в их положение - хоть на гуще гадай, никаких не стало критериев. И вдруг такой подарок: этот самый король-не король одевает уж такое , что кто-то из цеха крикунов не выдерживает и срывается первым. И - пошло. Вот прямо друг друга и подзадоривают. А ведь , между прочим, если дело и вправду обстоит так с королем - то чего тогда шуметь-то?! А вот чего : устал член гильдии крикунов. И всегда был не очень-то чтобы зорким - всё больше со всеми, с коллективом, там-то не ошибешься: Плюс - наряды нынче в моде такие, что и не разберешь. у не признаваться же в самом деле! А претендент (черт, а вдруг все же король:) еще только вчера выходил в чем-то куда менее явном. И куда более похожем если не на горностаевую мантию то уж как минимум на вечерний костюм. А сегодня - в джинсовых шортиках с бахромой. И в маечке с рисунком Вечного предела - ну, кружочки такие, вроде знака 'пепси': Вот и шумят, чтоб не только подбодрить себя и друг друга, но и заглушить свои же сомнения - вот это 'а вдруг..' Кстати уж к хору присоединились и самозванцы из не-королей - хоть и одетые вполне добротно и в согласии с классическим стилем, а на королевство не больно-то тянущие. Так-то о них никто и не слыхивал, а вот пошумели с солидной сцены (дескать, коллега-то наш голый, не наш он, одни мы настоящие) - глядишь, кто-то и имя узнал:
А ведь уже в 'Затворнике и Шестипалом' - 'раннем' произведении Пелевин, как бы предвидя многие вопросы, ответил на них . И тот, кто прочел, не станет громогласно вопрошать: 'А куда нас зовут, ведут и прочая?' Да и вообще никаких неопровержимых и ужасных обвинений из лексикона социума не выкрикнет. И если не полезет вслед за Затворником за Стену мира, то уж и кидать в него кусками еды тоже не станет. Скорее, если непременно нужно продемонстрировать свое отношение (не Затворнику, конечно, нужно, а самому демонстрирующему) - скорее махнет на прощанье и грустно улыбнется, стоя в толпе социума:
Вообще, предвидение - включая и ответы на еще не прозвучавшие 'обвинения' - больше в стиле 'позднего' Пелевина. Он все чаще 'отвечает' на критику, и все чаще - заранее, 'на опережение'. Чем это вызвано? Чем вообще вызвано увеличение в пелевинском творчестве доли столь любимой нашими фантастами дидактитки? Может быть, упорное нежелание уважаемых коллеглитераторов понимать довольно тривиальные вещи все ж таки задевает автора, пробуждает в нем тщательно маскируемое призвание - быть учителем. И он принимается объяснять:Вот пример - из 'Чапаева и Пустоты'.
'Где бы ты ни оказался, живи по законам того мира, в который ты попал, и используй эти законы, чтобы освободиться от них. Выписывайся из больницы, Петька. -Мне кажется, я понимаю метафору, - сказал я.'
Мало того, что это - многократно и разнообразно разжевывается и повторяется, так еще - 'для особо вдумчивых' - указано, чтО есть метафора. Впрочем, они умудрились и на этот раз не понять: Воистину, бисер надо беречь:а 'феньки' пригодится - для ребенка.
В каком-то смысле критики, видимо, заставили Пелевина снизить планку до уровня почти прямых объяснений, сделав литературное произведение воистину учебным пособием. адеется все-таки затворник на понимание: у и что? А ничего: Сам виноват - знал же - насчет бисера: Знал - иначе не написал бы именно об этом: о попытках объяснять что-то реалистам и о том, к чему такие попытки только и могут привести:
- Это как? - е поймешь. - А ты попробуй объясни, - сказал Мария. - Может, и пойму :: - Понятно? - спросил он Марию. - Понятно, - ответил Мария. - Что тебе понятно? - Понятно, что ты псих в натуре. Какие же в Древней Греции могли быть автомобили? - Фу, - сказал Володин .- Как это мелко и безошибочно. Тебя так и правда скоро выпишут.
Впрочем, это еще не самое горькое - о попытках разъяснять:
- Кстати, Петр, что эти господа думают о метафизике сна? - спросил наконец Котовский. - Так, - ответил я, - пустое. Они неумны.
И, наконец, можно ведь говорить и с посвященными - у тех , по крайней мре, есть чувство юмора :
- Золотая удача, - ответил я, - это когда особый взлет свободной мысли дает возможность увидеть красоту жизни. Я понятно выражаюсь? - О да, сказал барон. - Если бы все выражались так понятно и по существу. Как это вы пришли к такой отточенности формулировок?
Так что претензии к Пелевину предъявлены прямо противоположные тем, которые следовало бы. е в непонятности и заумности следует винить автора, а в том, что он, поддавшись на провокации, принялся объяснять, чего художнику нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах делать не следует: реалисты все равно не поймут, а любители эзопова стиля, любители клубного духа, любители декодирования потеряют большУю часть кайфа.
Очень серьезный недостаток романа 'Чапаев и Пустота' - именно эта вот неровность: то действительно интересные и часто вполне лаконичные места, то - подробные пояснения. И раздражает по-настоящему как раз то, что автор поясняет уже понятое чуть раньше . Как будто вы с ним вступили было в заговор посвященных, только начали проникаться друг к другу той особой симпатией и тем особым доверием, какие порождает общая тайна (или - что здесь одно и то же - тайное общество), как вдруг выясняется, что все это он взял и изложил , скажем, по радио, в передаче для домохозяек - подробно и с упоминанием вашего имени в качестве 'одного из нас'. Вполне поамерикански. Вариант - выпустил комикс по им же созданной герметичной книге, доступной немногим, и в том числе - вам (да и то - после серьезной работы по осмыслению). Пример - анекдот про Чапаева и Петьку, которые пьют, чтоб 'замаскироваться'. Только ленивый или румяный критик не поняли этой простейшей, поверхностной реминисценции. И вдруг - он ее озвучивает! Просто становится как-то стыдно.
Александр Грибоедов ('По поводу 'Горя от ума'') Первое начертание этой сценической поэмы, как оно родилось во мне, было гораздо великолепнее и высшего значения, чем теперь, в суетном наряде, в который я принужден был облечь его. Ребяческое удовольствие слышать стихи мои в театре, желание им успеха заставили меня портить мое создание, сколько можно было
Аркадий и Борис Стругацкие Именно то, что наиболее естественно, менее
