- Ты идешь в Константинополь?
- Да, в Константинополь! Я не могу жить среди таких дикарей. Все струны мне порвали, вурдалак их знаешь!
- Возьми меня с собой?
- Сын Сварунов, не дело ты задумал! Тебе, сыну вождя, - дома сидеть, а мне, певцу, - по белу свету бродить.
- И все-таки я пойду с тобой. Я хочу идти, мне надо идти!
- Византией лишил тебя разума. Не болтай попусту! Сиди дома, не убивай отца своего. Подумай, ведь ты у него теперь единственный сын.
- Потому мне и надо в Константинополь.
- Щенок поймал тебя в свой капкан и помутил тебе разум. Я скажу отцу, чтоб он нарезал прутьев и вразумил тебя.
- Дядюшка, смилуйся, возьми меня с собой. Я умею петь. Я хорошо пою!
- Глупец что вода - знай себе прет вперед. Растолкуй мне, какая надобность толкает тебя в Константинополь?
- Хочу научиться воевать по-византийски!
Радован разинул рот и долго смотрел на юношу широко раскрытыми глазами, держа в руках концы оборванной струны.
- Воевать по-византийски! Но ты умеешь воевать по-своему. И только что доказал это, мне отроки рассказывали.
- Византийцы воюют лучше. И я хочу у них поучиться.
Радован размышлял, связывая струны.
- Ничего не скажешь, придумал ты не плохо. Сам царь обрадовался такому воину. Но знай, там варваров первыми посылают в бой, и они редко возвращаются живыми.
- Перун станет хранить меня.
- Хорошо! Ты славный юноша, кто знает, может, тебя и ждет счастье. Я возьму тебя с собой, но как только мы выйдем в путь - ты мой сын. Понял?
- Понял, любезный отец!
- Тунюш тебя видел?
- Нет!
- И не должен! Тунюш - хитрая лиса. Он едет в Константинополь, чтобы там продать нас Управде за рваную конскую сбрую. Потому-то я от него и спрятался. О своем замысле - никому ни слова.
- Ни слова, отец!
- Гуннам на глаза не показывайся. Ночью мы скроемся. Но подумай хорошенько, твой отец умрет с горя!
- Не умрет. Девять сыновей его пали - и он не умер.
- Ладно. Готовься. Надень холщевую рубаху и захвати с собой овчину, в Гемских горах будет холодно. Оружие не бери. Только нож спрячь за пояс. Может пригодиться.
- И двух диких коней возьму.
- Не надо. Музыканты и певцы ходят пешком. Да и спешить нам некуда.
- Только молчи, отец!
- Ты тоже помалкивай и избегай Тунюша. Вечером, когда все улягутся, жди меня за этим кустом!
Радостно попрощался Исток со стариком. В душе у него все кипело. Заманчивые картины сменяли одна другую. Он мечтал о ратных делах, о прекрасном Константинополе, мечтал о том, как вернется домой умелым и ловким воином, и его изберут вождем. А вдруг он погибнет бог весть где, вдруг никогда больше не увидит своего племени, отца, сестры своей Любиницы? Сомнения боролись в нем с решимостью.
А Радован долго раздумывал, связывая струны, и наконец решил:
'Пусть идет дерзкий отрок! Вдвоем веселей будет. Посмотрим цирк в Константинополе, а там затоскует по дому, и весной я приведу его обратно. А в войско ни за что его не пущу. Совесть потом заест'.
Важно развалившись среди антских старейшин, Тунюш выпустил свои щупальца и вскоре выведал мнение антов о походе на юг. Он-то хорошо знал, что гарнизоны вдоль дороги, ведущие через Гем в Константинополь, настолько незначительны, что после разгрома Хильбудия объединенное войско варваров шутя могло бы с ними справиться и захватить богатейшую добычу.
Однако Тунюш заботился о своих интересах.
- Стало быть, вы не пойдете со Сваруном на юг?
- Нет! - ответили старейшины.
- Разумное решение! Вы знаете, что Тунюш, потомок Аттилы, ваш верный друг и союзник. Кровь Аттилы протухла бы в моих жилах, если б я скрыл от вас правду. На пути в столицу стоят еще десять полководцев со своими отрядами, и они сильнее Хильбудия. Не несите свои тела на ужин волкам. Возвращайтесь и празднуйте победу!
- Слыхали? А Сварун-то? Гордыня толкает его на юг!
- Сварун - великий воин. И воля у него железная. Потому не спорьте на воинском совете, а мирно и тихо уходите. Один Сварун не пойдет на юг, а повернет за вами.
Старейшины, поблагодарив Тунюша за великую любовь к ним, разошлись по своим отрядам и рассказали воинам о том, что им сообщил гунн. Украдкой переговариваясь, анты отделились от славинов. К ночи войско распалась на два лагеря.
Тунюш ужинал у Сваруна, восхвалял его храбрость и насмехался над антами. Он выпил много меда и вина. Маленькие глазки его остановились на Любинице. Девушка вздрогнула и сжала на груди амулет, дар знаменитой ведуньи.
Наступила темная хмурая ночь. В лагере улеглись рано.
Рассветало медленно и неохотно. Сварун стоял перед шатром и думал, как уговорить антов.
Вдруг его окружили взволнованные старейшины славинов.
- Анты исчезли! Их лагерь пуст! Тунюша поглотила ночь, - наперебой говорили они.
Сварун прижал руки к груди, сжал губы и вошел в шатер.
Вышел он оттуда лишь около полудня. Лицо его будто окаменело. Глубокие морщины стали еще глубже и тверже и походили на трещины в скале, размытые водой в ходе столетий. Он один решил идти в землю византийцев, чтобы вернуться домой хоть с какой-нибудь добычей в знак славной победы. В граде он надумал оставить Истока, чтобы тот охранял и защищал его от бед.
Сварун велел позвать сына.
Все обегали отроки. Осмотрели лагерь, окрестности, кусты, равнину минул день, напрасно ожидал Сварун, Истока нигде не было.
Тогда Сварун призвал старейшин и сказал им, что слагает с себя власть.
После этого он, молчаливый и угрюмый, сел на коня, позвал Любиницу и всех своих и той же ночью перешел Дунай. Он закрылся в своем доме и, как раненный лев, что отлеживается в своем логове, долгие дни и еще более долгие зимние ночи лежал там на овчине.
9
Варвары, жившие по соседству с Византией в Европе и Азии, охотно приходили зимой в императорскую столицу. Одни приносили роскошные меха на продажу, другие намеревались менять драгоценные камни на ткани и стекло, оружие и конские уборы. Но таких было немного. Обычно в столицу приходили бродяги, странники, люди без роду и племени, не думающие о завтрашнем дне. Повелевать ими мог любой, кто даст им больше еды и вина. То были обманщики, злодеи, убийцы, разбойники и воры, музыканты и фигляры - не все были жуликами, но все были лентяями, предпочитавшими выпрашивать хлеб, нежели сеять его своими руками.
Многих манили приключения и константинопольский цирк. То были беспокойные души, не ведавшие в мире счастья и покоя, не нуждавшиеся ни в теплой постели, ни в кровле над головой: только бы вон из дому да бродить по свету без всякой цели и смысла.
Ночью Радован и Исток спустились на дорогу, шедшую от Дуная к Константинополю. Шли они быстро, чтобы подальше уйти от лагеря, прежде чем их хватятся.
На рассвете они услышали конский топот.
- За нами скачут! - сказал Исток.
- Не бойся, сынок! Только очень глупому или очень мудрому может прийти в голову мысль, что Исток
