Снова: 'Тра-та-та-та...'
Издали доносились звуки трубы.
В одно мгновенье Исток оказался на верхушке дерева. Напряг свои соколиные очи, вонзил их в темную точку за Дунаем, откуда прежде поднимался дым. Луна освещала окрестности. В ее бледном свете он увидел, будто сверху сыплются сверкающие искорки. Их все больше, больше, они движутся к реке.
- Хильбудий идет с войском!
Исток соскочил с дерева, юноши бросились вниз по склону.
- Эх, Радо бы сюда! - шепнул Исток и помчался сквозь кусты.
- Слышишь, волк завыл!
- Радо близко! Скорее к нему!
Со всех ног бросились они туда, откуда доносился волчий вой. Время от времени один из них отзывался на него, 'волк' отвечал, все ближе и ближе подходили они друг к другу. Вскоре послышалось фырканье лошадей и шелест травы. Они перевели дух и пошли шагом. Вдали уже виднелись черные тени, быстро двигавшиеся по равнине.
- Друзья! Вам за моим конем не угнаться! Ведь вы знаете, лучше его нет во всем лагере. Вы доберетесь до дому только к утру, а мне надо быть там раньше, чтобы поднять воинов и выйти навстречу Хильбудию!
Едва успел он это сказать, как рядом заржали кони. Исток птицей взлетел на своего вороного. Тот встал на дыбы, повинуясь воле хозяина. Взметнулась по ветру грива, и быстрее мысли конь помчался по равнине. Несколько раз он замедлял бег, словно спрашивая, к чему такая гонка. Но Исток натягивал поводья и так стискивал его коленями, что вороной храпел. И тогда благородное животное почуяло, что дело не шуточное, что речь идет о жизни и смерти.
Чудесный конь - его подарил Сваруну предводитель гуннов - опустил голову, ноздри его раздулись, белая пена клочьями летела во все стороны, деревья молниями мелькали мимо. Исток приник к шее коня, слился с ним в одно существо, лишь длинные его кудри плыли в воздухе да хвост рысьей шкуры бился по крупу коня.
Путь показался Истоку в два раза длиннее, чем днем. Изредка он тревожно поглядывал на звезды, не миновала ли полночь. Потом снова подстегивал коня, шепча ему в уши слова, полные любви и благодарности, и они мчались вперед, не разбирая дороги.
Долго ехали они вдоль реки по ущелью. Вот-вот должны были появиться огни, но река уходила влево, а за поворотом снова вставал глухой лес. Конь начал ржать и задыхаться. Исток почувствовал, что тот напрягает последние силы. Выдержит ли он? Пришлось перейти на шаг. Ребра коня вздымались, мышцы дрожали от напряжения, он шел, низко опустив голову, и хрипел. С брюха его клочьями падала пена.
Исток озабоченно осматривал местность. Утром он скакал, не обращая внимания на окружающее. И теперь не мог припомнить ни одного дерева, ни одной ложбины, которая подсказала бы ему, далеко ли еще до дома. Скорее вперед!
Он обнял коня за шею и приник к его уху, пообещав самого лучшего зерна, если тот поспешит и быстрее доставит его домой.
Вороной дважды с силой ударил копытом о землю, напрягся, вытянул шею и помчался вихрем.
Еще поворот. Вдали показались огни.
- Град!
Юноша стиснул коня коленями. Загудела земля, затрещали сухие ветки, огни приближались.
Ущелье перешло в широкую котловину. С бешеной скоростью спустился туда конь - мокрый, покрытый, словно снегом, белой пеной. Будто свалившись с облаков, выскочил Исток на середину лагеря.
- Хильбудий, Хильбудий идет! - дико закричал он.
Шатры ожили, зашумели воины, затрубили рога. Вороной задрожал и, забившись в судорогах, повалился возле костра, из ноздрей его хлынула горячая кровь.
4
Когда Асбат покинул шатер Хильбудия, весь лагерь был уже на ногах. Сотники проверяли готовность отрядов, Хильбудий сам осмотрел тяжело и легко вооруженную пехоту, выстроил конницу и проверил ее снаряжение; у многих воинов он проверил, хорошо ли наточены копье и меч.
Все ожидали, что в полночь начнется переправа через Дунай. Кони были накормлены и оседланы, солдаты в полном вооружении лежали на соломе, кое-кто дремал.
Но Хильбудию не хотелось идти на риск. Самых быстрых своих всадников отправил он через Дунай, чтобы разведать, где находится Сварун и, главное, - где его стада.
Юстиниан сообщал, что полководец Велисарий одерживает над вандалами одну победу за другой, что он взял город Карфаген в Африке, что король вандалов Гелимер собирает последние остатки своих отрядов, которые храбрый Велисарий разобьет в мгновение ока. Поэтому после Нового года он, Юстиниан, намеревается устроить в Константинополе великое торжество триумф Велисарию. А для этого ему нужны деньги и продовольствие. Поскольку Хильбудий денег добыть не может, пусть он позаботится о мелком и крупном скоте, чтобы было чем угостить в столице армию и народ в день праздника. Надо скорее напасть на славинов, отнять у них скот и спешно пригнать его в столицу. Письмо было подписано: Юстиниан, победитель аланов, вандалов, повелитель Африки.
Письмо огорчило Хильбудия. Разумеется, он ненавидел варваров славинов, но у него хватило благородства почувствовать, что такой поход унизителен для настоящего воина. Пока он покорял грабителей-славинов, пока он имел дело с большой армией, его радовала воинская удача. Но сейчас славины укрощены. Они спокойно пасут скот на своей земле, зачем же ему, солдату и полководцу, нападать на пастухов?
Нет, не по душе был Хильбудию предстоящий поход. Он поспешно выполнял приказ своего государя, но в глубине души искренне желал, чтобы не пришлось убивать пастухов, а этого не миновать, если они окажут сопротивление.
Итак, Хильбудий выслал передовые посты за Дунай и в ту ночь, а также на другой день ожидал донесений. Войско стояло в лагере, наблюдая, как набегают тени на лоб полководца. К вечеру стали возвращаться лазутчики. Первые из них ничего не обнаружили. Но те трое, что промчались мимо Истока, схватили в лесу молодого славина. Он долго не хотел говорить. Тогда солдаты подвесили его за руки и за ноги между двумя деревьями, разложили снизу огонь и стали прижигать ему спину горячими угольями. Не выдержав мук, он рассказал, что за горою находится град Сваруна, что Сварун собрал большие стада и хранит в крепости много богатства. Он скрыл, что под стадами подразумевает воинов-славинов, объединившихся с антами, а не овец и коров, надеясь таким образом обмануть самонадеянного Хильбудия; пусть бы он взял с собою лишь часть войска, - славинам легче будет его победить. Когда полумертвый юноша умолк, византиец пронзил ему сердце мечом, и лазутчики возвратились в лагерь.
Хильбудия новость обрадовала. Он выбрал лучшие отряды пехоты, а конницу взял с собой лишь на случай, если придется посылать в лагерь за подкреплением.
Услыхав о славинском граде, он оживился - все-таки будет сражение. Да и Сваруна, вождя славинов, ему хотелось взять в плен.
Шесть таксиархов выстроили свои отряды. Хильбудий вошел в шатер и препоясался тяжелым мечом. На голову он надел свой самый прочный и самый красивый шлем, - голову надо было защитить от камней, которые посыплются с валов. Шлем состоял из пяти полос, посеребренных и украшенных золотыми бляхами. Спереди сверкал составленный из драгоценных камней крест. Слева был вырезан голубь с оливковой ветвью, справа - венец. У подножья креста блестели золотые буквы 'альфа' и 'омега'.
Когда полководец выехал из лагеря, отряды уже стояли возле моста. Он взмахнул рукой, доски на мосту глухо загудели.
Хильбудий хотел ночью дойти по равнине до ущелья, чтоб славины не заметили его и не угнали свои стада в дремучие леса, где их трудно было бы разыскать. Он запретил трубить на марше, велел следить, чтобы щиты и мечи не задевали друг о друга и не гремели. Легким шагом двигались отряды по высокой траве, она ломалась и трещала под ногами. Солдаты тихо разговаривали между собой, рассказывая друг другу веселые истории. Озорство и беззаботность были на их лицах, словно шли они в гости, - так крепка была вера в непобедимость Хильбудия, который вот уже три года вел их от победы к победе.
Сразу по приезде Истока в лагерь славинов среди ночи собрались старейшины на совет к Сваруну. Говорили долго. Никак не могли прийти к согласию. Одни предлагали укрыться всем воинам в крепости, завести туда часть
