Гун не обратил никакого внимания на мой крик. Он смотрел на покрытое скатертью тело того, кто совсем недавно был владыкой страны.
- Вы убили его? - спросил он. - Правильно! Собаке - собачья смерть!
На его лице была брезгливая мина, но мне почему-то подалось, что в его словах прозвучало облегчение. Можно было подумать, он боялся увидеть Императора живым.
- Гун - предатель! - повторил я. - Лин Эст сознался, что это Гун выдал А!
- Лин Эст - клеветник и убийца, - спокойно возразил Гун. - В свободное время он развлекался тем, что отрубал головы осужденным. Ни одному его слову верить нельзя.
- Клянусь именем моего сына, что Лин Эст сказал правду. Допросите его.
- Я хотел узнать у него, где спрятана А, - сказал Гун. - Но когда я снял с него наручники, он набросился на меня и едва не задушил. Мне пришлось убить его.
Лицо Старшего нахмурилось.
- Прошу всех пойти со мной! - сказал он. Дверь карцера была открыта. Мы вошли внутрь. Лин Эст лежал на полу в луже крови. Тал присел рядом на корточки.
- Да, мертв, - сказал он. - Удар попал прямо в сердце.
Я смотрел на труп Лин Эста с двойственным чувством. Безусловно, этот негодяй заслуживал смерти. Но сейчас я жалел о том, что он умер и уже не сможет разоблачить Гуна. И еще меня тревожило что-то странное в положении трупа, но это впечатление было зыбко и расплывчато. Я никак не мог понять, что беспокоит меня.
Мы вышли из карцера, жмурясь от ослепительного света солнца.
- Эту историю мы расследуем со всей тщательностью, - сказал Старший. А сейчас прошу всех по местам. Скоро мы начинаем атаку Хранилища. Тир Асе, ты согласен возглавить штурмовой отряд?
- Хранилище... - горестно вымолвил я. - Что даст нам оно? Император умер, унеся с собой тайну оживления. Как я скажу сыну, что все его муки были напрасны!
- Способ оживления известен во многих странах, - возразил Тал. - Мы обратимся к ученым. Весь мир придет к нам на помощь.
В это время в конце коридора раздался шум. Несколько стражей бежали нам навстречу.
- Мы нашли невесту Императора! - крикнул один из них, подбегая.
Радость, вспыхнувшая в моем сердце при этих словах, была так велика, что я почти не обратил внимания на то, как изменился в лице Гун.
- Моя дорогая дочь! - воскликнул я. - Где она? Я хочу ее видеть!
Я спешил за стражем, охваченный волнением. Увы, радость моя была недолгой.
А сидела в роскошных одеждах, окруженная солдатами и стражами. Ее лицо было бледно, глаза тусклы, она держалась неестественно прямо. Я кинулся к ней, чтобы обнять ее, но она даже не посмотрела в мою сторону. Ее губы шевелились, и, прислушавшись, я понял, что она говорит об Императоре.
- О мой возлюбленный Повелитель, более прекрасный, чем Солнце! шептала она. - Подари мне лазурный взгляд, и я стану дождем, чтобы напоить твои розы, я стану ветром, освежающим тебя в полуденный зной, или прозрачным родником, омывающим ноги твои...
Напрасно я звал ее, тряс за плечи, гладил ее милые тонкие руки - она не видела и не слышала ничего, она говорила только об Императоре!
- О, кровавый изверг! - простонал я, заламывая руки. - Воистину нет границ твоим злодеяниям! Зачем ты умер, проклятый тиран, вампир, вурдалак, зачем не могу я задушить тебя вот этими руками!
Тал отодвинул меня в сторону.
- Не печалься, Тир Асе, - сказал он. - Мы знаем, как снять с А чары Императора. Через три сеанса она снова станет прежней милой А и будет любить твоего сына, как и прежде.
Он что-то делал около А, но я не видел и не слышал его. Я смотрел на свои все еще опухшие от наручников кисти рук. Как я не понял сразу!
- Где Гун? - спросил я. - Он только что был здесь!
- Да, он шел с нами, - кивнул Тал. - Но в чем дело?
- Его надо немедленно схватить! Он убил Лин Эста преднамеренно. У меня есть доказательства. Ищите его!
По приказу Старшего стражи бросились искать Гуна. Но он исчез.
- Охраняйте А как можно лучше, - сказал я. - Иначе Гун убьет ее - ведь только она может разоблачить его. Гун выдал девушку агентам Тайной Канцелярии и был уверен, что казнят, однако ее спасла от смерти необычайная красота, и на стала недосягаемой для него. Но теперь он во что бы то ни стало постарается убить ее, как убил Лин Эста и как убил бы Императора, если бы тот не скончался сам.
Старший распорядился отправить девушку в госпиталь под усиленной охраной. Безучастная, покорная А послушно встала и ушла вместе со стражами и Талом, продолжая шептать слова любви к Императору. Мое сердце обливалось кровью при виде этого душераздирающего зрелища.
- Скоро штурм, - сказал Старший. - Нам пора.
Мы вышли, но едва отошли от двери на несколько шагов, как за нашими спинами раздался взрыв. Оглушенные, мы попадали на пол. Сорванная дверь висела на одной петле, из комнаты, в которой мы только что находились, валил густой дым. К счастью, никто не пострадал.
- Это Гун, - уверенно сказал я. - Он не успокоится, пока не прикончит А и всех нас заодно. Сейчас он опоздал на полминуты, но кто знает, опоздает ли он в следующий раз?
- Доказательства! - сказал Старший. - Мне нужны доказательства.
- Посмотри на мои руки. - Я показал ему свои опухшие кисти. - Я до сих пор с трудом владею ими. А Лин Эст был гораздо крупнее меня. После суток, проведенных в наручниках, он не смог бы напасть на Гуна.
- Он мог бить ногами, головой, - не очень уверенно возразил Старший.
- Допустим. Чего не сделаешь в припадке ярости? Но тогда ответь мне на такой вопрос: что делает страж, сняв с человека наручники?
Старший недоуменно пожал плечами.
- Никогда не задумывался над этим.
- Он прячет их в поясную сумку. Гун поступил точно так же - ведь в карцере наручников мы не видели. Не заметил ли ты, что обе руки Лин Эста испачканы кровью?
- Ну и что?
- А вот что: это значит, что Лин Эст не нападал на Гуна. Гун вошел в камеру, убил беспомощного Лин Эста, а потом снял с него наручники и по привычке спрятал в сумку, не заметив в темноте, что они, как и руки убитого, испачканы кровью. Прикажи проверить его сумку. Если Гун сказал правду, наручники окажутся чистыми. Но я уверен, что мы увидим на них кровь. И еще: обе руки Лин Эста испачканы кровью, хотя она натекла лишь под одну из них...
- Да, ты прав, - сказал после раздумья Старший. - Надо лучше охранять А. Ей действительно угрожает опасность.
- Не только ей - и мне, и тебе, и Талу - всем, кто знает о предательстве Гуна. У меня есть мысль... Послушай, ведь Гун уверен, что прикончил нас. Так не будем разуверять его. Распусти слух о нашей гибели и он тотчас объявится. Уверен, что он не собирается бежать - это было бы для него крушением всех надежд. Он честолюбив и неразборчив в средствах. Не вышло с Императором и Лин Эстом - он сделает ставку на новую власть. Знаешь, почему он старался спасти того старика? Да потому что сам мечтает о вечной молодости. Он никак не может понять, что со старым покончено навсегда, и надеется, что постепенно все пойдет прежним чередом.
- Пожалуй, ты прав, - сказал Старший. - Попробуем осуществить твою идею - поймаем Гуна на его собственный крючок.
42
И все же Гуну удалось уйти. Его чуть не схватили, но он убил одного из солдат, ранил другого и ускользнул от погони в бесконечных коридорах дворца. Все входы и выходы строго охранялись, ворота были заперты наглухо, часовые не спускали глаз с окон. Даже мышь не смогла бы выбраться из дворца незамеченной. Но Гун как сквозь землю провалился.
Все было готово к штурму Хранилища. В последний раз мы предложили осажденным сдаться. Они ответили выстрелами. Это были отпетые негодяи главари Тайной Канцелярии, Императорского суда, уцелевшие после расправы Стоящие У Руля. Этим людям нечего было терять. Их было немного, но они были полны решимости защищаться до конца.
