До начала атаки оставалось несколько минут. Я сменил магазин в своем автомате и проверил, легко ли вынимается меч, как вдруг позади меня послышался знакомый голос:
- Отец! Дорогой отец!
Да это была А - прежняя радостная, румяная А. Она спешила ко мне, протянув руки.
- Дорогая дочь! - только и мог вымолвить я, раскрывая объятия. - Какое счастье!
Позади А виднелось довольное, улыбающееся лицо Тала.
- Как видишь, и одного сеанса оказалось достаточно. Наши медики знают свое дело.
- Но зачем ты пришла сюда? - спросил я, отстраняя девушку. - Сейчас начнется бой. Тебе не место здесь.
- Я должна быть с вами отец! - твердо сказала она. - Ведь там мой жених.
Никакие уговоры не могли ее убедить. Наконец, я сдался.
- Возьми санитарную сумку. Будешь помогать раненым. Но не смей лезть под пули. Сын не простит мне, если с тобой что-нибудь случится.
Я взял лежащий рядом гранатомет и взглянул на часы. Пора!
Раздался дружный залп. Наши фосфорные гранаты лопнули на укреплениях осажденных, ослепляя врагов, а мы уже мчались вперед, непрерывно стреляя из автоматов. Нам удалось проскочить через тоннель почти без потерь, но здесь осажденные оказали упорное сопротивление. Мы сошлись грудь с грудью среди пламени и белого фосфорного дыма. Зазвенели мечи. Они дрались, как дьяволы, но нам на помощь спешили по тоннелю все новые и новые группы. Силы были явно не равны. Очень скоро осажденные дрогнули и побежали.
Все было кончено. Мы прорвались через баррикаду, преследуя разбегающихся в страхе врагов. Сопротивление почти прекратилось, я слышал лишь призывные крики своих людей, трели сигнальных свистков да редкие одиночные выстрелы, е встретив никого, я проскочил несколько полутемных помещений, похожих на лаборатории - мне было некогда их разглядывать. Распахнув ударом ноги еще одну дверь, я кинулся в нее, выставив вперед автомат, и словно ток прошел по моим членам. Это было Хранилище.
- Сын! Я иду к тебе! - громко крикнул я, потрясая автоматом. Бесконечные ряды голов провожали меня глазами, а я бежал по страшной дороге, минуя бесчисленные повороты Позади послышались шаги, я оглянулся это была А.
- Мой сын! Я иду к тебе! - продолжал кричать я, потому что только крик и бешеный бег могли унять ярость, вспыхнувшую во мне от вида этих бесконечных коридоров, скрывавших от людей гигантское море страданий и горя.
А догнала меня и почти повисла на моей руке, изнемогая
- Отец, я не могу...
Я обнял ее за талию - ноги уже не слушались ее.
- Держись! Сейчас мы найдем его. Ну, еще немного! И тут я увидел его.
- Мой сын! - закричал я, бросаясь к нему. - Я пришел! Я пришел!
Отшвырнув автомат, я упал на колени, протягивая руки к моему дорогому сыну.
- Отец! - прозвучал за моей спиной полный ужаса вопль А. - Отец!...
Я обернулся. Но было поздно. Я успел только увидеть перекошенное яростью лицо Гуна, услышал свист его меча, а затем тупой удар обжег мне горло, все вокруг закружилось, мир взорвался на куски нестерпимой черной болью и погас.
Голова казненного покатилась по эшафоту, выбрасывая струю крови. 'Да здравствует Сол...' - завопил еще раз автомат и умолк на полуслове. Палач показал народу мертвую голову, воздел ее на кол, затем подошел к обезглавленному телу и столкнул его в люк, на ожидавшую внизу древнюю телегу, запряженную старой клячей. На эшафот уже волокли следующего.
Из окна кабачка 'Под Солнцем Справедливости' за казнью наблюдало несколько человек.
- Бедный старик! - вздохнул один из них. - Как он ждал хоть какой-нибудь вести о сыне! Никогда не прощу себе его смерти. Зачем только я дал ему приемник...
- Так это его сын на Четвертой Луне? - спросил второй.
- Да, он командир международной космической станции. Двадцать лет старик не знал ничего о единственном сыне - с тех пор, как тот, еще в царствование прошлого императора, бежал с каторги. И вдруг он узнает, что сын за границей выучился, стал известным ученым и теперь каждый и пролетает над своей родиной! Он уговорил меня раздобыть для него приемник и слушал, что передает сын с орбиты Но бедняга забыл об осторожности, и соседи донесли на него... Мир праху его!
Говоривший разлил остатки вина по чашкам. Все молча выпили.
- А теперь к делу. Я уполномочен сообщить вам решение подпольного центра о восстании. Войска и рабочие дружины готовы подняться по первому сигналу. Мы ждем только сообщений из пограничной зоны. Сегодня наш посланный вернулся и привез утешительные вести. После оплеух, полученных от соседей, которых наш горячо любимый Император взялся проучить, даже у самых несообразительных солдат открылись глаза на истинное положение дел. Теперь мы можем считать, что западный легион - наш.
- Когда начало? - спросил кто-то с волнением.
- Через несколько дней Император отправляется на Южные острова лечить свою подагру. Там его и арестуют...
- Внимание... - тихо сказал самый молодой, который все время незаметно наблюдал за залом.
- Сюда идут.
От буфетной стойки к ним приближалась смазливая, ярко накрашенная девушка с подносом в руках.
- По-моему, эта официантка очень любопытна, - сказал первый из говоривших. - Я не удивлюсь, если узнаю, что Тайная Канцелярия приплачивает ей.
Он улыбнулся подошедшей девушке и ущипнул ее за бедро. Та сделала вид, что смущена такой вольностью.
- Принеси нам еще вина, милая А, - сказал он.
- Только самого лучшего! Мы хотим выпить за здоровье Императора.
