Я уселась в кресло и с чувством исполненного долга, с аппетитом принялась за свой гамбургер. Скоро подъехал Вине с представителями «Дивелопмент Индастриз».
Представители походили с нами по строящемуся комплексу и, скрепя сердце, согласились вписать два новых пункта в основное соглашение.
Примерно через неделю я была вынуждена попросить на работе неделю за свой счет, потому что мне позвонила Минни и не своим голосом полчаса ревела в трубку, бормоча и вскрикивая, что я должна их немедленно спасти, больше некому, это не телефонный разговор, но все будет кончено, если я завтра не прилечу утренним рейсом.
Глава 30. У бандитов
И вот сижу я, крепко привязанная к стулу, с пластырем на губах и недоверчиво спрашиваю себя: «Неужели они меня вправду прикончат, как обещали?!»
Возможно, так оно и будет. А все потому, что их главарь уронил свою сигару и стал разыскивать ее одной рукой. И та наткнулась на мою ногу (мне ее некуда было отодвинуть, места под столом было в обрез), а он все лезет своей настырной рукой, пришлось окоротить ее. Он, конечно, не ожидал этого, отдернул ужаленную руку, выронил из другой зажигалку, отшвырнул кресло и объявился передо мной всей своей согнувшейся массивной фигурой.
Я старательно натягивала коротковатое платье и примирительно улыбалась. Озадаченно поморгав, главарь велел мне вылезать, показаться обществу.
Общество заметно оживилось при моем появлении и начало высказываться, кто я такая, потому что все они впервые меня видели. Мнения были разные, постепенно сошлись на том, что проныру-шпионку необходимо допросить.Их главарь мистер Барези велел мне говорить.
– В общем, зачем вы Джосайю Мэнсфилда подставили?
– Кто это? – покосился мистер Барези на своего тщедушного подручного с оттопыренными ушами. Тот что-то быстро ему зашептал.
– Продолжай, – кивнул мистер Барези.
– Вот поэтому я здесь. Поговорить хотелось, может, ваши свидетели откажутся от ложных показаний, скажут, что ошиблись, а потом кто-нибудь вспомнит, что видел, как подозрительный прохожий крутился возле машины Мэнсфилда и засовывал туда наркотики. Я бы вам тогда компрометирующую вас пленку отдала.
Мистер Барези взял у меня пленку.
– Сильвия где? – спросил он.
– Ваша невестка в моей машине у «Пеликана». Я ее хлороформом отключила, чтобы одежду со шляпой забрать. И ваши охранники не виноваты, у нас рост почти одинаковый, и сморкалась я часто, к тому же этот парик кого угодно может ввести в заблуждение.
– Сними его.
Я сняла.
Общество опять оживилось, но мистер Барези приказал всем заткнуться и подал знак.
Двери отворились, пропуская рослого детину, в котором я без труда узнала Длинного Луку, но ничем не выдала, что мы с ним знакомы. Он тоже просто подошел ко мне, профессионально обыскал и отвел в другую комнату, где заклеил мне рот пластырем, отобрал вторую пленку, надежно привязал к стулу и велел не бояться.
Сижу я уже целый час и изо всех сил стараюсь, но все равно как-то побаиваюсь, еще пить отчего-то ужасно хочется, наверное, на нервной почве из-за позорного провала.
Что теперь Минни скажу? Она же на меня одну надеялась! А я не оправдала ее последних надежд!
От отчаяния я стала обдумывать план побега Минниного мужа в Мексику. План составить мне не удалось, потому что пришел Лука, молча развязал меня и повел за собой. По дороге нам никто не встретился.
Когда мы немного отъехали, он сказал:
– Принцесса, хозяин приказал избавиться от твоего тела.
– Ты уже от кого-нибудь избавлялся?
– Нет.
– Значит, я у тебя буду первая?
– Нет. Пожалуй, с тебя. Принцесса, я не начну.
– Но ты сильно рискуешь!
– Это так.
– Почему ты на них работаешь?
– Кому-то надо.
– Допустим, но ты всегда был порядочным человеком, не то что Фрэнк. А давай вместе убежим?
– Нельзя. Я должен остаться. Сейчас, Принцесса, я начну притормаживать, ты прыгнешь и спрячешься в той лачуге. Будешь сидеть тихо, как мышка, пока за тобой не придут. Приготовься… Прыгай!
Скатившись вниз по откосу, я понеслась к указанной лачуге. Но замерзнуть и заснуть мне там не удалось. Через четыре часа рядом послышались быстрые шаги. Я осторожно встала и, затаив дыхание, с бешено бьющимся сердцем приготовилась к самому худшему, которое в этот раз обошло меня стороной. Меня только схватили и твердой ладонью заткнули рот, чтобы я не вздумала кричать от радости, потому что
