Он меня скоро догнал.
– Леди, ваш театральный уход не означает ли, что вы собираетесь удрать?
– Если вы намекаете, что я должна подать заявление об уходе, то вы сильно ошибаетесь! Мне нужна работа, и если вы меня уволите, я подам на вас в суд!
В эти дни у меня с Твикхэмом стычек больше не было, на людях он держался сдержанно, а наедине с ним я не оставалась.
Выйдя на работу в контору, я была настороже, но мои опасения не одтвердились: он меня не выживал из своей корпорации, а как бы, наоборот, вел себя подчеркнуто вежливо при встречах, они у нас случались теперь почти каждый день, поскольку Твикхэм взялся лично руководить нашим проектом, впрочем, может быть он казался вежливым намеренно, чтобы у меня не нашлось свидетелей для обвинения в суде. Однажды, когда он меня пригласил с ним поужинать, я его об этом прямо спросила.
С минуту помолчав, он сказал, что встреча со мной заставила его кое-что переоценить и взглянуть на себя со стороны; он думает, что во многом был не прав и намерен со временем исправить сложившееся о себе негативное мнение.
Я скептически заметила, что это будет нелегко сделать.
Он сказал, что понимает трудность задачи, но приложит все необходимые усилия для преодоления собственных недостатков.
Постепенно он на самом деле превратился в приятного, обходительного человека. А когда Твикхэм купил дом наших соседей, переехавших в Аризону (ему наш район очень понравился), мы стали дружить домами. Правда, не всегда для моего дома близкое соседство с домом Твикхэма было полезным.
Как-то раз к Ричарду приехали погостить его племянницы-двойняшки, и мой Ларри в одну из них смертельно влюбился, не знаю только, как он отличал предмет своего обожания. Будучи на два года старше Ларри и на голову выше, Батти Богарт замечала его не ранее того, когда никакого другого мальчика постарше поблизости не находилось.
Бедный Ларри страдал, но не идти же мне было к Ричарду с требованием приструнить негодницу. У меня был настоящий праздник, когда эта заноза укатила в свою школу, в Швейцарию.
Глава 32. На борту «Розы южных морей»
За год работы в корпорации я добилась продвижения по службе: меня из помощников перевели в ведущие сотрудники юридической группы. Круг моей деятельности значительно расширился.
Например, сегодня у нас запланировано важное мероприятие на борту многопалубной яхты, известной под названием «Роза южных морей». На «Розе» мы должны уговорить противную сторону заключить соглашение к обоюдной выгоде сторон на наших условиях. И что самое замечательное – с их стороны соглашение будет подписывать не кто иной, как Фрэнк Ловайс. Мы сначала думали, что подпишет его вице- президент Гарет Фостер, но вчера стало известно, что, очень вероятно, прибудет сам Фрэнк с супругой.
На яхту все приглашены с супругами, потому что это не какая-то рядовая встреча, а как бы еще торжественно-праздничная, призванная заложить прочный фундамент отношений на долгие годы между партнерами. Трое суток будем закладывать.
К четырнадцати часам все прибыли, кроме Фрэнка. Фостер заметил, что он уже не появится, и ушел, а я осталась и залезла на верхний мостик. Мне не верилось, что Фрэнк не приедет, если мне очень хочется с ним повидаться, несмотря на его черствое поведение в последнюю встречу. Я ему давно это простила, как только он Минниного мужа освободил. Поэтому, прохаживаясь по мостику, попросила Пресвятую Деву что- нибудь немедленно предпринять; и когда на пристань вкатился длинный черный лимузин и из него вышла сногсшибательная женщина с Фрэнком, это меня не удивило.
– Э-ге-гей, Фрэнк! – перевесившись через перила, крикнула я, но среди шума, с такого расстояния он меня не услышал.
Я отказалась от бесполезных попыток. С удовольствием поглядывая, как они вместе красиво идут. Что ни говори, шикарный тип этот Фрэнк!
Они ступили на трап.
– Эй, Фрэнк! – сложив ладони рупором, еще раз крикнула я и помахала рукой перед тем как спуститься на палубу.
Я бежала к Фрэнку и улыбалась, а когда добежала, то продолжая радостно улыбаться, мельком оглянулась, выискивая, отчего это Фрэнк сердито скривился, будто увидел что-то чрезвычайно неприятное и до смерти надоевшее, но в том направлении ничего такого отвратительного не было, не считая меня. Это я не сразу поняла, продолжая щедро от всей души улыбаться, даже когда он зло чертыхнулся.
– Что-нибудь случилось? – спросила я, ничего не понимая.
– А ты как думаешь, дорогуша?
– Ты разве не рад? – удивилась я, все еще отказываясь понять очевидное.
– С чего радоваться?! Говори, куда влипла!
– Никуда, – растерянно, с глуповатой улыбкой пробормотала я.
– Так какого черта ты здесь делаешь? Когда-нибудь ты оставишь меня в покое или нет?!
Тут я наконец все поняла. Он серьезно в прошлый раз сказал, что мне нельзя с ним встречаться. Хорошо же!
Перестав улыбаться, я успокоила его:
– Я думала, ты под влиянием минуты это сказал, но теперь вижу, что ошиблась.От тебя, Фрэнк Ловайс, мне ничего не нужно! Я вычеркиваю тебя из своей жизни! И никогда не подойду к тебе! Только и ты держись от меня подальше: не ближе ста миль на суше, а на воде держись радиуса в три шага. Не смей его укорачивать! А то я не посмотрю, что ты важная шишка и с женой здесь, и запущу в тебя самое тяжелое, что под руку попадется, как-нибудь поднатужусь и враз запущу!
