очень трудных для подъема. Произведя необходимые наблюдения и замеры, мы пошли назад по CBOIISI следам, пока
не достигли места, откуда было бы удобно пройти по суше, к Тамбопате. Прежде чем дойти до нее, мы опять повстречали эчока, которые принесли нам новые запасы продуктов и даже провожали нас до тех пор, пока не завиднелась Тамбопата. Здесь мы с ними распрощались и пошли по тропе, приведшей на расчистку сборщиков каучука - к барраке Марте.
Люди в Марте голодали. Под грязным навесом, стоявшим на краю росчисти, лежало около тридцати индейцев в различной степени истощения, покрытых отвратительными фурункулами и болячками. Сеньор Нейслон, боливиец скандинавского происхождения, управляющий барракой, имел в запасе всего лишь около кварты маиса. Однако и это он готов был отдать нам. Рабочие уже некоторое время ели листья и траву, хотя на реке Хит, чуть подальше тех мест, до которых добрались сборщики каучука, было полно рыбы и дичи. Страх перед дикими индейцами заставлял сборщиков сторониться этих мест, и тут нетрудно было увидеть неизбежное действие закона причины и следствия. Ведь мы-то пришли сюда от дикарей, мы отнеслись к ним с уважением и в изобилии получали от них съестное. Здешним сборщикам каучука было совершенно неизвестно, что река за холмами - Хит и что дикие индейцы, там живущие, вполне способны отвечать на дружбу дружбой. Когда мы сказали им об этом, они очень удивились.
Марте соединялась с территорией главной барраки Сан-Карлос тропой, неприспособленной для животных, но лучше такая тропа, чем никакая. До Сан-Карлоса было около тридцати миль, и мы шли туда два дня. Оттуда несколько лучшая тропа вела к Сандии и Альтиплано. Не доходя Сан-Карлоса мы встретили шесть эчока, нагруженных сахарным тростником, собранным с покинутой плантации; они щедро поделились с нами своею добычей и не хотели слушать никаких возражений.
В Сан-Карлосе также было плохо с продовольствием, хотя несколько лучше, чем в Марте. Здешний управляющий, англичанин, женатый на боливийке, имел большой опыт работы на каучуковых участках в районе Бени, и я подозреваю, что там он и усвоил методы обращения с рабочими. В следующем году я узнал больше об этом селении. За немалые деньги мы получили от него немного маиса и чунью - замороженный картофель. Пока члены нашего отряда лечились в барраке от разных недомоганий, Костин и я отправились пешком вверх по
реке до ее слияния с Лансой - это был важный пункт при демаркации границ.
Многие индейские пеоны, жившие в Сан-Карлосе, были землеедами; усвоив эту привычку, они обрекали себя на гибель через один-два года. Недавно один из них был отослан в дорогу, его снабдили бананами и мясом. При выходе из селения его застали за тем, что он готовил- себе на завтрак три лепешки из грязи. Бедняга умер, не дойдя до места назначения.
Капитану Варгасу путешествие далось довольно трудно, и он не был расположен к поездке вниз по реке до Астильеро. Поэтому он покинул нас здесь и отправился домой по тропе на Сандию. Он был прекрасным попутчиком, и, расставаясь, мы очень сожалели, что лишаемся его.
Вернувшись в Марте, мы построили три бальсы и, погрузившись на них, начали сумасшедшую двухдневную поездку вниз по течению Тамбопаты до Астильеро сумасшедшую потому, что мы проскакивали порог за порогом со скоростью тридцать миль в час; в этих местах река, ширина которой обычно составляла сто ярдов, сужалась на протяжении полумили до двадцати ярдов, создавая эффект струи из брандспойта. От такого передвижения волосы вставали дыбом. Ли и я были на одном плоту, младший офицер и доктор - на другом, а на третьем - Костин и Тодд. Наш плот прошел без каких-либо неприятностей, но другие плоты несколько раз терпели бедствие, а Костин и Тодд были буквально выловлены из воды индейцами племени чунчо, которые накормили их, устроили на ночлег и помогли починить плот. Здесь в низовьях реки индейцев этого племени было много, а повыше Астильеро мы даже прошли мимо одной их деревни и видели их вождя.
Любителям сильных ощущений можно только посоветовать спуститься на плоту по этим горным потокам. При этом требуется большое искусство, чтобы не налететь на корягу или скалу; маслянистое течение плавно несет вас у самого подножия каменной стены; потом вдруг вы видите, что стены ущелья впереди сходятся и река исчезает из виду. Если вы не знакомы с рекой а мы ее не знали,- нельзя сказать, ждет ли вас впереди водопад или пороги, а течение несет вас вниз все быстрее и быстрее, и вот совсем близко впереди вы видите крутой склон, по которому вода с ужасающей скоростью свергается вниз. Она несет вас, и у вас нет даже времени испугаться!
Отталкиваться шестом надо с осторожностью, особенно
при проходе стремнин. Править следует так, чтобы обходить камни и коряги задолго до того, как вы достигнете их. Человек, находящийся на носу, ни в коем случае не должен держать шест прямо перед собой, не то шест может проткнуть его. Такие случаи уже бывали!
Поблизости от Астильеро нет леса, наши бальсы пришлись весьма кстати группе людей, желавшим спуститься вниз по реке до Мальдонадо. Наш друг, шотландец;
Ангус, радушно встретил нас в доме для приезжих и достал мулов для дальнейшего путешествия; после скудного питания в верховьях Тамбопаты здешние яства показались нам просто роскошью. У Тодда пропал носок, и он обнаружил, что его украл повар, чтобы варить в нем кофе! Я не шучу - носок был использован именно для этого. Варка кофе в Южной Америке производится следующим образом - кофе высыпают в мешочек и пропускают через него горячую воду. Носок Тодда, вероятно, отлично подходил для этой цели, зато нам пришлось отказаться от кофе на все время пребывания здесь.
От Ангуса мы узнали новости об английском капитане, которого я отослал в Чако. Немного отъехав от Санто-Доминго, он реквизировал весь запас хлеба одного индейца, совершенно не думая о том, как тот сможет прокормиться, причем в вознаграждение бросил бедняге один шиллинг. Потом он попытался отобрать лошадь у четырех других индейцев, которые, правда, дали ему достойный отпор. В отместку он отправил длинное послание префекту с жалобой на наглость этих людей, которые сплотились для того, чтобы помешать ему отобрать их единственное достояние. Обычно англичане хорошо ведут себя в этих странах, но подобные поступки со стороны одного или двух человек приходится годами заглаживать остальным. Позже в Ла-Пасе я слышал, что капитан вернулся в Англию вместе с офицером, который был с ним в Чако, где их экспедиция потерпела полную неудачу. Оба они имели награды за свои геодезические работы в Африке - представляю, каков был уровень требований к таким работам на африканском континенте! Во всяком случае к южноамериканским условиям оба они оказались неприспособленными.
Наша партия распалась в Ла-Пасе. 25 октября Ли, Тодд и доктор уехали на родину; младший офицер поступил на службу каучуковой компании 'Инамбари' и спустя некоторое время утонул; Костин и я остались работать еще на год. Как заметил Костин:
- Конечно, это ад, но его все-таки можно любить!
Глава
13 Крыша мира
К нам - ко мне и Костину - присоедиш1лся очень приятный молодой человек по имени Мэнли, работавший со мной еще в Англии. Родом из Девоншира, он был знатоком лошадей и постоянно оказывал экспедиции неоценимые услуги. В сущности он и Костин были единственными помощниками, на которых я мог полностью положиться и которые отлично приспособились к сложным условиям нашего путешествия. Лучших я и желать не мог.
Мы отправились из Ла-Паса в начале апреля 1911 года, пересекли озеро Титикака и достигли Хулиаки, в Перу. Этот старый колониальный испанский город расположен на Альтиплано, и через него все время шли напряженные грузовые перевозки по Южноперуанской железной дороге, которая являлась частью Diagonal de Hierro - Железной диагонали - международной железной дороги, ныне соединяющей тихоокеанское побережье с Боливией и Аргентиной.
Представьте себе обширную равнину, покрытую зелеными пучками трав, пастбищами и небольшими участками возделанной земли, распростершуюся от горизонта до горизонта, окаймленную вдалеке пурпурными горами с белоснежными вершинами. Это и есть Альтиплано. Здесь, около Хулиаки, отороченные тростником протоки воды тянутся от болот до самых берегов озера - излюбленного обиталища уток и другой водоплавающей птицы. Бальсы, составляющие неотъемлемую часть пейзажа Титикаки, лежат на своих неподвижных отражениях или скользят под тростниковыми парусами, и всюду видны индейцы в пончо и вязаных шапочках с наушниками - мягкие, но стойкие люди, поглощенные собственными делами.
С ноября по май на Альтиплано хлещут дожди, и там, куда ударяет молния, взметаются клубы пыли, словно от взрыва снаряда. Во время этой канонады нередко гибкут люди. Однако грозы здесь так регулярны, что местные
жители уже знают, когда можно их ожидать. В сезон дождей на высоте 1200 футов и выше холодно и сыро, за исключением тех дней, когда облака расходятся и долгожданное солнце осушает склоны гор, с которых начинают подыматься клубы пара. Но настоящий холод, бежалостный, жгучий холод, способный заморозить человека насмерть, наступает в сухой сезон, длящийся с мая по ноябрь, когда термометр по ночам показывает ниже нуля.
И напротив, в полдень на солнцепеке температура может подняться выше 112° по Фаренгейту1, причем никто не замечает этой жары, так сух в это время воздух. По ночам великолепное зрелище являют собой звезды. Здесь можно любоваться на далекие галактики, которые в более плотном воздухе на уровне моря не видимы невооруженным глазом; и, если небо безоблачно, ночью никогда не бывает по-настоящему темно, так ярко
