1932 года сеньор Гальван писал матери о тех 'громоздких' экспедициях, о которых я уже говорил:
'Эти экспедиции считаются научными, но состоят из одних авантюристов, которые, хотя и утверждают, что
ведут розыски вашего супруга, на самом деле видят в них нечто вроде увеселительной прогулки и не принимают их всерьез. Таков же и швейцарский траппер Раттин, который недавно побывал в Куябе. Ему показали, в каком направлении двигался полковник Фосетт, а он пошел в совершенно другом, по пути на Росарио и далее к Диамантину; от Диамантину, расположенного на Мату- Гросу, он прошел к реке Аринус и поплыл по ней на лодке вместе с двумя своими компаньонами. Аринус - приток Журуэны, являющейся основным притоком большой реки Тапажос, которая в свою очередь вливается в Амазонку. Эта розыскная группа ни в коей мере не сможет дать правдивые сведения о вашем муже...
Полковник Фосетт... намереваясь предпринять свою последнюю экспедицию... сообщил мне маршрут, по которому он хочет пройти, и, поскольку я заметил, что все, кто приходят сюда с целью найти вашего мужа, не идут по этому маршруту, а если и идут, то вовсе не стремятся установить истину и не пытаются ничего узнать у индейцев, населяющих эти районы, я решил предоставить себя в ваше распоряжение, взять на себя заботу об организации экспедиции для установления местопребывания отряда вашего мужа'.
* * *
В июне 1933 года секретарь Королевского географического общества вручил моей матери сверток, содержавший буссоль от теодолита, опознанную фирмой-изготовителем как часть инструмента, который был поставлен отцу в Девоншире 13 февраля 1913 года. Буссоль находилась в очень хорошо сделанном ящике какого-то южноамериканского дерева, внутри под крышкой была записка следующего содержания:
'Буссоль от теодолита. Найдена около стоянки индейцев бакаири в Мату-Гросу полковником Анисето Ботельо, бывшим депутатом этого штата, и отдана им инспектору по делам индейцев доктору Антонио Эстигаррибиа, который 14 апреля 1933 года подарил ее Фредерику Глассу (миссионеру). Ящик сделан доктором Эстигаррибиа'.
Гласе переслал буссоль А. Стюарту Макнейрну, члену евангелического союза Южной Америки, живущему в Лондоне, через Макнейрна она попала в руки секретаря Королевского географического общества.
Эта находка знаменательна тем, что, насколько известно, отец не входил в контакт с индейцами племени
бакаири до его последнего путешествия, когда, как вы помните, он разговаривал с индейцем бакаири Роберто о водопаде и надписях. Роберто сказал, что его племя живет 'очень далеко на севере', возможно, как раз на пути, которым хотел пройти отец.
Буссоль была в прекрасном состоянии и явно не подвергалась сколько-нибудь длительному действию непогоды. Судя по некоторым признакам, она была во владении человека, умевшего обращаться с такими инструментами. Моя мать держалась того мнения, что отец намеренно оставил буссоль на пути полковника Ботельо, зная, что тот находится где-то поблизости, с тем, чтобы она была найдена и опознана. Согласно уговору между отцом и матерью, это должно было означать, что работа выполнена, и отец готов вернуться с доказательствами быть может, с каменной плитой, на которой имеются надписи, но ему необходима небольшая команда для доставки груза. Такой вариант отец обсуждал с матерью в 1924 году.
Я лично убежден, что отец оставил буссоль в этом районе еще в 1920 году, когда возвращался из очередной экспедиции и, по мере того как у него погибали вьючные животные, выбрасывал все вещи, за исключением самых необходимых. Он мог оставить ее и в виде дара на одном из постов, где ему и Фелипе было оказано гостеприимство. Возможно также, что буссоль нашли индейцы при осмотре недавно покинутого лагеря.
В июле 1933 года появился отчет экспедиции о реке Кулуэни, предпринятой Вирджинио Пессионе. Он был послан председателю Королевского географического общества монсеньером Кутюроном, апостолическим главой Салесской миссии в Мату-Гросу.
'...Мы прибыли в поместье Ранчария, расположенное на левом берегу реки Сан-Мануэл, притоке Паранатинги, где и остановились на ночь. Нам стало известно о том, что вот уже около года здесь живет некая индианка из племени нафакуа индейцев куйкуру вместе со своим сыном и другим индейцем племени калапало.
Хозяева дома сообщили нам, что эта индейская женщина, выучив несколько слов по-португальски, изъявила желание рассказать о том, что в течение нескольких лет среди индейцев племени арувуду, которые находятся в дружественных отношениях с ее племенем, живут белые люди. На следующее утро мы могли сами услышать рассказ этой женщины. Она объяснялась с нами жестами, а
также с помощью индейца бакаири, работавшего в поместье и говорившего по-португальски.
Еще до того как ее сын был отнят от груди, сказала она, сверху по Кулуэни спустились на лодке к деревне ее племени трое белых людей. Один из них был старый, высокий с голубыми глазами, бородатый и лысый; другой - юноша, бывший, насколько она сумела нам объяснить, сыном первого; третий был белый человек постарше юноши. Сыну этой женщины, который, по ее словам, еще сосал грудь в то время, когда в деревне появились эти люди, на наш взгляд, было лет девять-десять. Трогая наши руки, жестикулируя и коверкая слова, она дала понять, что старший из белых носил на правой руке большое кольцо - очень большое - и другое, тоненькое, на указательном пальце. Тот, кого она называла его сыном, носил на голове колониальный шлем, похожий на те, какие были надеты на нас; старик - отец караиба, как она его называла,- носил такую же фетровую шляпу, какая была у сеньора Бесерра (хозяина дома). Она сказала, что видела белых всякий раз, как приходила к арувуду, и что еще год назад они были живы и здоровы.
Белые люди говорили на всех языках дружественных племен, и караиба - тот, что с длинной белой бородой,стал вождем племени арувуду, а его сын женился на дочери вождя племени жеруата. Когда она видела белых в последний раз, рассказывала женщина, у дочери вождя был на руках мальчик, совершенно голый и еще очень маленький, с голубыми глазами (она показала на голубой комбинезон одного из присутствовавших) и волосами цвета маис (она показала на маис, сложенный в углу комнаты).
Караиба, продолжала она, обрабатывают небольшой участок пахотной земли, охотятся и ловят рыбу. Они любят ходить из деревни в деревню, собирают вокруг себя детей и рисуют на песке картинки. Тут мы вспомнили, что по соседству с порогами, где Кулуэни огибает отроги Серра-Азул, мы видели метки на деревьях, вырезанные, как нам казалось, каким-то каменным орудием,- метки, похожие на буквы алфавита и выглядевшие так, словно они были нацарапаны два года назад. Женщина сказала далее, что вождь караиба и двое других белых пользовались большим почетом у племени, и за ними очень ухаживали. Когда ее спросили, почему белые люди не убежали, она неопределенно ответила, что у них не осталось патронов для ружей, и уже более вразумительно добавила, что близко от тех мест, где они живут, бродят свирепые племена суйя и кайяпо и что даже любившие белых индейцы
убили бы их, если бы они попытались уйти, потому что белых всегда сторожат и неотступно следуют за ними, куда бы они ни направились...
Потом женщину спросили, каким самым коротким путем цивилизованные люди могли бы добраться до этих белых, и она пустилась в длиннейшие объяснения, сопровождая их обильной жестикуляцией. Необходимо миновать многие племена, прежде чем удастся добраться до арувуду'.
Отчет заканчивался так:
'Продолжая жестикулировать и объясняться обрывками слов, она топала ногой и настойчиво повторяла, что белые люди все еще там и находятся в полной безопасности. Мы заставили ее несколько раз повторить этот рассказ, и каждый раз она давала одинаковую версию, особенно настаивая на том, что белые люди продолжают жить среди индейцев арувуду...'
Несколько деталей приведенного сообщения несомненно говорят в пользу того, что этими белыми могли быть мой отец, Джек и Рэли. Собирать вокруг себя детей и рисовать им на песке картинки - это ли не простейшая форма самовыражения художественных натур, какими были мой отец и брат? К тому же я хорошо помню, что Джек просто не мог пройти мимо чистой полоски песка без того, чтобы не найти веточки или щепки и что-нибудь не нацарапать. То, что они плыли на лодке, может быть объяснено гибелью всех животных и тем, что Рэли хромал.
В описании, которое дала женщина, есть два несоответствия. У моего брата Джека не было шлема - все трое носили фетровые шляпы. Рэли не был 'постарше' Джека, хотя мог казаться таким в результате длительной болезни. Но, как бы то ни было, эти противоречия не представляются серьезными: нельзя требовать абсолютной точности от этой женщины, и, кроме того, следует учитывать возможность недоразумений при общении, главным образом с помощью жестов.
Я слышал, что дикие индейцы любят держать у себя пленниками белых людей. Это поднимает их престиж в глазах соседних племен; пленника, как правило, всячески ублажают, но зорко стерегут - ведь он играет роль талисмана, приносящего счастье. Белые путешественники обычно обладают широкими навыками лечения различных болезней, и это идет на пользу всему племени. А человек волевой со временем может добиться того, что индейцы станут рассматривать его как вождя.
Я знал случай в Перу, когда один англичанин стал почти королем, чья власть распространилась на довольно большую территорию. Естественно, индейцы не хотят лишаться талисмана, приносящего счастье, врача и вождя!
Патрик Ульятт, вернувшийся из Мату-Гросу в 1935 году, в письме к моей матери писал:
'Несмотря на то что я еще не имею доказательств и не желаю, чтобы у вас создалось
