Хану и Лизендир больше ничего не удалось выяснить в эту ночь споров, торговли и осторожных расспросов. Наконец люди начали расходиться. Хан и Лизендир закрыли торговлю, завершили сделки, о которых уже договорились, и пообещали продолжить ее завтра. Все ушли. Хан и Лизендир рухнули на то, что показалось им постелями, и немедленно заснули.
Пришло утро, ясное и сырое, как стена, по которой сочится вода. После завтрака Хан и Лизендир направились к кораблю. Здесь уже собралась громадная толпа. Снова началась торговля, и им пришлось здорово потрудиться, вытаскивая из корабля товары и затаскивая туда то, что им удалось получить в обмен.
К полудню большая часть работы была сделана, и они остались среди мутного беспорядка. Вокруг них громоздились груды ящиков, мешков, корзин посреди поля, изрытого копытами, колесами и гусеницами. «Палленбер» был покрыт густым слоем пыли.
Вскоре прибыл Хатингар. Он был угрюм, но он был добр и любопытен.
– Ну что же, вы свое дело сделали, получили товары, и теперь покинете наш несчастный мир? – спросил он. – Но что это? Оружие? – добавил он, указывая на подозрительные выпуклости на борту корабля.
– Да, оружие, – ответил Хан. – Мы решили приготовиться к худшему. Вполне возможно, что нам пришлось бы столкнуться здесь с Воинами или другими грабителями. Такие случаи бывают в наше время. Именно поэтому Ефрем улетел отсюда в такой спешке. Он боялся.
– Может быть, – ровно отвечал Хатингар. – Но это не спасло его, не так ли?
Лизендир ответила ему на своем языке: «Ситаси махарала альтензид». Затем она перевела эти слова для Хана: «Каждый находит свой конец». Хатингар на это ничего не ответил.
Все молчали, как будто не знали, о чем говорить. Нарушил тишину Хатингар:
– Теперь куда вы отправитесь, друзья?
Хан ответил:
– Мы намереваемся перелететь на западное побережье континента. На наших картах – они, несомненно, устарели – там отмечен большой город. Он наверняка тоже пострадал, и жители нуждаются в товарах.
– Да. Это Либревилль… Они нуждаются в помощи. Я слышал, что их очень сильно бомбили, и все жители покинули город. Я знаю и другие поселения, где нужна помощь. Я могу проводить вас, и тогда вы быстрее закончите свои дела, и сможете отправиться в обратный путь.
Лизендир уже вошла в корабль. Хан посмотрел на лера. Немного погодя он ответил: «Хорошо. Поехали», – и тут же пожалел о своем приглашении.
Хан стоял наверху лестницы и смотрел, не понадобится ли помощь Хатингару. Но помощь не понадобилась. Напротив. Он взлетел по лестнице с такой же легкостью, как и Хан. Юноша приписал эту ловкость прекрасному физическому состоянию лера и тут же забыл о ней. Оба они вошли в корабль.
На корабле и в рубке управления Хатингар рассматривал все, изумлялся, прищелкивал от восхищения языком.
– Это же настоящая жемчужина! Прекрасная работа! Это корабль леров или людей?
– Людей, – ответил Хан, усаживаясь в кресло пилота. Лизендир села с ним рядом. Они оба ощущали какое-то смутное беспокойство.
Они взлетели и убрали опоры. Хан знал, что лететь им недалеко, и не стал подниматься на орбиту, а полетел по более низкой траектории. Направив корабль по курсу, он повернулся к Хатингару:
– Куда, Хатингар?
Ответа не было. Старый лер исчез.
– Куда он девался? – спросил Хан у Лизендир.
И тут появился Хатингар. Но он не был одет в традиционную одежду леров. На нем не было ничего, кроме красочной набедренной повязки. Исчезли и его длинные седые волосы. Голова его была наголо обрита. На голой безволосой груди красовалась татуировка, изображающая битву каких-то жутких зверей, совершенно незнакомых Хану. Хатингар оказался вовсе не старым. И тут Хан ахнул: в руках у Хатингара был пистолет – точно такой, какой они обнаружили в квартире Ефрема, в Бумтауне.
У Хана похолодело в груди. Он вспомнил, что его собственный пистолет находится в сейфе, за спиной Хатингара. Значит, сейчас он так же полезен для Хана, как если бы остался в комнате Ефрема. А этот лер! Он был силен, очень силен, мышцы вырисовывались под его кожей.
– Вот и все, – сказал Хатингар. (Лизендир поднялась с кресла.) – Теперь без споров и промедления бери курс на два газовых гиганта этой системы. Там вас ждет встреча с моими Воинами.
– Твоими Воинами? – Хан хотел выиграть время, хотя, откровенно говоря, он не понимал, зачем оно ему. Внизу медленно таял Чалседон. Края планеты уже слегка размывались в атмосфере.
– Да. Я вождь Орды. Двигайтесь помедленнее. Этот пистолет стреляет ампулами с самым неприятным веществом. Действует оно практически моментально. Я очень искусен в обращении с ним. Да и во многом другом. И не думайте, что вам удастся обезоружить меня.
Хан уголком глаза посмотрел на Лизендир. Ему показалось, что все мышцы ее тела напряжены, она как бы разогревала их, готовясь к действиям.
Когда Хатингар сделал шаг к ним, она вдруг крикнула: «Двигайся!» – и пригнулась, показав ему пример. Хан тоже упал на пол, так же, как и она. Без видимого усилия она вдруг взвилась в воздух, перевернулась, сбросив при этом движении одежду, и метнулась к Хатингару. Хан раскрыл рот от изумления, глядя на летящее обнаженное тело. Ведь она сумела проделать этот сложнейший акробатический трюк при удвоенной силе тяжести. Он все еще лежал на полу, когда раздался выстрел. Он ничего не почувствовал.
Хатингар выстрелил, но промахнулся, и теперь прыгнул вперед. Пистолет остался у него в руке.
Затем качалась битва, которой Хан не мог рассмотреть, настолько все происходило молниеносно быстро. Тела сталкивались, наносили удары, отражали их. Никто не мог добиться перевеса. Лизендир, как привидение, металась по рубке, стараясь, чтобы Хатингар не смог прицелиться в нее из пистолета. Ей приходилось трудно, так как она должна была думать и о Хане, который тоже находился здесь, и подвергался опасности. Но вот они сошлись снова, и тут Хатингар вылетел из рубки. Хан успел заметить, что у него ухо стало пурпурно-красным.
Лизендир заперла дверь и встала перед Ханом. Она тяжело дышала, обнаженное тело было покрыто потом.
– Эта лысая обезьяна сумела ускользнуть от меня! Будь он проклят! Но я успела немного потрепать его.
Первый раз Хан видел ее в гневе. И гнев она направила на саму себя.
Она спросила:
– Есть выход из корабля?
– Да. Спасательные гондолы. Их пять или шесть.
– Тогда бери одну и улетай.
– Лизендир, я…
– Нет! Делай, что я тебе говорю! Если я буду одна, то у меня будет шанс справиться с ним. К тому же я уже научилась водить корабль. Ты мне ничем не сможешь помочь. Я не унижаю тебя, я стараюсь спасти. Я должна убить его. Он же использовал против нас оружие, Но я могу добиться успеха, только оставшись одна. Он чрезвычайно опасен. Ты даже не можешь представить себе этого.
– Но у него же пистолет, Лизендир.
– Чепуха. Я могу победить его. И если это случится, я приведу корабль обратно. Если же победит он, для нас обоих обратного пути не будет… Я спасаю тебя по своим личным мотивам. Я не хочу, чтобы он захватил тебя в плен. Теперь иди! У меня мало времени. Я привела себя в состояние высшей ярости. Оно придает мне силы и скорость. Но я не могу долго поддерживать это состояние. Оно быстро кончается. – Она на мгновение прижалась щекой к его щеке. Щека была обжигающе горячей.
Хан понимал, что она права. Но покинуть корабль? И, тем не менее, это единственное, что остается сделать, хотя это ему совсем не нравилось.
Он открыл замок люка, прыгнул в гондолу и начал закрывать колпак гондолы. Лизендир протянула руку и нежно коснулась его щеки:
