Фрадкин Борис
Дилетантка
Борис Захарович Фрадкин
ДИЛЕТАНТКА
Врач пришел после полудня. Это оказалась невысокая, крепко сложенная молоденькая женщина с остреньким подбородком и с большими очками в металлической оправе, спокойная, неторопливая. Сильно увеличенные толстыми стеклами очков, зеленые глаза ее излучали такую доброту, такое участие, что от одного только этого взгляда Андрей почувствовал несказанное облегчение.
Мать, вошедшая следом, стала обстоятельно отвечать на вопросы врача: когда Андрей занемог, какая температура держалась ночью, что принимал? Прослушав Андрея и затолкав фонендоскоп в свою порядком потертую сумочку, врач пересела к письменному столу, чтобы выписать бюллетень и рецепты. Сквозь горячечный туман Андрей видел, как стремительно побежала шариковая ручка в ее длинных розовых пальцах.
И вдруг ручка замерла.
Андрей не сразу сообразил, что внимание участкового терапевта привлекла стопка листков бумаги, лежавшая тут же на столе. Это были теоретические исследования магнитного пульсирующего луча, попытка обосновать своеобразный магнито-лазерный эффект, вольное увлечение Андрея Бармина, младшего научного сотрудника НИИ Электромашиностроения. Сохранилось еще школьное пристрастие к математическому анализу, к тем его разделам, в которых не очень сведущими оказывались учителя в школе и его научные руководители в НИИ.
С кровати он мог видеть, как женщина острием ручки приподняла несколько верхних листков. Тонкие губы ее приоткрылись, как это случается с детьми, пытающимися осмыслить нечто непонятное. А что могла она, рядовой терапевт из районной поликлиники, уразуметь в фононовой теории поля, в сплетении частных производных и определителей волновой функции Шредингера? В другое время это бы очень развеселило его, но сейчас разламывало пылающую голову, было не до веселья.
Спохватившись, врач виновато покосилась на больного, коротко вздохнула и вернулась к незаконченным рецептам. Она обстоятельно пояснила матери Андрея, в какой последовательности пичкать его выписанными лекарствами. Поднявшись из-за стола, снова задержала свой взгляд на листочках с расчетами, собралась было что-то спросить, но не решилась. Положив свою прохладную ладонь на горячий лоб Андрея, она пожелала ему скорейшего выздоровления.
Странно, но это мимолетное прикосновение отозвалось во всем теле волной исцеляющей радости и надолго сохранилось в памяти. Подобной встречи с врачом у него еще не случалось.
Прошло несколько дней. Придя в поликлинику, чтобы закрыть бюллетень, Андрей занял очередь к своему участковому врачу. Рядом с ним в ожидании приема сидели и судачили мужчины и женщины. Так Андрей узнал, что его врача зовут Инной Георгиевной, что она только что закончила институт и потому опыта у нее всего ничего, хотя нужно отдать должное - к больным очень внимательна.
Эта вторая встреча к досаде Андрея была скоротечной. Андрей вообще редко болел, а перенесенный грипп и за болезнь не считал. Ему хотелось перекинуться с Инной Георгиевной парой ничего не значащих слов. Но сестра, приоткрыв двери, уже позвала: 'Следующий!'
Дома Андрей поделился с матерью своими впечатлениями об участковом терапевте. Мать, помедлив, сказала:
- Да уж, наши женщины особым доверием к ней не расположены - очень уж молода. Да и доверчива не в меру, характером, видать, слабовата. А я так думаю, она большое несчастье пережила. Или беда у нее какая.
- С чего ты взяла? - удивился Андрей. - Первый раз видишь человека и сразу такие выводы.
- Да так мне кажется. Глаза у нее такие...
И вот однажды вечером, когда, придя с работы, Андрей вместе с матерью сидел на кухне за ужином, раздался звонок в двери квартиры. Открыв, к своему немалому удивлению и радости он увидел Инну Георгиевну.
- Здравствуйте! - протяжно произнесла она. - А я к вам по делу, если можно.
- Да, да, проходите, пожалуйста!
Мать, выглянувшая из кухни, предложила:
- Инна Георгиевна, дорогая, ужинать с нами за компанию.
- А что, знаете, я, пожалуй, не откажусь, - согласилась Инна Георгиевна. - День у меня сегодня был прямо сумасшедший, перекусить было некогда.
Голос у нее был протяжный, певучий.
Ела она с отменным аппетитом, не протестовала, когда мать подкладывала ей новые порции солнечно- яркого омлета или шипящие, прямо со сковороды, оладьи. Она довольно легко управилась с бокалом сливок, в который входило поболее двух стаканов. При этом Инна Георгиевна с неподдельным интересом слушала все, что ей рассказывали. Охала, ахала, покачивала головой. Но когда Андрей стал расспрашивать о ее работе в поликлинике, она сразу потускнела, отвечала неохотно, чаще отделываясь односложными 'да' и 'нет'. У Андрея создалось такое впечатление, что Инна Георгиевна не испытывает особой любви к своей профессии. Это немного разочаровало его. Он-то свою работу не променял бы ни на какую другую.
Когда с ужином было покончено, Инна Георгиевна сказала:
- Теперь я должна объяснить, зачем пришла. Вы с Кучиным Матвеем Родионовичем знакомы?
- Нет, - ответил Андрей. - Кто это?
- Пенсионер. Заслуженный изобретатель. Живет через два дома от вас, - Инна Георгиевна помолчала, придавив свои губы пальцем. - В тот день, когда я побывала у вас (помните?), я сначала зашла к нему... впервые.
Ее зеленые, увеличенные стеклами очков глаза, не мигая, смотрели на Андрея, смотрели с такой добротой, с таким вниманием, что он и сам загляделся в них, почувствовал несвойственный ему прилив нежности, если не сказать большего.
- Знаете, когда я вошла к нему в квартиру, - доверительно продолжала Инна Георгиевна, - я была поражена: не квартира, а какая-то радиомастерская.
- Стало быть, старче продолжает изобретать, - заметил Андрей.
- Вот именно, вот именно! А что ему еще делать при его-то одиночестве? Ни жены, ни детей. И, видимо, поговорить по душам не с кем. Ах, видели бы вы, как он мне обрадовался. Не как врачу, а просто, как человеку.
- Да, вы у нас такая, - от раковины, в которой она мыла посуду, отозвалась мать Андрея. - Такой, как вы, все, как на духу, выложишь.
- Н-не знаю... - неуверенно возразила Инна Георгиевна, ничего подобного за собой до сих пор не замечала. Да, так вот о Матвее Родионовиче. Вы же знаете, каково приходится настоящему изобретателю. Вот, видно, он и замкнулся. И со мной-то... каждое слово из него вытягивать приходилось, Инна Георгиевна вздохнула, все не сводя глаз с Андрея. - Но что бы он ни изобретал, его всю жизнь преследовала странная, навязчивая идея: создать такой луч, с помощью которого можно было бы охлаждать предметы на расстоянии. И вот уже более тридцати лет пытается он решить эту непонятную задачу. Тридцать лет - это же целая жизнь! А зачем охлаждать? Какой в этом смысл? Ну, скажем, луч лазера, который, может все испепелять на своем пути, я еще понимаю. Но охлаждать...
- Действительно, - покачал головой Андрей. - Мания какая-то.
- Нет, - с неожиданной горячностью возразила Инна Георгиевна, - и вовсе не мания! Он уже построил такой аппарат. Правда, охлаждение получается очень слабое, но все равно это уже успех. И знаете, как он его назвал? Магнитный мазер.
Андрей озадаченно откинулся на спинку стула.
- Вот даже как? - пробормотал он. - Любопытно...
- А когда я пришла к вам, я на вашем столе увидела расчеты, а на них то же самое слово - магнитный мазер. Конечно, в технике я полнейшая дилетантка, но такое совпадение... посудите сами.
- Так что же вы от меня хотите?
Инна Георгиевна впервые опустила глаза и с минуту молчала.
- Меня взволновала не сама идея, Андрей Лаврентьевич. И даже не странное совпадение ваших поисков. Тридцать лет идти к одной цели... Я знала, что такое бывает, а вот воочию увидела впервые. Не
