- Послушайте, - обратился Бурдин к мужчине постарше, нас было трое. Понимаете - трое? Вот: один, два, три. - Он пояснил сначала на пальцах, потом пересчитал своих конвоиров. - Один - Игорь, два - Светлана...
Иван Нестерович пояснял долго и с жаром, но так и не понял, дошла ли его просьба до сознания этих существ. Их красивые матовые лица остались бесстрастными.
- Игорь, Светлана, - скупо размыкая губы, произнес мужчина, к которому обратился Бурдин.
- Да, да! - обрадовался конструктор. - Игорь, Светлана!
Его оставили одного. Он осмотрелся. Постояв в нерешительности среди высокого залитого светом помещения, Иван Нестерович подошел к двери и осторожно толкнул ее. Дверь была заперта.
В комнате не было почти никакой мебели, если не считать подобие топчана - обтянутой тканью рамки на тонких проволочных ножках, и кубической, с закругленными углами, тумбочки. Топчан имел такой тонкий ажурный каркас, что Бурдин вначале не решился сесть на него.
Но больше сесть было не на что, а усталость давала себя знать. Он присел на краешек топчана, готовый вскочить снова на ноги. Тонкие, не больше миллиметра, ножки даже не прогнулись под тяжестью его пятипудового тела.
- Замечательно! - вырвалось у Бурдина. - Вот это прочность.
Спустя несколько минут он спал, нарушая тишину каюты своим шумным дыханием. Сейчас он нуждался только в отдыхе.
10. На Уране
Игорь и Светлана летели почти рядом. Радиосвязь позволяла им разговаривать. С помощью закрепленных на груди приборов Игорь следил за скоростью падения и за расстоянием, оставшимся до поверхности планеты.
Светлана освоилась с новым для нее положением свободно падающего тела. По крайней мере она могла спокойно разговаривать с Лобановым и обсуждать с ним дальнейший план действий.
- А где же наш командир? - спросила Светлана.
- Меня тоже удивляет, чего он там мешкает, - ответил штурман и стал вызывать Бурдина: - Иван Нестерович, алло, Иван Нестерович! Где вы? Отвечайте, Иван Нестерович!
Бурдин не отзывался. Штурман и девушка молча прислушивались к легкому потрескиванию в наушниках.
Игорь первый обратил внимание на то, что ракетоплач остался не только далеко в стороне, но и позади, хотя сопротивление атмосферы пока не ощущалось.
- Кажется, мы поспешили покинуть машину, - проговорил Лобанов.
- Да, - согласилась девушка, - верно, чудеса еще не кончились. Ракетоплан замедляет падение. Иван Нестерович остался в кабине. Только отчего же он не догадывается включить связь?
- Иван Нестерович! - снова закричал штурман. - Алло, Иван Нестерович!
И снова не получил ответа.
- Вот как получается... Хочешь не хочешь, а приураниваться надо. Летим дальше, Светлана Владимировна?
- Я тоже думаю, что остановки делать не следует, - отшутилась ассистентка.
По мере сближения с Ураном их глазам открывалась все более удивительная картина. Зеленые, синие и белые пятна расплывались, раздвигались далеко в стороны. Вот уже становилось ясно, что синие пятна лежат на поверхности атмосферы, а белые тонут внизу. Красные пятна попрежнему оставались четкими, они, как льдины, плавали в зеленом океане, составляющем основной фон планеты.
Светлана никак не могла решить, где тут среди пятен твердое, где жидкое, а где газообразное. Глядя на темнозеленые сгустки, она пыталась пофантазировать, вообразить под ногами леса, ну пусть не совсем такие, как на Земле, но где все же можно будет поваляться на траве, бездумно глядя в чистое небо. Девушка хорошо понимала, что желание это несбыточное, что ничего подобного на скованной холодом планете их ожидать не может.
Штурман еще несколько раз попробовал соединиться с Бурдиным. Командир не отвечал.
На высоте трех тысяч километров от поверхности Урана автоматически раскрылись парашюты, хотя давление атмосферы едва достигло одной пятидесятой миллиметра ртутного столба: сказалась громадная скорость падения.
Куполы из золотистой металло-керамической ткани, которую не лишали эластичности даже самые низкие температуры, заслонили собой черное небо с россыпью немигающих созвездий.
Потянулись долгие часы падения. Ремни парашютов все сильнее давили на тело, звезды стали растворяться в густеющей зеленой дымке. Лобанов отмечал по приборам убывающую высоту и напряженно вглядывался в цветную мозаику под ногами. Красные пятна отодвигались в сторону. Парашютисты мчались в зеленую бездну, раскрашенную синими и фиолетовыми прожилками.
Скорость падения уменьшилась дo одного километра в секунду, до пятисот метров, до двухсот, до пятидесяти... Две с половиной тысячи километров промахнули быстро. Дальше атмосфера стала заметно плотнее. От резкого торможения начала приливать кровь к голове, к сердцу. Светлане сделалось нехорошо, она стиснула зубы, но не сумела сдержать стон. Помочь ей Игорь все равно не мог и не следовало его беспокоить. Девушка выключила радиосвязь. Она дважды теряла сознание, а приходя в себя, плакала. Ремни парашютов, казалось, разрывают тело на части. А падение все продолжалось, ему не было видно конца, и Светлана ждала, когда последний раз потеряет сознание, чтобы больше не прийти в себя.
Но вот с высоты ста пятидесяти километров скорость падения сделалась постоянной: четыре метра в секунду. Светлана отдышалась, включила радиосвязь. В наушниках послышался взволнованный голос Игоря:
- Светлана Владимировна, почему вы молчите? Светлана Владимировна!
- Я вздремнула немного.
Несколько минут длилось недоверчивое молчание штурмана.
Потянулись часы почти неподвижного висения в воздухе. Захотелось пить. Светлана включила синтезатор, приготовляющий воду из жидкого кислорода и жидкого водорода. Из резинового соска девушка стала с жадностью глотать подогретую влагу.
На всем пути через атмосферу Урана они не заметили ни признаков воздушных течений, ни восходящих или нисходящих потоков. Разноцветные многоярусные облака висели в мертвой неподвижности. Облака состояли из кристаллической пыли, мельчайших льдинок замерзших газовводорода, метана, азота, а может быть и других, которых не смогли обнаружить спектроскопы земных обсерваторий.
Парашютисты иногда попадали в эти облака, тогда вокруг них возникали вихри потревоженной кристаллической пыли.
До поверхности оставалось еще не меньше десяти километров, но падение почти совсем прекратилось. Куполы парашютов обмякли, стропы ослабли. Игорь первым стал различать под собой белое, колеблющееся дно. Оно не было морским, однако не походило и на твердую земную поверхность. Плотность атмосферы не достигала плотности воды, а вместе с тем взмах руки встречал заметное сопротивление.
Игорь поднял голову, посмотрел на обвисшие края своего парашюта.
- Так мы целую вечность до поверхности не доберемся, проворчал он.
- А что вы предлагаете?
Вместо ответа штурман расстегнул лямки парашюта.
- Игорь Никитич, не выдумывайте! - испугалась Светлана.
- Нам не привыкать, Светлана Владимировна!
Поколебавшись немного, ибо все-таки неизвестно, какими сюрпризами может его встретить Уран, Игорь выпустил лямки из рук. Беспорядочно перевертываясь, тело штурмана устремилось вниз, к белому мерцающему дну.
