Лжец

— Близко. Думаю, нам предстоит обнаружить, что никакой необходимости калечить Одиссея либо Телемаха нет. Во всяком случае, пока мы имеем возможность завладеть 'Мендаксом'.

— Они отбывают завтра.

— Уже? И на какой колеснице поскачут?

— У Одиссея красный 'вулзли'.

— Типично для него. Весьма типично. Галстук МКК окинул Костюм 'Сафари' взглядом, полным ласкового презрения.

— Полагаю, Гермес, коротковолновика у вас при себе не имеется?

— Хотите послать донесение?

— Не говорите глупостей. Мне нужно 'Зарубежное вещание Би-би-си'. Вест-Индия играет сегодня на 'Олд-Траффорде' с Англией.

— Играет? Во что играет?

— В крикет, задница вы этакая. В крикет.

Глава вторая

I

— Перифрастическое'do' было избыточным носителем времени, — говорил Адриан. — Семантически пустым, но тем не менее широко используемым. Всего существует три основные теории происхождения перифрастического'do'. Первая: оно возникло вследствие влияния аналогично применяемого во французском'faire'. Вторая: оно развилось из староанглийского каузативного'do'. Третья: оно явилось результатом семантического развития полного фактитивного глагола'do'. Рассмотрение всех этих теорий могло бы сказать нам многое об альтернативных подходах к диахронному синтаксису и генеративной грамматике.

Он взглянул на софу. Трефузис лежал навзничь: на груди — переполненная пепельница, на шее — маленькие наушники, на лице — сиреневого шелка носовой платок, сквозь который Трефузис ухитрялся курить. Если бы не подъемы и опускания пепельницы да не облака пронизывающего шелк дыма, Адриан мог бы счесть его мертвым. Хотелось надеяться, что это не так, — эссе, которое зачитывал Адриан, было хорошим эссе, потребовавшим от Адриана немалых усилий.

Друзья предупреждали его — не связывайся с филологией.

— Получишь Краддока, от которого никакого толка не будет, — говорили они. — Трефузис занимается только с аспирантами и двумя-тремя избранными студентами. Пиши, как все нормальные люди, по американской истории.

Однако Трефузис снизошел до встречи с ним.

— Раннее среднеанглийское перифрастическое'do' может появляться после модальных глаголов и после'have' плюс причастие прошедшего времени. По существу, это второстепенное немодальное средство, взаимоисключающее'be' плюс причастие прошедшего времени и несовместимое с пассивным форматом. Уже не позднее 1818-го некоторые грамматики писали, что оно являлось стандартной альтернативой простой формы, однако другие отрицали его использование где бы то ни было, кроме эмфатических, вопросительных и отрицательных предложений. К середине восемнадцатого столетия оно вышло из употребления.

Адриан поднял взгляд от стопки страниц. На фильтрующем табачный дым шелке обозначилось бурое пятно.

— М-м… ну вот…

Софа молчала. Вдали затеяли отбивать время все колокола Кембриджа сразу.

— Профессор Трефузис?

Из-под носового платка донесся вздох. — Да.

Адриан вытер ладони о колени.

— Вам понравилось? — спросил он.

— Хорошо построено, хорошо проработано, хорошо обосновано, хорошо аргументировано…

— О. Спасибо.

— Оригинально, выразительно, продуманно, проницательно, остро, проливает новый свет, убедительно, понятно, неотразимо, очаровательно прочитано…

— Э-э… хорошо.

— По моим представлениям, — продолжал Тре-фузис, — у вас ушел почти час на то, чтобы сдуть все это.

— Простите?

— Бросьте, бросьте, мистер Хили. Вы уже успели нанести оскорбление вашим же собственным умственным способностям.

— О.

— Вал Кристлин, 'Neue Philologische Abteilung'[28], июль 1973-го, 'Происхождение и природа перифрастического глагола' do 'в среднем и раннем современном английском'. Я прав?

Адриан неуютно поерзал. Довольно трудно понять, что думает Трефузис, когда лица его не видно: накрытое носовым платком, оно оставалось нечитаемым, точно рецепт врача.

— Послушайте, мне страшно жаль, — начал Адриан. — Дело в том, что…

— Прошу вас, не извиняйтесь. Если бы вы потрудились состряпать что-либо собственное, мне точно так же пришлось бы выслушивать ваше чтение, а, могу вас уверить, хорошая статья доставляет мне больше удовольствия, нежели посредственная. На это Адриану достойный ответ придумать не удалось.

— У вас отличный мозг. По-настоящему превосходный мозг, мистер Хили.

— Спасибо.

— Отличный мозг, но никчемный ум. У меня отличный мозгиотличный ум. Как и у Расселла. У Левиса хороший ум при практически полном отсутствии мозга. Хотелось бы мне знать, мы так и будем тянуть все это дальше?

— Что именно?

— Вот эту повторяющуюся раз в две недели демонстрацию краденого товара. Мне она представляется довольно бессмысленной. Я не нахожу позу беззаботной юности прелестной и привлекательной, как, полагаю, и вы не находите чарующей и чудаковатой позу изнуренной заботами старости. Возможно, мне следует позволить вам порезвиться еще год. Не сомневаюсь, что переходные экзамены вы сдадите очень хорошо. Честность, усердие и трудолюбие суть качества, совершенно излишние для человека, подобного вам, — как вы и сами явно усвоили.

— Нет, дело просто в том, что я был так… Трефузис стянул с лица носовой платок и взглянул на Адриана:

— Ну разумеется! Безумно заняты. Безумно.

Он извлек из пачки, лежавшей поверх книжной башни, возвышающейся рядом с софой, новую сигарету и постучал ею о ноготь большого пальца.

— Моя первая встреча с вами лишь подтвердила то, что я подозревал с самого начала. Вы мошенник, проходимец и шарлатан. Тип человека, который, на самом-то деле, мне симпатичнее любого другого.

— Почему вы уверены в том, что я именно таков?

— Я изучаю язык, мистер Хили. Вы пишете гладко и убедительно, говорите весомо и сдержанно. Сложная идея здесь, отвлеченное утверждение там, вы играете ими, жонглируете, сбиваете их с пути истинного. Тут нет движения от мысли к постижению, нет озарений, нет вопрошаний, нет возбуждения. Вы