спичка, хорошая техника спуска на лыжах, и прибывшим на место происшествия полицейским достаются только живописные развалины… Ладно, с этим все ясно. Поднимайтесь, Жуани.
Финн повернулся и незаметно встал поближе к ящику с дубинками. Ирвин, казалось, ничего не опасался. Зажигалка жгла ему пальцы, и он торопился быстрее подняться.
— Бедная Лоретта, — произнес он через минуту, — наверняка это они ее убили. Но почему, черт возьми?
— Мне кажется, я догадался… И косвенно в этом ваша вина, Леруа. Комедия, разыгранная вами на ферме, дала мне основание считать какое-то время, что Пра спрятал там альтиметр. И я полагал, что Лоретте известно, куда именно. Не буду вас утомлять подробностями, скажу только, что пытался убедить ее приехать сюда самой. Почему она действительно приехала, я не знаю и теперь уж не узнаю никогда.
Наверное, у нее была какая-нибудь задняя мысль. На самом деле она понятия не имела ни об альтиметре, ни о заброшенной ферме. Теперь, я думаю, она облазила весь район в поисках старого домика, и злой рок привел ее сюда. А эти ребята решили, что она что-то вынюхивает и убили, приняв за осведомительницу полиции.
— Может быть, вы и правы… — пробормотал Ирвин. — Ну, теперь поговорим о том, что меня интересует. Необходи…
Он внезапно замолчал и слегка приоткрыл дверь, прислушиваясь. Жуани бесшумно подошел сзади и изо всех сил ударил его по голове. В руке у него была дубинка, которую он стянул потихоньку в подвале. Точнее, господин Случай сделал так, что она лежала прямо наверху какого-то ящика. Ирвин упал, не издав ни звука.
— Пижон!.. Пижон и хвастун, — произнес Жуани надгробное слово и, наклонившись, начал обшаривать свою жертву. В одном из карманов пиджака лежало то, что ему требовалось: квитанция на заказную бандероль, адресованная Ирвину Леруа до востребования, центральный почтамт, Марсель.
— Удачный денек, — радостно потер руки Жуани. Без малейшего колебания он подошел к еще незакрытому люку, поджег бикфордов шнур и вышел, даже не взглянув на приговоренного им человека. Через двадцать секунд он уже удалялся на большой скорости.
Многократно усиленный горным эхом взрыв был фантастическим. Жители ближайших окрестностей, включая Куршевель 1850, разом вздрогнули.
Дени в этот момент была одна в своем магазине. На мгновенье она оцепенела, но тут же опомнилась и бросилась в комнатку, надевая пальто, хватая сумочку и лихорадочно выгребая деньги. Кто-то деликатно взял ее под локоть. Это был комиссар Марк.
— Домик, который взлетел на воздух, не вам ли, случайно, принадлежал? А, Дени? Куда вы так торопитесь? Дени попыталась высвободиться.
— Оставьте меня в покое, у меня срочные дела.
— Мы сделаем их вместе. Я, старый болван, даже не подозревал, что у вас есть шале в горах. Но, может, не все еще потеряно? Красавица моя, я беру вас под стражу, как человека, представляющего собой угрозу для внутренней и внешней безопасности государства. И если принять во внимание, сколько я уже кручусь в этом районе, арест не покажется слишком поспешным.
— Ой-ой-ой, вы тратите на меня так много слов. Дени не скрывала раздражения. — В путь! Только как? Пешком, на лошади или в машине?
— Конечно, в машине, — ответил комиссар, увлекая ее за собой.
В это время на Лозе, так же как и на Солире, десяток лыжников, мирно обсуждавших свои спортивные достижения, вдруг сорвались с места и ринулись в одном направлении. Упомянутые ранее Мустафа, Хабиб и компания мчались, задавая себе вопрос, что им делать после этого непредвиденного взрыва, в природе которого никто не сомневался. А в другом месте неистовствовал толстяк Пулье.
— Все к домику!
— кричал он тем, кто остался в его распоряжении.
В двадцати метрах от дымящихся развалин они обнаружили человека. Казалось, что он уснул. Одна его рука была серьезно повреждена. Обломки балок, приклады, рукоятки пистолетов темными пятнами выделялись на девственно белом снегу в радиусе, по крайней мере, двухсот метров. Пулье был вне себя.
— Это вы во всем виноваты, — рычал он на своих спутников. Если бы вы не упустили Леруа, мы бы поспели вовремя.
— Когда министерство обеспечит нас автомобилями, мы будем везде успевать вовремя. А пока мне очень хотелось бы посмотреть, как вы будете преследовать «тандерберд» на старой колымаге довоенного выпуска.
Пулье повернулся спиной к наглецу, всем своим видом выражая презрение.
«Опель» комиссара проехал через Брид-ле-Бен. Дени Мормац, забившись в угол машины, казалось, примирилась со всем, что происходит. Однако сидящий рядом инспектор наблюдал за ней. Когда она поднесла руку ко рту, он решил, что она собирается грызть ногти.
— Господин комиссар, можно задать вам один вопрос?
— раздался внезапно ее голос.
— Слушаю вас. Марк даже не повернул голову.
— Откуда вы узнали, что надо искать швейцарский домик? Позавчера вы о нем даже не заикались.
— Все очень просто, моя красавица. Одна моя знакомая намекнула мне вчера, что вам принадлежит домик в горах. А поскольку я давно подозревал вас в незаконной торговле оружием, меня словно озарило. Да-а, трудную задачку вы мне задали. Вы…
— Ваша знакомая? А имя вы можете назвать?
— Имя, конечно, нет. Да и если честно, эта дама не подозревает, что я слышал ее слова. Так что ее имя никакой информации вам не даст.
— Тем хуже! Дени замолчала. Через какое-то время инспектор взглянул на нее.
— Эй! Что случилось? Вы больны? Шеф, мне кажется, ей плохо.
Марк остановился на обочине.
— Ударьте ее по рукам, Монье, — посоветовал он.
— Она сильно сжала кулаки… Что это? Ампула…
— Дайте посмотреть.
Специфический запах заполнил салон машины.
— Процесса над Дени Мормац не будет, — вздохнул Марк. На пустой ампуле было выгравировано: «CNH — 0,05 гр»[19].
Никакое противоядие не спасло бы Дени.
— Может, это и к лучшему… — пробормотал комиссар.
Элиас Жуани ликовал. Без всяких затруднений он получил на почте вожделенный пакет, а потом пешком вернулся в отель, в котором остановился утром. Через бумагу хорошо прощупывалось содержимое: трубочка, .
Острые уголки. Это, конечно же, альтиметр! Он убедится в этом, как только останется один. Наконец-то его миссия увенчалась успехом.
— Сто тысяч долларов в кармане!
— радостно сообщил он своему отражению в зеркале шкафа. — Пойду позвоню шефу. На этот раз я заслужил только похвалу.
Мысли его вернулись к Ирвину Леруа, который, надо отдать ему должное, первым раздобыл альтиметр. Где-то в глубине сознания у Жуани зашевелилось подозрение: как могло получиться, что такой ловкий и хитрый человек растрепал свои секреты и сам подсказал, как с ним расправиться. Но радость победы была столь велика, что подозрение умерло, не успев как следует окрепнуть.
— Он хитер, но слишком тщеславен, — решил финн. — Хотел пустить пыль в глаза, чтобы легче вытянуть из меня нужную информацию. Если бы он не сболтнул про бандероль, я почти наверняка пошел бы на уступки. Ладно, хватит о нем думать. Мир праху его.
Он упаковал альтиметр в картонную коробку, перевязал и спустился вниз к стойке.
— Положите, пожалуйста, в сейф. Это очень важно… Я заберу, когда вернусь.
— Хорошо, месье. Когда вы уезжаете? Не знаю точно. Может быть, прямо начала мне нужно позвонить
