Он поднял ружье. Я дал Халефу и англичанину необходимые инструкции. Они связали пленного и встали по обе стороны. Я был спокоен за его охрану.
Сначала мы двинулись вверх по долине, к реке. На полпути я в удивлении замер, уставившись на пучок травы, висевший точно так же, как и два предыдущих, которые Садык бросил в реку.
– Стой, мирза. Что это? – спросил я.
– Трава, – ответил он.
– Она что, растет на деревьях?
– О Аллах! Кто же ее подвесил?
– Садык. Давай пройдем двадцать шагов, и я покажу тебе второй пучок.
Он последовал за мной, и мое предположение подтвердилось.
– А разве этого до нас здесь не было? – спросил перс.
– О Хасан Арджир-мирза, как хорошо, что лишь я один слышу эти слова! Разве ты не видишь, что эта трава еще зеленая и свежая? Пойди к реке, где я нашел первые значки. Этот человек отметил, где река поворачивает к лагерю.
Там бы на нас напали и убили, так же точно, как твоего отца, аптекаря, муфтия и его дочь!
– Господин, если бы ты был прав…
– Я прав! Ты хороший ходок и сможешь найти дорогу, по которой вы шли от последнего лагеря?
Он ответил утвердительно. Мы зашагали вверх вдоль реки и вскоре достигли места, где находился наш с хаддединами лагерь, прежде чем мы поспешили на помощь к персам. Тогда мы пришли с севера; здесь же долина реки уходила на восток, и мы пошли в этом направлении. Мы уже оставили позади себя изгиб, когда я по правую руку заметил толстую иву, от ствола которой отходили две ветви.
– В каком порядке вы обычно ехали? – спросил я.
– Женские паланкины в середине, а остальные спереди и сзади.
– А где находился Садык?
– Сзади. Он часто отставал, так как собирал травы и коренья – он их большой знаток.
– Он оставался сзади и подавал знаки твоим преследователям. Ну и хитрец!
– Где знаки?
– Вот, на этой иве. Пошли дальше.
Через четверть часа река сделалась раза в три шире, чем раньше, и обмельчала, образовав брод. Здесь мирза задержался и указал на молодую березку с поникшей кроной.
– Ты тоже считаешь это знаком? – спросил он, смеясь. Я обследовал деревце.
– Конечно, это знак. Посмотри на стволик, сравни с другими, растущими рядом, и ты убедишься, что направление ветра здесь западное. Ветры здесь, если глянуть на окрестные вершины, не такие сильные, чтобы сломать макушку этого деревца. И все же она сломана и как раз так, что показывает на запад. Тебе это не кажется странным?
– Кажется, эмир.
– А теперь посмотри на место облома. Оно еще светлое! Это говорит о том, что дерево покалечено совсем недавно – когда вы здесь проходили. И грозы в последнее время не было. Крона указывает на запад – туда, куда вы направились. Пошли дальше!
– Мы что, поплывем?
– Куда поплывем? Зачем?
– Но надо ведь перебираться через брод!
– Думаю, нам не придется плыть, река здесь мелкая. Давай подойдем, и ты еще раз убедишься, что мы нашли еще один знак.
Мы связали одежду в узлы и положили их на головы. Вода сначала была по колено, потом поднялась чуть выше и только однажды достигла мне плеча. Выйдя из воды, мирза еще раз смог убедиться в правоте моих слов – сухие виноградные лозы были согнуты так, что образовывали как бы ворота.
– У Садыка было здесь время делать это? – спросил я.
– Да. Я помню, верблюды не хотели идти в воду, мы с ними намучились. Садык на лошади поехал за отставшим верблюдом и возвращался потом один.
– Хитро придумано! Ты мне все еще не веришь?
– Эмир, я начинаю верить тебе, но что он мог придумать на равнине, на гладкой равнине, где растет одна лишь трава?
– Посмотрим. Как вы здесь ехали?
– Это было перед восходом… О эмир, что это?
Он показывал на восток. Я проследил направление его руки и увидел темную линию, которая двигалась прямо на нас.
– Это всадники? – спросил перс.
– Без сомнения. Скорее снова в воду, на этой стороне нет подходящего убежища, а там скалы и густые заросли.
Обратная дорога заняла у нас совсем немного времени, и вскоре мы уже могли наблюдать за неизвестными из надежного убежища. Конечно, прежде всего, мы натянули на себя одежду.
– Кто эти люди? – спросил мирза.
– Хм. Торговые пути здесь не проходят, но брод может кому-то быть известным. Надо подождать.
Всадники приближались шагом и скоро достигли берега. Мы даже могли рассмотреть их лица.
– О! – зашептал перс. – Это персидский отряд!
– На турецкой территории? – усомнился я.
– Ты же видишь, они в одеянии бедуинов.
– Это люди кочующих племен или воины из города?
– Пастухи. Я знаю их предводителя, он был моим подчиненным.
– Кто же он?
– Капитан Махтуб-ага, бесстрашный сын Эйюб-хана.
Мы видели, как предводитель внимательно осмотрел заросли на берегу, потом что-то сказал своим людям и повел лошадь в воду. Остальные последовали за ним.
– Господин, – зашептал мне перс, волнуясь, – ты во всем прав. Эти люди посланы поймать меня. Среди них – лейтенант Омрам, племянник Садыка. Аллах, если бы они нас здесь обнаружили! Твой пес не выдаст нас?
– Нет, он молчит как рыба.
Преследователей было тридцать человек. Их начальник – диковатого вида грубый молодец – остановился у березы и засмеялся.
– Тысяча чертей! – вскричал он. – Смотри, лейтенант, здорово сработал Садык. Новый знак! Теперь пойдем ниже по реке. Вперед!
Они проехали мимо, не заметив нас.
– Ну что, мирза, ты еще сомневаешься?
– Нет… но теперь нет времени для разговоров, надо действовать.
– Действовать? Нам ничего не остается, как с предосторожностями следовать за ними.
Мы незаметно крались за нашими врагами. Хорошо, что они ехали медленно. Через пятнадцать минут они добрались до места, где принял смерть Мохаммед Эмин. Они спешились, чтобы изучить следы.
Мы углубились направо в кустарник и рванули вперед. Через несколько минут мы уже добрались до нашего лагеря: я – весь в поту, а мирза – задыхаясь от бега. Здесь все было в полном порядке.
– Всем тихо, близко враг! – приказал перс.
Потом мы снова ринулись в кустарник и подобрались к преследователям. Они все еще находились на месте нашей старой стоянки.
– Это неплохое место для лагеря. Что ты думаешь, Омрам? – спросил капитан.
– Солнце клонится к закату, господин, – ответил лейтенант.
– Хорошо, остаемся здесь. Здесь есть вода и трава.
Такого я не ожидал. Ситуация становилась очень опасной. Мы, конечно, постарались замести следы, но на месте костра обгорела трава и земля почернела – этого скрыть было нельзя. Впрочем, я заметил, что там, где Садык примял траву, она уже снова поднялась.
