плаванием, входил в команду, которая была чемпионом штата, и тренировки не прошли даром для верхней части его торса. О нижней Хиллари и думать боялась, благо спинка стула скрывала от нее расставленные под углом ноги, оседлавшие сиденье. Ей и без того хватает, незачем еще любоваться, как обтягивают Люка джинсы. Она отвела взгляд и сказала:
— Я тоже почти ничего. И в этом вся беда. Прежде чем решать проблему, необходимо о ней как можно больше знать. Я пыталась говорить с папой, но ничего не добилась. Он уходит от разговора. Пошла поговорить с твоим отцом, но он даже . не вышел ко мне. Одна я ничего не добьюсь, но если мы объединим усилия — сможем кое-что раскопать и выяснить точно, что послужило причиной этой нелепой вражды.
Придав лицу глубокомысленное выражение. Люк секунду-другую сосредоточенно смотрел на Хиллари, словно вникая в сказанное, но затем резко покачал головой.
— Не-ет. Мой план мне больше нравится.
Хиллари гневно сверкнула глазами.
— А ты с самого начала был настроен против моего. Скажешь, нет? Не трудись отвечать. Это ведь, насколько мне помнится, главная твоя черта. Уж ты такой! — с сердцем проговорила она. — Ты принял решение, а там хоть потоп, хоть светопреставление, но быть но сему. Ты не отступишься, даже если то, что надумал, бред собачий.
— Похоже, мы ушли в сторону от предложения, которое я тебе сделал. А?
— Ты сделал мне предложение? Ты отдал приказ. К тому же неосуществимый.
— Вполне осуществимый, — возразил он. — На редкость практичный. Мы у наших родителей единственные дети. Мы женимся, и вражда прекращается сама собой.
— К твоему сведению, брак не прекращает вражды. Напротив. Вражда уничтожает родственные связи. Ты никогда не слышал о Ромео и Джульетте?
— Литература, — хмыкнул Люк, отклоняя этот довод взмахом руки. — А в жизни специально заключают браки, чтобы прекратить вражду, даже войны. Этим пользовались коронованные особы, главы государств на протяжении всей истории.
— Учитывая твое стремление быть главой, я думаю: подражание коронованным особам тебе по нраву, — отвечала она. — А вот мне — нет. Он на ее шпильку не отреагировал.
— Раз мы поженимся, моему предку и твоему придется воленс-ноленс, прекратить грызню, хотя бы ради благополучия внуков…
— Внуков!
— Чтобы выглядеть пристойно, — продолжал он как ни в чем не бывало, — твой папаша и мой пожмут друг другу руки и покончат с этим вздором, переключатся на другие занятия. На гольф, может быть.
— У тебя богатое воображение! К твоему сведению, в жизни браки, как правило, только разжигают семейные распри, а не наоборот.
Люк нахмурился.
— Откуда ты взяла? Замуж собиралась? За кого?
— Тебя это не касается.
— Очень даже касается: ты не сегодня-завтра будешь моей женой.
— Не буду. Ни сегодня, ни завтра, ни во веки веков.
— Значит, ты вовсе не хочешь прекратить эту вражду?
— Нет, хочу. Очень хочу, — возмутилась она. — Не смей клепать на меня.
— Ты заявляешь: хочу покончить с враждой. Прекрасно. Я предлагаю тебе, как это сделать. Выйти за меня замуж. Если ты отказываешься, я снимаю с себя ответственность за дальнейшее. Учти, вражда эта вполне может разгореться еще сильнее, — предостерег он резко и прямо.
Ну нет, на такой явный шантаж Хиллари не станет поддаваться.
— Учту.
— Что ты ломаешься? — почти с горечью спросил Люк.
— Ломаюсь?
— Словно мы совсем чужие, только сегодня встретились. Кажется, знали друг друга во всех подробностях, — проговорил он голосом, от которого растаяли бы и полярные льды.
— Когда это было… — вздохнула Хиллари.
— Тяга друг к другу осталась. Будто сама сейчас не почувствовала. И я почувствовал.
— Тяга еще не причина, чтобы жениться.
— Причина не хуже другой, — возразил он, вставая с той изящной экономностью движений, которая и прежде всегда его отличала.
— А о том, что женятся по любви, ты не слыхал? — парировала она и тоже встала. Не хотелось, чтобы его высокая могучая фигура нависала над ней.
— По любви? — Люк покачал головой. — Браки по любви редко бывают удачными.
— О да! Ты тут, полагаю, большой знаток.
— Не знаток, но знаю, на чем споткнулись другие. И поберегусь повторять их ошибки.
— Вот-вот. И я поберегусь от ошибки выйти за тебя замуж.
— Никакой тут не будет ошибки. Разреши, я тебе докажу…
И, схватив ее в охапку, поцеловал прежде, чем она успела набрать воздуху для решительного протеста.
При желании Люк двигался с необычайным проворством. При желании целовал так, как никто другой на свете. Он совсем по-особенному накрывал ее рот своим и щекотал языком уголки губ, касаясь их так нежно и настойчиво, что не было сил противиться.
Несмотря на годы врозь, не возникло и тени неловкости, и носами они не стукнулись, и не понадобилось приспосабливаться друг к другу, познавая заново. Напротив, его рот все крепче прижимался к ее губам, откровенно сладострастно и до ярости жадно. Их языки переплетались, сливаясь в сладостном единстве. Вихрь желания, такого сильного, что лишал рассудка, понес ее за собой.
Все ее чувства, столь давно не воспринимавшие его тепла, прикосновений, запаха, всего того, что когда-то было любимым ею человеком, пришли в смятение. Она не могла разобраться в своих ощущениях. Они путались, перемешивались, сотрясая все ее существо, и она покорно отдавалась переполнявшему ее наслаждению.
Они с Люком подходили друг к другу, как перчатка к руке, как две половинки яблока, словно природа изначально задумала соединить их. Фигура его была как раз впору, чтобы ее груди уютно улеглись в колыбели его объятий, а бедра — меж его чресел. Никогда еще она так остро не нуждалась в нем, никогда еще не желала его так сильно.
Но все же чувство самосохранения не совсем дремало в ней, худо-бедно, но ей удалось стряхнуть с себя опасное наваждение. Нет! Она не пойдет на это снова! Сейчас ей хорошо, зато потом придется горько расплачиваться. Вспомни, как он поступил с тобой. Не теряй голову, блаженство имеет свойство молниеносно улетучиваться, как, впрочем, и сам Люк.
Она прислушалась к призывам разума. В прошлом Хиллари всегда размякала в его объятиях. Но не на этот раз. На этот раз она собралась с силам и оттолкнула его.
Легкость, с какой ей это удалось, означала, что он не ожидал отпора с ее стороны. Ее такая самоуверенность еще больше взбесила.
— Если ты думаешь, что можешь подобрать меня там же, где бросил, когда сбежал погулять по азиям- африкам, то ошибаешься! — Для большего эффекта она в ярости забарабанила кулаками по его груди. — Я уже не та слепая, преданная тебе девчонка, какой была тогда. У меня свой путь, своя жизнь, и тебе в ней места не отведено. По твоей команде я замуж не выйду. Я тебе не игрушка. Не знаю, во что ты задумал поиграть, но на меня не рассчитывай. Я за тебя не пойду. Никогда.
— Никогда не говори «никогда», — успел сказать ей вдогонку Люк; повернувшись, она пулей вылетела из бытовки, чуть не сбив с ног поднимавшегося по лесенке мужчину.
Люк широко улыбнулся, встретив вопросительный взгляд своего прораба, Эйба Вашингтона.
— С ума по мне сходит девчонка! — бросил он.
— Оно и видно, — иронически подтвердил Эйб с бесцеремонностью человека, знающего Люка не один год. — Кто такая?
— Моя будущая жена. Я женюсь на ней.
