к отцу: — Убери руки, старик, или я убью тебя.
— Не сможешь, ты же на ногах не стоишь. Что дальше, мальчик? Наше с тобой соглашение все еще в силе, или как? Ты произнесешь нужные слова или я? Если откажешься, всех твоих друзей повесят. Так или иначе, эта маленькая сучка и все ее денежки остаются в семье, верно? Мы не можем допустить, чтобы она, когда достигнет совершеннолетия, взяла их и ушла, ведь не можем? А деньги, которые я должен Хартли и остальным? В Лондоне слишком много умных голов, которые вмешиваются в мои дела якобы для моей же пользы и шепчутся по поводу денег, которые я трачу. Мне нужен законный доступ к остатку ее наследства, Джек, и я его получу, с твоей помощью или без. Жена твоя, а деньги — мои. Но мы ведь все это уже обсуждали, не правда ли? Мы уже заключили сделку?
Мери изо всех сил укусила Августа Колтрейна за руку, так что выступила кровь. Он, взвыв от боли, отдернул руку и наотмашь ударил Мери по щеке, она упала на пол рядом с Джеком, в глазах потемнело. Стараясь не потерять сознания, попыталась вызвать рвоту, но желудок был пуст, и она только билась в конвульсиях.
— Чудесно! Какой завершающий штрих! — усмехнулся Август, поддерживая кровоточащую руку. — Думаю, наши голубки готовы. Викарий, вы не слишком пьяны? Не забыли нужные слова? Ребята, поднимите их с пола и давайте начнем.
Мери медленно приходила в себя. Она попыталась открыть глаза, но боль была слишком сильной. Почувствовав, как прогнулся матрас, она поняла, что лежит на кровати, а кто-то осторожно сел рядом.
— Джек? — прошептала она, протягивая руку.
— Нет, малышка, это всего лишь твой Клуни, который сидит у твоей постели уже четвертый день, ожидая, когда ты очнешься. С тобой все будет хорошо, я обещаю. Клэнси уже оправился и встал, а лорд Уиллоуби поправляется быстрее, чем высыхают слезы на лице его мамы. Мы все поправимся, вот увидишь.
Мери лежала неподвижно, Клуни держал ее руку. Она пыталась вспомнить. Ей что-то надо вспомнить. Она неожиданно открыла глаза и села.
— Джек!
— Он уехал, дорогая. — Клуни взял ее за плечи и снова уложил на подушки. — Но с ним все в порядке. Генри Шерлок нашел Максвелла и других в погребе и выпустил их. И мы все взялись за оружие и пошли в большую гостиную. Странно, но Ужасный Август боится Шерлока, и я не могу понять почему. Но Клэнси говорит, что умный человек не задастся такими вопросами. Ты бы видела, Мери, что было! Великолепное зрелище, скажу я тебе! Вытащили из постели всех негодяев и заставили бежать в Лондон, только пятки сверкали. «Один за всех и все за одного». — Клуни покачал головой и почесал в затылке. — Я как-то не очень хорошо понимаю эту фразу Барда, Мери. Я раз спросил об этом Клэнси, но он только надрал мне уши. Может, если бы я обратился к Алоизиусу…
Мери сжала руку Клуни.
— Джек? — прошептала она пересохшими губами. Ее голова была как в тумане. Кое-что она уже могла вспомнить, например, сцену в большой гостиной. Она помнила, что Джека избивали. Помнила, как он стоял рядом с ней и с трудом выговаривал слова, которые ему велели говорить, даже помнила, что и она говорила что-то в ответ. Больше ничего… Может быть, она потеряла сознание? — Клуни, пожалуйста… Джек?
— Я же сказал тебе, мое дорогое дитя. Он уехал. Уехал из Колтрейн-Хауса и из Англии.
— О нет, — простонала она, и по ее щеке скатилась единственная слезинка. — Нет.
— Шерлок сказал, что иначе нельзя. Джек был совершенно разбит, уничтожен. Кроме того, он обещал Августу, что уедет, если позаботятся о твоей безопасности. Твоей и виконта, а также моей и Клэнси. Мы все пережили такой ужас, Мери, но могло быть и хуже. Он запросто мог отправить нас пятерых на виселицу. Во всяком случае, никто не узнает, что здесь произошло, никто, кроме нас. Настанет день, и, дай Боже, очень скоро, когда Август отправится в ад. Хорошо уже то, что отец Джека больше никогда не вернется в Колтрейн-Хаус. Шерлок поклялся, что пойдет к судье и все ему расскажет, если этот мерзавец попытается вернуться. Я не знаю, что значит «все» — это касается Шерлока и Августа, — но, видимо, это что-то ужасное, судя по тому, как Ужасный Август быстро согласился на все условия Шерлока. Хороший человек этот Шерлок, хотя и сухарь.
Но Мери не слушала Клуни.
— Уехал? Куда уехал? Куда Джек уехал?
— Мы не знаем, — сказал вошедший в комнату Клэнси. — Шерлок сам отвез Джека в доки и посадил его на первый же отплывающий корабль. Шерлок сказал, что так будет лучше, если он уедет. Иначе никто не сможет остановить его, и он убьет Августа. Но он вернется, моя дорогая девочка. Он приедет, чтобы заявить свои права на Колтрейн-Хаус, на свое наследство, а главное — на свою жену.
— Свою… свою жену? — Что это были за слова, которые им велели говорить? «Я, Мередит, беру тебя…» — Вспомнила! — сказала Мери и заплакала. — О Господи, я вспомнила. Как он, должно быть, меня ненавидит!
Акт второй
РАЗУЧИВАНИЕ РОЛЕЙ
Глава 9
Что касается домов в Лондоне, этот был на хорошем счету. Прекрасное место. Величественный, впечатляющий фасад. Комнаты с высокими потолками, обставленные удобной и стильной мебелью. Снять хотя бы на сезон такой дом любому влетело бы в копеечку. А уж купить его и вовсе не каждому по карману.
Состояние Джека Колтрейна не слишком пострадало от покупки этого дома.
— У меня просто челюсть отвалилась при виде такой красоты, — сказал Кипп Ратленд, виконт Уиллоуби, когда они вошли в гостиную и Кипп безошибочно направился к заставленному множеством графинов и бутылок винному столику. — По сравнению с этим домом Уиллоуби-Холл выглядит почти убогим. — Обернувшись к Джеку, он улыбнулся: — Не совсем, конечно.
Кипп был еще красивее, чем прежде. Высокий, белокурый, голубоглазый, широкоплечий, с тонкой талией, в подчеркивавшей его стройную фигуру одежде. Несмотря на побои, нанесенные ему охранниками Августа, его лицо по-прежнему было «чертовски привлекательным». — как не без кокетства говорил Кипп о себе. Возможно, лишь Джек замечал тонкие морщинки возле уголков рта Киппа — признак зрелости. Однако сам Кипп предпочитал их не замечать.
Кипп и Джек случайно встретились на улице. Они обменялись обычными для долго не видевшихся друзей приветствиями и похлопыванием по спине, видимо, для того, чтобы скрыть тот факт, как сильно на самом деле им хотелось обняться и больше не отпускать друг друга.
Ни один из них не упомянул о последней встрече. Будто заключили молчаливую сделку никогда не говорить о той роковой ночи, положившей конец их детству, жестоко покалечившей их мечты.
Хотя оба о ней помнили. Это воспоминание мешало им, и они были чуть легкомысленнее, чуть веселее, чем следовало бы.
Они словно соревновались. Будто каждый хотел сказать другому: «Видишь? Со мной все в порядке. Та ночь меня не сломала, не причинила мне боли, не изменила меня. Посмотри, как я преуспел. Какой я обычный, вполне нормальный человек».
— Думаю, мы с тобой повеселимся в городе, — сказал Джек, принимая стакан вина у Киппа, который, казалось, чувствовал себя комфортно в роли хозяина. — Нам повезло, что мы нашли этот дом, полностью обставленный, со штатом слуг и приличной конюшней.
— А Локхерсту повезло, что он встретил тебя, — сказал Кипп и удобно устроился в кресле. — Бедный пьянчуга был кругом в долгах. Представь себе, судебные приставы обедали вместе с семьей три раза в неделю. Были даже моменты, когда его хотели посадить в тюрьму.
Джек улыбнулся, так что крестообразный шрам у левого глаза — один из прощальных подарков отца — казался вроде бы второй ямочкой.
— Ты хочешь сказать, Кипп, что я наивный юнец, и веришь, что мы заплатили столько, сколько на самом деле стоит эта груда камней?
— А разве не так?
