— Нет, дорогой друг. Возможно, Локхерст счастливо избежал лондонской тюрьмы Флит, но только потому, что ему заплатили из расчета один пенс за один фунт. Или ты думаешь, что я потратил последние пять лет на то, чтобы вернуть себе веру в благородство моих соотечественников? Мы предложили ему меньше половины того, что стоит наше теперешнее жилье, и он схватился за это обеими руками. Если мне вдруг захочется, я все продам и получу неплохую прибыль. Более чем неплохую.
— Мои поздравления, Джек, — сказал Кипп, внимательно разглядывая друга.
— Однако должен тебя предупредить, что ты рассуждаешь как бухгалтер: пенсы, фунты, прибыль. Знаешь, в обществе так не принято. Слишком грубо. Мы предпочитаем говорить о лошадях, красивых женщинах и картах. Ну и где-то три четверти времени уходит на сплетни. Предполагаю, нынче ты служишь предметом разговоров за многими обеденными столами, особенно после того, как тебя видели вчера в Гайд-парке с этим великолепным дикарем, который ехал верхом рядом с тобой. Когда говоришь «мы», уж не его ли ты имеешь в виду?
Лицо Джека стало жестким. Насколько Кипп изменился за эти пять лет? Неужели настолько, что придется выгнать из дома своего друга детства?
— Валитпаллит? Ты говоришь о нем?
— Валит что? — Кипп чуть не поперхнулся вином. — Господи, Боже мой, ты ездишь по Лондону с диким индейцем — просто гигантом-индейцем, если верить тому, что я слышал… А ты еще спрашиваешь, о нем ли я говорю. Ты наделал бы меньше переполоха, если бы въехал в парк в тюрбане и верхом на каком-нибудь толстокожем животном в розовых пятнышках. Я слышал, что леди Хэлибертон просто упала в обморок при виде твоего друга. Господи, ну почему меня не было с тобой? Ты мне его не одолжишь? Я уже приглашен на обед к Хэлибертонам на следующей неделе.
— Вчера я прокатился по парку с Валитпаллитом. Я, конечно, мог бы заехать к тебе на Гросвенор- сквер[5] и оставить свою визитную карточку. Но так было проще. Я был уверен, что тебе потребуется менее двадцати четырех часов, чтобы найти меня. — Джек говорил неправду, но ему хотелось ослабить еще один узел. Он знал, что Кипп в городе. Он не пошел к нему, потому что не был уверен в приеме. Он показался в парке и стал ждать, какова будет реакция Киппа: будет ли он его искать.
Теперь Джек знал, что ему незачем было беспокоиться. Его друг был все тем же недалеким и легкомысленным Киппом. Неужели он на самом деле думал, что тот станет более рассудительным или возненавидит его за причиненное Августом? Что друг разочаруется в нем из-за того, что он покинул страну, так долго отсутствовал и… молчал целых пять лет? Наклонив голову, чтобы Кипп не увидел его невольной улыбки, он сказал:
— Уолтер не только мой партнер по бизнесу, Кипп. Он мой друг. Хотя я и понимаю, с каким удовольствием ты потрепал бы нервы этой леди Хэлибертон, я должен тебя предупредить, что не позволю сделать из Уолтера клоуна.
— Его зовут Уолтер? Ну, это лучше, чем Валит — что-то там…
— Валитпаллит, — поправил его Джек. — Это имя означает Отличный Боец. На твоем месте я бы это запомнил. Просто на тот случай, если ты когда-нибудь задумаешь навредить мне и тронешь хотя бы волос у меня на голове.
— Считай, что предупредил. — Кипп встал и подошел к столику, чтобы снова наполнить стакан. Потом обернулся и посмотрел на своего друга детства — высокого, мускулистого, хорошо одетого человека. Красивого, с длинными, не по моде, темными волосами, зачесанными назад и перевязанными черной лентой. У Джека были чуть впалые щеки, многолетний загар покрывал лицо, а горбинка на носу придавала ему аристократический вид. И все же что-то было в нем от пирата или дикого индейца. Мальчик Джек был некогда опален огнем и вышел из него закаленным, как дамасская сталь. Если бы Кипп не знал этого человека с детства, сейчас он внушал бы ему страх. Во всяком случае, Кипп решил быть настороже.
— Не будучи таким уж невеждой, каким притворяюсь, — сказал Кипп, возвращаясь на свое место, — могу с уверенностью предположить, что ты каким-то образом оказался на корабле, отплывавшем в Америку. Шерлок во имя твоей безопасности никогда в этом не признавался. Я не собираюсь вмешиваться, но присутствие Уолтера — Господи, Джек, то великолепное животное, которое мне описывали, очевидно, совсем не похоже на него — заставляет задуматься.
— А как, по-твоему, этот Уолтер должен выглядеть? — спросил Джек, предчувствуя, что Кипп, похоже, решил докопаться до всего, что с ним случилось.
Но виконт Уиллоуби никогда не шел по прямой, и на сей раз он не сделал исключения.
— Хороший вопрос. Как должен такой Уолтер выглядеть? Ну уж наверняка не так, как ты. Или, например, как я. Нет, мне видится худой человек, маленького роста, в очках, которые все время сползают у него на кончик носа. Возможно, он немного шепелявит? Как тебе такое описание?
— Звучит вроде тех сказок, которые ты выдумывал в детстве. Ты до сих пор этим занимаешься?
— Старая привычка. — Кипп слегка покраснел. Джек этому удивился: он не помнил, чтобы его друга можно было хоть чем-нибудь смутить. — Наверное, мне надо было просто спросить тебя напрямую? Ладно. Расскажи мне, как ты познакомился с Уолтером? Как ты скопил свое богатство? Зачем ты поселился в Лондоне, если намерен уехать в Колтрейн-Хаус. Расскажи мне все.
— Все в свое время, Кипп, все в свое время. Ты ведь останешься на ужин? Вот тогда я и представлю тебя Уолтеру. Мне будет интересна твоя реакция на моего партнера по бизнесу.
— Значит, он действительно твой партнер? — Кипп даже стал заикаться. — Ты сказал «мы», когда говорил о покупке этого дома, но я не поверил. Ах, Джек, ты не смог бы прогнать меня отсюда, если бы здесь был целый полк Уолтеров и они наставили бы на меня свои пики или чем там эти Уолтеры калечат и убивают. Он-то, я надеюсь, хоть не калечит и не убивает, а?
— Нет. Во всяком случае, в последнее время, — улыбнулся Джек и заерзал на своем стуле, потому что хотел задать Киппу вопрос, который мучил его целых пять лет. Одно дело — получать письма и пытаться читать между строк. И совсем другое — спросить Киппа, который был ее другом, все это время оставался с ней. Он знал, что может рассчитывать на то, что Кипп скажет ему правду, всю правду. Он просто не знал, готов ли выслушать ее.
— Расскажи мне про Мери. Она здорова? Когда ты ее видел в последний раз?
Кипп провел рукой по своим светлым волосам и внимательно, оценивающе взглянул на друга.
— У нее все хорошо. Я видел ее как раз перед отъездом сюда. Я собрался к своему портному. Ты же знаешь, я его раб. Я просил ее поехать вместе со мной, но она отказывается покидать Колтрейн-Хаус. Она… — Кипп запнулся, развел руками, а потом, сжав кулаки, опустил их, словно ему надо было сказать слишком много, поэтому он не скажет ничего. — С ней все в порядке, Джек. Такая, какой ты ее себе представляешь.
На Джека внезапно нахлынули воспоминания: о младенце, которого он держал на руках, о ребенке, которого он знал, о девчонке-подростке, от которой он бегал, когда их интересы перестали совпадать, и о молодой девушке, от которой он старался быть как можно дальше, когда понял, что она мечтает об их союзе. В данный момент ему хотелось сконцентрироваться на ребенке, на том времени, когда он любил ее больше всего, когда думал о ней как о сестре.
— У нее все та же улыбка во весь рот?
Кипп вздохнул, улыбнулся, и Джек почувствовал, что друг ему сопереживает. Но было что-то еще, чего он не хотел знать, потому что во вздохе Киппа ему послышалось осуждение, а может, даже презрение. Он вдруг рассердился. Он вспомнил, как однажды Клэнси сказал ему: «Ищи, в чем загвоздка». Кипп, как бы он его ни любил, сколько бы они ни пережили вместе, не мог знать, что Джек чувствует на самом деле. Только Джек понимал, в чем загвоздка.
Потом Кипп улыбнулся, и Джек немного расслабился, хотя и оставался начеку.
— А как она смеется! — Кипп покачал головой. — Ее смех по-прежнему заразителен, когда его слышишь, сердце вздрагивает и не хочешь смеяться вместе с ней, а смеешься. Правда, в последние годы я не так часто слышал ее смех.
— Мы все взрослеем, Кипп. Жизнь не такая уж веселая штука, когда смотришь на нес глазами взрослого человека. Неужели Мери все еще своевольничает, а Алоизиус бегает за ней и следит за тем, чтобы она не набедокурила.
— Ты очень рассчитывал на Алоизиуса, не так ли? Как и на Генри Шерлока…
