сами несли его вперед. Вот он – зеленый холм. Под ним кроется умирающий дельфин.
Павел вытянул руку, желая коснуться розоватой раны, в которой уже кишат пожиратели падали.
Табуретка выскользнула у него из-под ног.
Рывок галстука. На мгновение – жуткая боль в сдавленном горле. Руки беспомощно шарят по стене, инстинктивно ища опору. Открытый рот хватает воздух.
Смерть. В самый последний миг видение пляжа отступило, и Павел увидел Смерть. Огромный, закутанный в саван скелет с косой. Смерть стояла рядом с аккуратной стопкой сложенного белья. Она ждала, она терпеливо ждала, когда придет время забрать своего верного слугу.
Тьма стала заволакивать его разум. Непроизвольно опорожнились мочевой пузырь и прямая кишка. В воздухе разнесся острый запах мочи. Где-то далеко-далеко за стенами тюрьмы кричали козодои.
Смерть встала с койки, подошла к повесившемуся, осторожно взяла его за руку холодными, костяными пальцами.
– Пойдем…
О смерти Павла рассказала нам Валентина. Она пришла в склеп Викторина угрюмая. Вынула из сумки литровую бутылку «Столичной», никому не говоря ни слова, налила полстакана. Залпом выпила.
– Ва, что случилось? – Виктор с беспокойством посмотрел на нее. – У тебя какие-то неприятности?
– Павел погиб.
– Откуда ты знаешь?
– Я почувствовала.
– Подожди, подожди, – вмешался я в разговор. – Почему ты в этом так уверена?
– Я слышала, как лопнула его Струна Жизни.
– Уверена?
– Послушай, – Валентина повернулась ко мне. Она была на взводе. – Если я говорю, что он умер, то значит – умер. На всякий случай я проверила по своим каналам. Сегодня вечером он повесился в КПЗ. Это я его убила.
– Ты?
– Я же говорила: он приходил ко мне с признаниями в любви.
Виктор зло усмехнулся.
– Значит, ты и впрямь стала его богиней.
– Заткнись…
В тот вечер Валентина напилась. Ей было плохо. Ее рвало. Мы с Викторианом пытались помочь ей, но ничего не смогли сделать. В первый раз Валентина случайно толкнула человека к смерти – не специально, не оттого, что тот был ее любовником, не по принуждению Дара Искусства, и это ей не понравилось. Она никогда не любила Жаждущего, более того, относилась к нему совершенно безразлично, хотя спала с ним, как и со всеми нами. Но она считала его своим. Больше чем другом или любовником. Он был одним из ее духовных поверенных, как я и Викториан: человеком, ради которого она рискнула согласиться участвовать в ритуале.
Еще неделю Валентина была сама не своя.
Потом, воспользовавшись своими каналами, она предприняла небольшое расследование; узнала, что Павла арестовали по подозрению в убийстве. Наведя справки, Валентина выяснила, что только после самоубийства его связали с еще десятком, а может, и больше смертей, повесив на покойника часть «серийных» убийств, которые он и в самом деле совершил. Она узнала, что он повесился голым в тюремной камере, и увидела фотографии его предсмертных записок.
Именно это расследование подтолкнуло Валентину к последнему акту этой истории. Именно тогда, перелистывая дело Павла, она увидела фотографию Светланы. Удивилась, так как считала, что женщина, которую она встретила во сне, и есть возлюбленная Павла. Но оказалось, что Светлана совсем другая… Именно тогда Валентина выбрала свой путь – Путь Искусства.
О том, что Валентина собирается совершить Паломничество, я узнал от Викториана. То, что она отправится в подземное царство Древних, ничуть не удивило меня. Все шло к тому. Я и сам чувствовал, что, несмотря на возраст, мне все сильнее хочется прикоснуться к магии истинного Искусства. За время общения с Викторианом я чуть ли не вдвое увеличил свои познания в колдовстве, но по-прежнему почти ничего не знал. Мне предстояло пройти еще долгий путь, и порой я задумывался, успею ли я сделать это за тот небольшой отрезок времени, что остался мне…
А Валентина решилась. Правда, она обещала, что после Паломничества не станет обходить нас стороной. Но я отнесся к ее словам скептически. Если Искусство провозгласило затворничество, то сделало это не без причины. И был совершенно прав.
Перед самым отъездом она позвонила мне.
– Привет.
– Здравствуй, Ва.
Я называл ее «Ва», потому что она была для меня – Ва. «Валентина» звучало слишком длинно и официально; «Валечка» – слишком мещански и легкомысленно.
– Чем заняты мастеровые Искусства?
– Ваяем «кубики удачи».
– Я уезжаю. Хочу совершить Паломничество…
– Викториан говорил мне об этом. Значит, ты решилась?
– Да. Но табу Искусства я соблюдать не буду.
Я горько улыбнулся.
– Знаешь, мастер, я хотела бы зайти к тебе…
– Заходи.
– Я зайду не одна.
– …?
– Ты сильно удивишься. Этот человек тоже идет по Пути Искусства. Она отправится со мной в Паломничество.
– Она?
– Мы зайдем, и я все расскажу тебе.
Они появились примерно через час. Обе модные, стройные, живые. Одна с короткой стрижкой – белыми как снег волосами, вторая – с длинными темными локонами, толстым «хвостом» свисающими на плечо.
– Это – Светлана.
Вначале я не понял. Ну, Светлана и Светлана. Мало ли Светлан на свете! А потом меня осенило, что это та самая Светлана – возлюбленная Жаждущего.
Но она… и Искусство? Ведь именно из-за нее Павел отказался от своего «дара». Откуда ее знала Валентина? Как они познакомились? Что у них было общего, кроме воспоминаний о Жаждущем?
Мы сидели на кухне, пили чай, я смотрел на девушек – двух красавиц. (Скажи мне лет десять назад, что на старости лет я стану общаться с такими дамами, ни за что бы не поверил…)
– Ты ей все рассказала?
Валентина кивнула.
– Да, и что самое удивительное, она тоже обладает частицей Искусства. Иногда она может предсказывать Смерть.
Я с недоумением посмотрел на свою новую знакомую.
– Жаждущий не знал об этом?
– Жаждущий?
– Павел.
– Нет, я никогда не обсуждала это с ним…– она тяжело вздохнула.
– Теперь она со мной, – Валентина сменила тему, улыбнулась и обняла Светлану за плечи.
– Вы…?
– Да, – улыбнулась Валентина. – Не смущайтесь, Александр Сергеевич. Мы – любовницы.
– И вы не жалеете о Павле?
– Он сам во всем виноват. Он не мог довериться той, которую любил. Впрочем, он даже и не любил, а
