примитивной и ничем не сдерживаемой.
Вид его широких плеч, упругого плоского живота и узких бедер поражал воображение, равно как и та ярость, с которой он снова и снова атаковал тяжелую грушу, защищенный лишь тонким слоем ткани вокруг костяшек пальцев. Все это время ноги его не переставали двигаться, и от одного его вида сердце в груди Элис подскочило. Никаких больше озорных ухмылок и легковесных фраз, словно все происходившее вокруг его ничуть не заботило. Казалось, что от изящного и утонченного светского щеголя не осталось и следа, и он предстал перед ней диким и неукрощенным, непохожим на тех людей из общества, с которыми ей приходилось иметь дело до сих пор. Элис вдруг почувствовала, что в ней самой проснулась дикарка, заставляя ее сердце отчаянно биться. Но, как всегда, она сумела взять себя в руки. Возможно, она и нарушила приличия, став адвокатом, но тем не менее оставалась настоящей леди.
Вся его необузданная сила находила себе выход в этой комнате, и Элис даже слегка ему завидовала. Какие бы пороки ни приписывали ему люди, она сомневалась в том, что многие из них имели представление об этой стороне его натуры. То, что они имели возможность наблюдать в «Найтингейл-Гейте», было еще цветочками по сравнению с этим.
Брутус, по-видимому, пожалел о том, что привел ее сюда. Не сказав ни слова хозяину, он схватил ее за руку и поволок к двери. Однако Элис не собиралась никуда уходить.
– Мистер Хоторн!
Звук ударов по коже прекратился, и Лукас обернулся в их сторону, оказавшись с ней лицом к лицу.
Похоже, им сейчас владело настоящее бешенство, нечто близкое к безумию. Она могла догадаться об этом по выражению его лица, по тому, как его тело напряглось до дрожи в мускулах. Его кожа, на которую падал косой луч солнца, проникавший через высокое окно, лоснилась от пота, голубые глаза стали почти черными от охватившей его слепой ярости. Лишь тогда Элис поняла, что, хотя этот человек и занимал ее мысли, она, по сути, ничего о нем не знала.
– Какого черта вы здесь делаете?
Голос его был резким от еле сдерживаемого гнева.
– Я не думал, что вы… – запинаясь, пробормотал Брутус.
– Да, вы об этом не подумали.
– Ради всего святого, мистер Хоторн, не надо винить во всем Брутуса. Я сказала ему, что…
– Меня не волнует, что вы ему сказали. Убирайтесь отсюда.
Его гнев захлестнул комнату подобно приливной волне. Но почему-то она совсем не чувствовала себя испуганной. Смущенной, выбитой из колеи – да, но не испуганной. Хотя, по правде говоря, напрасно.
– Сожалею, но я не могу уйти, – произнесла она, с извиняющимся видом пожав плечами, как будто эта вспышка буйного гнева ее совсем не трогала. – Нам нужно поговорить.
– Выведите ее отсюда, – процедил Лукас сквозь зубы, обращаясь к Брутусу, глаза его зловеще сверкали.
– Это очень важно, Лукас.
Когда она назвала его по имени, его так и передернуло. Затем, судорожно вздохнув, словно пытаясь совладать с силой, которая так и била в нем ключом, он произнес:
– Отведите ее в мои апартаменты. Я поговорю с ней там.
– Ваши апартаменты? Вы имеете в виду вашу спальню?
Ее охватило волнение не менее сильное, чем гнев, бурливший в этой комнате всего несколько мгновений назад.
– С каких это пор вас вдруг стали заботить приличия? – насмешливым тоном осведомился Лукас.
Очко в его пользу.
– Просто это место мне кажется менее… подходящим.
– Подходящим? – Он посмотрел на нее так, словно она окончательно лишилась рассудка. – Или в моих апартаментах, или нигде.
По-видимому, он и не собирался с ней шутить.
– Хорошо, пусть будет по-вашему.
Голос ее звучал жалобно, но вместе с тем голова пошла кругом от радостного возбуждения при мысли о том, что она увидит его личные покои.
На сей раз Элис безропотно позволила Брутусу вывести ее из комнаты, хотя отдернула руку и гордо приподняла вверх подбородок, когда заметила, что его хватка на ее запястье сделалась крепче.
Охранник проводил Элис назад по коридору на третий этаж. Распахнув тяжелую дубовую дверь, он сделал ей знак войти:
– Подождите здесь.
Этот человек, как всегда, ограничивался минимальным количеством слов.
Осмотревшись по сторонам, Элис поняла, что находится в личном кабинете Лукаса, где ей уже приходилось бывать раньше. Но на сей раз она заметила там еще одну, внутреннюю дверь, которая была слегка приоткрыта. За ней она могла заметить обычную в мужских покоях мебель – кресла, бюро. И еще кровать.
От такого зрелища сердце в ее груди забилось чаще. Ей никогда прежде не случалось заглядывать в спальню мужчины, даже ее отца – разве еще ребенком, когда она тайком проникала туда, отрабатывая свои навыки детектива на небольшом потайном сейфе, находившемся в задней части его платяного шкафа. Уокер так и не узнал о том, что она стала настоящим мастером по части вскрытия замков.
