Ягердышка сглотнул слюну. Ему тоже хотелось пожевать.
– Сама поманила, – оправдался парень. Старик закрыл глаза, перестал чавкать и как будто заснул. Ягердышка зевнул широко и протяжно, но в самый сладкий момент, когда от зевка полезли слезки на глаза, старый эскимос прошипел:
– Вернется Кола, кишки твои собакам скормит!
Испугался этих слов молодой чукча, но беседу продолжил.
– А где он, этот, как его, Кола?
– В тюрьме пока, – ответствовал старик.
– Чем отличился?
– На охоту пошел.
– И за это в тюрьму? – удивился Ягердышка.
– Зачем за это? Не один пошел.
– А с кем?
Старик открыл глаза и вновь сплюнул. Теперь черный вонючий сгусток попал прямо Ягердышке на обувку.
– С кем, спрашиваешь, пошел? Ну, с братом со своим, с Бала.
– За это в тюрьму?
– Зачем за это. Закон не запрещает братьям на охоту ходить!..
– Что ж тогда?
– Экий ты, пришлый, любопытный!
Ягердышка хотел было ответить грубо, но удержался из почтения к старости, а еще ему хотелось вызнать, за что сел в крытку Кола, брат Бала.
– Потерялись они во льдах!
– Так-так! – поддержал молодой чукча.
– Буря началась!
– Ага.
– На три недели закрутило… – Старик выудил из глубин одежды пластинку жвачки, обертка которой выглядела столь потертой, что не было сомнений, что пролежала сия драгоценность под мышкой не менее года. «Форсит»,
– решил Ягердышка, исходя слюной. Не разворачивая деликатес, старик засунул резинку в рот и продолжил:
– Не было равной той буре лет двадцать. Ходили они, ходили, да и съели все припасы.
Старик вновь замолчал, усердно жуя, открывал рот пошире, чтобы молодой чукча позавидовал. «Никогда не пробовал жевать с фольгой», – подумал Ягердышка и вновь сглотнул.
– Так вот, ходили они, ходили, а потом Кола съел Бала.
Чукча от неожиданности чуть было не подавился.
– Как съел Бала?!!
– Так и съел, – невозмутимо отвечал старик, перемалывая Spearmint. – Кола был сильнее Бала, а потому подкараулил ночью и тюкнул топориком по макушке.
– Брата?
– А чего ж?.. Зато выжил, хоть и тощенький вернулся. Как шкелет!.. На шее леска с зубами Бала. Любил он брата, однако!
– Сколько дали? – спросил Ягердышка, оправившись от потрясения.
– Много.
– Пятнадцать?
– Больше.
– Двадцать? – присвистнул.
– Расстрел дали.
– Фу-ты ну-ты! – облегченно выдохнул Ягердышка. – Расстрел – дело серьезное! Не скоро-то Кола вернется, надо думать!
Старик криво улыбнулся.
– Вернется, сынок, не сомневайся, однако! – Выудил изо рта резинку, сжеванную вместе с фольгой, и прилепил ее за дряблую мочку уха, продырявленную китовым усом.
Наговорившись, Бердан поднялся с корточек и зашаркал в сторону своего чума. «Вот как бывает! – подивился Ягердышка. – Кола съел Бала, и Родина приговорила Кола к расстрелу! А я буду жить с женой Кола!»
Так Ягердышка стал жить с Уклей, которая не слишком выказывала радость от такой жизненной
