помаде. Дома-то зачем губы красить?!
Юрка не мог представить, что это ради него.
— А кем ты хочешь быть? — заискивающе спросил отец, когда то и дело задыхающийся и на каждом слове умирающий разговор окончательно зашел в тупик.
— Киллером, — признался Юрка и, увидев опрокинувшиеся лица отца и перманентной тетки, объяснил свое нормальное, вполне обыкновенное желание: — Работка непыльная, а денег куча! Я стреляю здорово, уже сейчас восемьдесят из ста запросто выбиваю. Глядишь, и во власть пролезу со временем, как Анатолий Быков. У нас в классе ему многие завидуют и мечтают подражать. Хотят стать таким, как он. Он тоже в школе раньше работал. Физкультуре детишек обучал. Спортсмен. На худой конец можно стать и президентом. Но слишком много дел, за все придется отвечать. То правительство не такое, как надо, то дефолт, то террористы… Пока со всеми разберешься… И зарплата маленькая, я читал. Мне не хватит. А ты, папка, профессию сменить не собираешься?
— Да нет, — пролепетал совершенно потерянный отец. — А у мамы все хорошо?
Оранжевая тетка подарила отцу грозный взгляд.
— Все просто отлично, — объявил Юрка. — Она с наркотиков такие бабки имеет, прямо обалденные! И менты у нее все в обойме, пикнуть не смеют! Маман им на лапу нехило отваливает каждый вечер. Еще до начала работы. Ну и все в ажуре! Мишка ее изумрудами да брильянтами задарил, авто купил… Вы не видели? Тачка высший класс! Хотя мог бы и получше, пожадничал. Но как только мать эту колымагу заездит или расколотит, придется ему разориться на другую, покруче! К вам приходить-то можно?
— Ой, ну конечно! — одомнилась напомаженная тетка. — В любое время! Когда тебе удобно. Но лучше позвонить заранее. Мало ли что…
Отец так и не сумел прийти в себя.
— Это обязательно, — солидно кивнул Юра и вытащил сотовый. — Мать, ты где там болтаешься? С Мишкой, что ли, опять лясы точишь? — сурово спросил он. — Давай кончай трепаться, я тебя жду! На метро в толкучке ехать не собираюсь. Не так воспитан!
— Соскучился? Ишь как быстро! — хохотнула довольная Алла. Рядом слышался Мишин басок. — Я так и думала… Сейчас выезжаю. Прибуду через десять минут. Подожди…
Больше к отцу Юра не поехал, хотя тот звонил несколько раз и приглашал.
— Чего это ты? — удивлялась мать. — Так туда рвался…
И Юра никак не мог сообразить, искреннее ли это удивление или мать попросту издевается над ним.
В старших классах он малость образумился и еще крепче подружился с Игорем Скудиным, парнем умным, но таким же, как Воробьев, раздолбаем.
Юрка великодушно прощал приятелю его слабости. В конце концов, они у всех есть и должны быть — большие и маленькие. Хотя бы в виде симпатичных, худых, чуточку горбоносых девиц с черными челками.
8
Часто снилась девочка с низкой черной челкой до бровей… Аня смеялась и, казалось, постоянно что-то порывалась сказать. Но так ничего и не говорила.
В этой девочке пряталось нечто не поддающееся никаким словам, что-то неопределенное, странное… Никакая не красота в привычном понимании этого слова. Хотя взгляды на красоту у людей расходились испокон веков.
Игорь постоянно вспоминал Анькину хрупкость, гибкость и прыгучесть, теплоту ее нежных ладошек…
Со свойственной ему нагловатостью он запросто добился у Ани разрешения приходить к ней домой. Так просто, ничего особенного… Посидеть, поболтать, погулять с собакой… Выпить чаю… Аня изучила его вкусы и заваривала ему особенно крепкий.
Она всегда распахивала ему дверь так радостно, будто действительно ждала именно Игоря. Этим он обманывался недолго.
На самом деле Аня просто ждала чего-то нового, чудесных перемен, в непреложность и обязательность которых упорно верила. И если они вдруг оказались бы связанными с Игорем, ну что ж… Значит, так тому и быть. Ане в принципе все равно, лишь бы не стоять на одном месте, лишь бы двигаться, бежать и прыгать… Только с Игорем у нее ничего не получилось. Через два месяца его довольно частых визитов Аня поняла, что ей, оказывается, хочется, чтобы он поскорее ушел. Но как ему скажешь об этом?.. Он догадался сам.
Счастье Аня понимала по-своему и на редкость правильно. Оно вовсе не цель, не ожидание и не замечательный, светлый пункт назначения, вроде Канарских островов — мечты и грезы многих! — а способ твоего существования. Счастье — сама твоя жизнь. И в ней часто случается так, что, упрямо добившись своего и дождавшись желанной Жар-птицы, внезапно понимаешь — ждать ее вовсе не стоило. Нужно найти совсем другое перо, и ты хочешь немедленно оказаться в ином месте… Но на тщетное ожидание и бессмысленные поиски потрачены годы, на них убито столько времени… И ты в отчаянии и слепой надежде снова начинаешь ждать…
Аню этот вариант интуитивно никак не устраивал, он ей никогда не подходил. Она хотела просто жить.
Игорь постепенно проникался ее природной, естественной правотой. Он словно перехватил у нее, перенял, скопировал ее личное понимание действительности и бытия. Да, именно у попрыгуньи Аньки он многому научился за те недолгие месяцы довольно частого общения.
Она не ошибалась. Зачем ставить себе определенные задачи и мучить несбыточными стремлениями, прекрасными желаниями и далекими золотыми горами? Путь к ним выстлан отнюдь не расписными коврами. Нужно спокойно жить и радоваться тому, что имеешь, отыскивая в ежедневных событиях бесхитростные радости и плюсы. А они есть. Их не может не быть! К ним только нужно повнимательнее присмотреться и вытащить на поверхность из-под густого грязного слоя повседневности, складывающегося из дурного настроения, плохой погоды и хамства окружающих.
Наконец Евгения Александровна, встречая Игоря вечерами в своей квартире все чаще и чаще, стала поглядывать на него пристально. А однажды после его ухода вдруг объявила своей непонятливой легкомысленной дочке, что Игорь ходит в их дом как жених. И Ане не стоило давать ему право приходить сюда, когда ему вздумается. Аня с досадой отмахнулась и проворчала, что все это чепуха и мнительной матери просто кажется. Но мать угадала.
На Игоря все настойчивее накатывала тоска в виде черной прямой челки и быстрых глаз. Он старательно изгонял из души образ попрыгуньи Аньки и думал о другом. Например, о какой-нибудь девице. Одной из тех, что интересуются его другом Воробьем, а потом все равно достаются по наследству Игорю. Мысли становились легкими, а темные глаза начинали поблескивать.
Юрий давно и отлично изучил характер приятеля и прекрасно ориентировался в разных степенях блеска его черных глаз. Существовал блеск номер раз, колебавшийся от спокойного и умиротворенного до опасно- обжигающего и чересчур яркого, — результат воздействия крепких напитков. Блеск номер два свидетельствовал о душевном покое и удовлетворении жизнью. Блеск номер три — когда нос Игоря, как у гончей собаки, чуял желанную встречу с новой юбкой. И еще блеск номер четыре — когда Игорь напрягался, увидев вожделенный объект женского пола, и собирался за ним ухлестнуть.
В последнее время его мало интересовали книги, учеба и любые высокие материи. Хотелось обычного, теплого, обустроенного дома, где вечерами тебя ждут. И все. Что еще нужно человеку для счастья?..
Ему быстро надоели длинные разговоры об искусстве и политике и чаепития за столом рядом с Анькой. Это превратилось в бессмыслицу, а именно ее Игорь не переносил. Почему-то ему стало казаться, что уже приближается пора личного обустройства и надо срочно вить свое гнездо, как заботливо лепит его птица, вернувшаяся из холодных стран в родное короткое летнее тепло и нетерпеливо пытающаяся поскорее найти себе пару и вывести птенцов. Он не ошибался — пора гнездования наступила. Но не только у него.
Аньке стал звонить какой-то юноша. Заслышав его голос в телефонной трубке, Аня менялась на глазах, забывала о времени и могла ворковать в трубку до бесконечности.
Игорь терпеливо выжидал, прислушиваясь. Но Анька умышленно говорила очень тихо. Хотя один раз ему послышалось, будто она сказала «Юра»… но, вероятно, он ошибся.
