японских гастролей, эти смотрелись сущими бомжами. Да и по сравнению с горными отшельниками тоже. Шастают по лесам… Сразу интересуются вещами…
«Разбойники! — вдруг осенило Артема. — Никакие это не самураи, а самые натуральные разбойники». Только, пожалуй, этот вариант ничем не лучше чисто самурайского варианта. А то и хуже.
— А что ты тут делаешь, гайдзин? — спросил Асикага.
— Иду к людям.
— Значит, ты ничего не прихватил с корабля?
— Нет.
— Он нам не нужен. Он твой, Ицумицу, — сказал старший, убирая меч.
Ну, пан или пропал! Вывози нелегкая… И тут Артема озарило.
— Стойте! — закричал он. — Стойте! Я знаю, где лежит разбитый корабль с товарами! — И заговорил торопливо, захлебываясь словами, торопясь донести мысль до разбойничьих умов: — Я приплыл… корабль разбился… только я один уцелел. Корабль лежит на скалах… все товары уцелели… Много, очень много товаров! Я вам покажу, и тогда вы меня отпустите.
Старший Асикага взмахнул мечом и ударил по клинку Ицумицу, не дав молодому его поднять.
— Замри, Ицумицу! Убери меч в ножны. В ножны, я говорю!
— Он врет, как и все гайдзины! — срываясь на визг, завопил молодой.
Асикага, не глядя, выбросил левую руку вбок, схватил своего молодого товарища за кимоно, притянул к себе и зло прошипел:
— Я сказал — убери меч в ножны и заткнись.
Ицумицу что-то пробурчал себе под нос, но задвинул катану в ножны.
— А откуда я, по-твоему, здесь взялся?! — Почувствовав под ногами твердую почву, Артем заговорил увереннее. «Правильно, Топильский, правильно, — подхлестывал он себя в мыслях. — Это хороший шанс. Разбойники, прозябающие в нищете, должны заинтересоваться таким кушем, как битком набитый товарами корабль. Для них это — целое сокровище, пиратский клад. А до моря далеко, я десять раз смогу сбежать».
— Хоть немного оба подумайте головой! — продолжал Артем, ощутив подъем. — Если бы я не приплыл по морю, то откуда я здесь? С неба свалился? И прямо в лес?
— Это правильно, — кивнул Асикага, — он мог приплыть только по морю.
— Вот именно. На каком корабле я мог сюда плыть? Только на торговом! Я шел по лесам, в деревни не заходил, что там делать, в деревнях? Мне нужны были люди, у которых есть власть. Наконец сегодня я вышел к городу, увидел замок, понял — это то, что мне нужно. Я собирался отдохнуть у реки, потом пойти в город, найти людей из власти и сказать им: вы помогаете мне отправиться обратно на родину, а я вам показываю место, где лежит корабль. Вот моя история.
— Как получилось, что в живых остался только ты один? — спросил Асикага.
— Во время шторма, который выбросил наш корабль на скалы, почти все погибли. Нас выжило трое. Один умер от ран по дороге, второй сорвался в пропасть.
— Говори, где корабль! — потребовал Асикага.
— У моря, — сказал Артем. — Три дня пути на закат. Что ты еще хочешь услышать? Как называется скала? Как называется бухта, что находится рядом с той скалой? Откуда я знаю! Я ничего не знаю о вашей стране. Я могу лишь пройти назад по своим следам…
— Зачем он нам нужен, Асикага? — снова встрял молодой разбойник. — Мы выйдем к морю, пройдем берегом и найдем корабль без него.
— Ты глуп, Ицумицу, — покачал головой Асикага. — Чтобы обыскать весь берег, нам потребуется не один день. К тому же, пока мы ищем наугад, кто-то другой разыщет корабль раньше нас. А потом, — голос старшего вдруг сделался вкрадчивым, — ты сам хочешь решить, как искать корабль — с помощью гайдзина или без его помощи? Или ты все же хочешь спросить, что нам делать, у господина Масанобу?
Услышав это имя, Ицумицу как-то сразу поник.
Между прочим, разговаривая с Ицумицу, Асикага ни разу не оторвал взгляд от пленника. Ни на мгновение не отвел. «И это плохой знак, — отметил Артем. — Ослаблять внимание этот бывалый хрен, похоже, не собирается».
— Я решил, — сказал Асикага, — мы ведем его к господину Масанобу. Если господин Масанобу прикажет убить гайдзина, я попрошу, чтобы он разрешил это сделать тебе, Ицумицу. А теперь свяжи ему руки.
Ицумицу зашел Артему за спину. Крикнул:
— Руки назад!
И при этом дернул Артема за плечи. Он нажал на рану — конечно, сука, специально! — и Артем невольно вскрикнул от боли. В глазах помутилось, и словно горячий обруч стянул голову, Топильский даже покачнулся. А тем временем молодой разбойник обмотал ему запястья веревкой. Кроме этого, в рот Артему вставили бамбуковую палку с тесемками, тесемки связали на затылке — получился кляп. «Боятся, что могу позвать на помощь, если вдруг увижу людей. С-суки! Ну ладно… Руки связаны, во рту кляп, а ноги-то свободны. Погодите, дойдем до подходящего места — только вы меня и видели».
Но надеждам на легкий побег суждено было продержаться не долее нескольких секунд, до тех пор, пока Артем не узнал, что ему не просто связали руки — длинный конец веревки Асикага обмотал вокруг своей левой руки. Как собачку на поводке собираются вести. Этот бывалый хрен что-то уж чересчур предусмотрителен. Всякое на своем веку повидал? Ну, не мысли же он умеет читать! «Спокойно, спокойно, — воздушный гимнаст попытался подпереть пошатнувшееся настроение, — не все так безнадежно. Можно как-то вырвать веревку. Если молодой куда-нибудь отойдет, можно этой же веревкой обмотать горло старшему и заду, шить. Будут, будут возможности, не может их не быть».
— Пошли! — скомандовал Асикага. Пошли. Вернее, побежали. Неторопливой трусцой. Первым бежал молодой, за ним Артем, замыкал цепочку Асикага.
Омицу. Нет, не только сейчас вспомнил о ней Артем. Он о ней и не забывал. Не исключено, что она уже где-то здесь. Услышав голоса, притаилась за деревьями и наблюдает. Что она будет делать? Пойдет следом? Даже если она еще не пришла, а придет позже, то увидит посох, капли крови на камнях. По следам она должна определить, что произошло. Ведь она лесной человек, значит, должна хорошо разбирать следы. Должна понять, сколько человек здесь было, определить, что Ямамото захватили в плен.
Артем не обольщался насчет того, что его успели полюбить или хотя бы привыкнуть настолько, чтобы уж жизни без него не представлять. Сработать могло другое — Омицу может испугаться, что Артем выдаст тайну их Долины, приведет к их укрытию чужих людей. Да, это сильный довод, чтобы она пошла следом. В скорости и выносливости она нисколько не уступает этим робин гудам, а бесшумному шагу могла бы их еще и поучить. На привале — ведь должны они делать привалы — она сможет незаметно и бесшумно подкрасться к дереву, к которому прислонят Артема. Он очень наглядно представлял эту картину: ножом-ядзири она разрезает веревки на его руках, режет тесемки кляпа, вкладывает ему в ладонь нож или посох… Посох она, разумеется, подберет. А дальше они могут просто спастись бегством или принять бой и бой этот выиграть…
Будь женщина по имени Омицу его любимой женщиной, он бы желал, чтобы она держалась подальше от опасных людей… Или лучше сказать так: раз он надеется на ее появление, значит, и она ему не стала за их короткое знакомство дорогой и близкой. Вот на какой мысли поймал себя Артем.
Итак, они идут к какому-то Масанобу. Как пить дать — идут в разбойничье логово. Как далеко до него, неизвестно. Если рассчитывать на появление Омицу, надо задержать их движение насколько возможно.
Артем резко остановился и обернулся. Бегущий следом Асикага не налетел на пленника — не исключено, был готов и к такому обороту. Артем же сел на землю, замычал, давая понять, что хочет что-то сказать.
— Эй! Ицумицу! — Старшему пришлось окликнуть младшего, который убежал вперед, не видя, что делается позади.
— Встать! — приказал Асикага.
Артем помотал головой.
— Мразь! — подбежавший Ицумицу ударил Артема ногой в бок. Артем завалился на землю. Смачно хлюпнула под ним влажная весенняя земля.
