пальцам, сжимавшим обмотанную кожей рукоять, и срывались с ногтей. Такие же капли скользили и по длинному, раза в полтора длиннее катаны, мечу. (Этот меч называется «нагината» — пришла на ум подсказка.) Этот меч держал, заведя клинок за левое плечо, хорошо знакомый Артему вислоусый разбойник, которого вроде бы звали Нарияки.
Хидейоши и Нарияки разделяло два шага. Они застыли друг перед другом в полной неподвижности. Неподвижны были и их мечи.
Заскрипел под подошвами сандалий песок. Это Нарияки немного, на полшажка переместился влево. Хидейоши не шелохнулся.
(До этого Нарияки не ввязывался в схватку, стоя как бы чуть в сторонке. Наверное, по
Чиновник Хидейоши не торопился нападать, хотя не мог не понимать, что терять время для него сейчас гибельно. Или он распознал достойного противника, на которого прежде необходимо настроиться, иначе не одолеешь?
(«Какого хрена я здесь делаю? — вот такая полная неопределенности и тоски мысль посетила вдруг Артема. — Куда я попал? Зачем?»)
Все закончилось за два удара пульса. Нарияки обрушил свой длинный меч на плечо Хидейоши. Но за миг до этого… да не то что за миг, а за еще более неуловимую единицу времени чиновник ушел из-под клинка и скользнул к разбойнику. Сперва Артем увидел, как Хидейоши и Нарияки оказались стоящими рядом плечом к плечу. Причем в этот момент один смотрел в одну сторону, а другой — в другую. Затем Артем увидел вышедшее из тела Нарияки окровавленное лезвие.
Хидейоши выдернул меч из тела разбойника, ноги Нарияки подкосились, и он рухнул на землю. Чиновник направился к Артему, который все еще сидел на мокрой земле и не мог заставить себя подняться.
А дальше произошло нечто непонятное. Хидейоши внезапно, с моментального замаха, влепил кулаком в подбородок бывшему сокамернику.
Клацнули зубы. Полыхнуло в глазах. Артем повалился на землю. И тут же вскочил, сжимая кулаки. И напоролся на довольную улыбку этого сволочного чиновника.
Желание заехать в ответ враз пропало. Блин!
Артем тряхнул головой. Тут не заезжать, а спасибо говорить надо. Ведь сволочной чиновник вылечил его радикальным и единственно верным средством. Этот апперкот моментом привел воздушного гимнаста в чувство, поставил сознание на место, вышиб его из той полупрострации, в которой он тут давеча плавал, как в парафине. Артем поднялся на ноги.
— Тебе надо научиться владеть собой и управлять своими чувствами, — Хидейоши взглянул на Артема. — Без этого воином не стать. Ничто не должно выводить воина из равновесия.
Артем ничего не сказал в ответ. А что тут скажешь? Что в его планы не входит становиться воином, а входит в них вернуться домой и остаться цирковым артистом? Артем подошел сперва к одному убитому, потом к другому, вытащил у них из-за поясов короткие мечи. Тягаться на катанах со здешними хлопцами — занятие безумнейшее, а с короткими мечами, мало отличимыми от кинжалов, он еще что-то может придумать.
— Уходи, Ямамото, — сказал Хидейоши, наклоняясь и поднимая катану одного из убитых.
— Куда? — вырвалось у Артема.
— Отсюда. — Чиновник вытянул перед собой левую руку с мечом, прищурился, рассматривая клинок. — Просто убегай.
(Кстати, шебуршание в сарае прекратилось, равно как и попытки лезвием отодвинуть засов изнутри. Видимо, Ицумицу, поглядев в щелочку на побоище, почел за разумное затихариться.)
— А ты? — спросил Артем.
— Я должен забрать свои мечи. — Хидейоши резким взмахом пробуемого клинка рассек воздух. — Это
Самое глупое было бы сейчас переубеждать японца, мол, да брось, подумаешь, какие-то мечи, ноги надо поскорее уносить, а мечи тебе новые выкуют, и будут они еще лучше прежних. Доводы гайдзина вряд ли возымеют действие. М-да, эти самурайские задвиги про мечи ломали планы Артема на ближайшее будущее. Смыться на пару с влиятельным чиновником, похоже, не удастся.
«Ну, и что? И куда самому?» Здравый смысл диктовал — немедленно беги прочь. Два коротких меча бери с собой, сигай через ограду, а дальше, как говорится, огородами и в лес. Останешься здесь — зарежут всенепременно. А так хоть какой-то шанс. Доковылять до яма-буси, отлежаться, подлечиться и там уж что- то думать заново.
Но здравому смыслу резонно возражал холодный рассудок, оглядывающий проблему с площадки стратегического расчета. Если они с Хидейоши выйдут победителями из этой кровавой заварухи и уйдут вместе, то Артем получает великолепный шанс. В противном случае он этого шанса лишается. А как любят повторять футбольно-хоккейные комментаторы, «тако-о-ого моме-ента больше не будет».
Конечно, из Артема помощник в фехтовальных делах аховый. Но зато он не скован предрассудками кодекса чести. Артем только что видел, как бились эти самурайские люди: ниже пояса ничего друг другу не рубили, отвлекающими маневрами и прочими хитрыми приемами не пользовались, работали только мечами, никому из них даже в голову не могло прийти, что можно сделать подсечку или влепить пяткой в колено. Артем же ничем не скован и не опутан. И в нужный момент подставит подножку, метнет кинжал, крикнет «Сзади!», чтоб враг оглянулся, и в этот момент огреет врага стулом… Ну, стульев тут нет. Короче, чем- нибудь да огреет. Тяжелым предметом.
Хотя и страшно, конечно, чего уж себе врать… Когда воочию и с близкого расстояния видишь, что творит с плотью остро отточенный самурайский меч, то лезть под него пропадает всякая охота.
Но, видимо, из врожденного упрямства Артем все же сделал еще одну попытку достучаться до японца.
— Сейчас можно прорваться к лошадям. Пока все ронины из дома не выскочили. А их там полно…
(Ездить верхом Артем умел. Правда, джигитовкой не владел, равно как не знал тонкостей ухода за лошадьми, а тонкостей этих насчитывалось превеликое множество. Но умел держаться в седле и не падать, умел седлать лошадь, умел правильно надеть сбрую, умел управлять лошадью. Нет, конечно, к занятым в цирковой программе лошадям никого из посторонних и близко не подпускали. Но лошади старели, их выводили из программы, некоторых из них оставляли при цирке, на них катали детей в соседних парках и, конечно же, на них катались цирковые дети.)
— Ты должен уйти, Ямамото. — Хидейоши все же чем-то не понравился поднятый с земли меч. Он вогнал забракованное оружие в песок и оставил себе опробованный в бою и еще не успевший затупиться длинный меч Ицумицу. — Ты не найдешь здесь ничего, кроме смерти. А это не твоя битва.
— А ты надеешься победить всех в одиночку?
— У меня нет другого выхода, Ямамото. — Хидейоши направился в сторону крыльца.
— За тобой стоит губернатор! — крикнул вдогон гимнаст. — Вернешься сюда с отрядом воинов. Вернешь себе мечи, отрубишь головы, спалишь к чертям эту деревню.
На это Хидейоши ничего не ответил. Шел, не оборачиваясь.
Артем описал круг перед сараем. Мерзко, раздражающе хлюпала в тапках вода. Гимнаст от всего сердца въехал ногой по двери сарая, чем, думается, еще больше напугал Ицумицу, отбив у того последнее желание выскакивать наружу.
— Что же делать, что же делать… — бормотал Артем себе под нос.
Человек, которому отрубили кисть, лежал, скрючившись, на мокрой земле и не двигался. Он перетянул шнуром руку, справился, но, видимо, все же потерял очень много крови. Может быть, еще выживет. «Вот так попасть гораздо хуже, пусть уж лучше сразу голову снесут», — подумал Артем.
Ничего еще не решив окончательно, Артем все же направился вслед за Хидейоши. Лошади… Артема все больше привлекала идея добраться до лошадей. Уж как-то совсем не тянет пешедралом шастать по лесам с раной на плече, когда можно запросто обойтись без этого сомнительного удовольствия.
Из-за угла дома выскочили двое, оказавшись буквально перед Хидейоши. Взвились, замелькали клинки, два раза коротко звякнуло железо. Упал один, упал другой. Первый лежал бездвижно, второй бился в
