бесконечный, холодный Северный Ветер, и прилетят Крылатые. Господа говорили, что один Цикл это почти сорок их «лет». Он не мог понять этого. Он просто знал, что скоро наступит осень, прилетят Крылатые, и ему придётся покинуть тёплый хлев Господина…
Никогда нельзя, чтобы боги увидели Тьясу, или его друзей. Боги могут рассердится, что Господа разрешили таким ничтожным существам, как Тьяса, служить им. И тогда у Господ будут неприятности… А что такое неприятности Господина, знали все. Тьяса невольно задрожал, и погладил блестящий Знак, висевший на груди. Пока он здесь, он в безопасности. Господин сможет защитить Тьясу. Осенью Знак покажет другим Господам, что Тьяса не дикий, что на него нельзя охотится. И может, сам Господин скажет, что он полезный?
– Тьясса… – тихий голос второй подруги заставил Тьясу вздрогнуть. Он протянул руку, и погладил нежную кожу на шее Ньяки.
– Хорошая моя… Я жив, Ньяки! ОН оставил мне Знак!
Ньяки тихо засмеялась, и от смеха проснулась первая подруга, Икьян. Она уселась на пол, и уставилась на Тьясу.
– Ты вернулся!
– Да, хорошая. ОН дал мне шанс исправить ошибку.
– Как он добр! – прошептала Ньяки, нежно проведя рукой по спинному гребню Тьясы.
– Да, ОН добр, хорошие мои. Идите сюда.
Подруги приблизились, и Тьяса с тихим смехом коснулся их шей. Нежное поглаживание привело к тому, что Икьян тихо зашипела. Но Тьяса покачал головой.
– Нет, хорошая, сначала вторая. Нам нельзя сейчас заводить детей.
Икьян вздохнула, и молча смотрела, как Ньяки и Тьяса получали удовольствие. Потом он отпустил вторую, и потянулся к первой. Икьян, конечно, не смогла насладится так, как могла бы, возьми он её по правилам. Но всё равно, Тьяса был отличным зоргом, и Икьян понимала его. Действительно, сейчас не время для детей, а ведь Тьяса тоже получал куда меньшее удовольствие, меняя очерёдность подруг…
На утро зоргии ушли в поля, искать камни для Господина. А Тьяса, оставшись дома, принялся вырезать из дерева идола. Он хотел принести в жертву богам маленького цыву, и тем самым закрепить их благоволение.
На дворе завывал холодный ветер, и Тьяса с тоской понял, что лето кончилось. Отныне многие, многие тысячи дней будет выть страшный Северный Ветер, и Тьяса никогда больше не увидит солнце – ведь ни один зорг не переживёт вторую Зиму.
Он подошёл к двери хлева, и долго смотрел на розовое небо, пока первые свинцовые тучи не скрыли солнце от его узких зелёных глаз. Руки Тьясы дрожали, когда он закрыл деревянную дверь, отгородившись от будущего, и найдя утешение в настоящем. То была судьба. И не Тьясе решать, когда посылать Ветер…
Зорг тщательно очистил кусок дерева от коры, и вытащил из тайника своё главное сокровище – старый, заржавленный обломок ножа. Господин сам разрешил Тьясе взять кусочек, когда попал в него этим ножом. Тьясе повезло – он был тогда в периоде, и чешуя была твёрдой. Нож сломался. А Господин долго хохотал, когда перепуганный зорг лежал у него в ногах, и молил не убивать из-за поломанного ножа…
Тьяса не спеша принялся за дело. Он аккуратно наметил контуры будущей фигурки, и быстрым движением очертил линию спины. Высунув от усердия язык, Тьяса очистил заготовку от заусениц, и потёр её о твёрдую чешую на конце хвоста, придав гладкость. Хорошо! Отличная спина!
Теперь надо было сделать голову. Зорг долго примеривался, пока наконец не взмахнул ножом, разрезав деревяшку по сложному профилю. После очистки он невольно вздохнул – боги были за него сегодня. Иначе как объяснить, что идол получался таким красивым?
Два часа спустя, он поставил фигурку на полено, служившее столом его тройке, и вздохнул. На него смотрел Крылатый. Самый настоящий. Тьяса недоверчиво осмотрел свои руки. Неужели это создал он?! Нет, наверно сам Крылатый помог ему, и решил пожить немного в идоле… Конечно! Ведь сегодня пришёл Ветер!
Подумав об этом, Тьяса перепугался. Он бросился в конец хлева, и вытащил из ямы цыву. Червь извивался, и тогда Тьяса откусил половинку, а остаток положил у ног идола. Проглотив мясо, зорг упал на колени, и протянул руки к богу.
– О, Крылатый, прими мой дар! И дай нам свою защиту!
Идол не сдвинулся с места, и Тьяса застонал в отчаянии. Он опоздал! Крылатому надоело сидеть в деревяшке, и он улетел! Боги теперь могут подумать, что он специально не накормил их, и отомстить!
От ужаса Тьяса задрожал, как лист. Он спрятался в углу хлева, и до вечера сидел там, закрыв глаза, и стараясь не думать. Все знают, что боги никогда не увидят того, кто не думает.
Наконец, уже к вечеру, Тьяса открыл глаза. И вскочил – цывы не было! Крылатый вернулся, и забрал дар! О, боги, как вы милосердны! Он принялся прыгать по хлеву, и радостно подвывать. Так его и застали подруги.
– Тьяса? Что случилось? – в тревоге спросила Ньяки.
– Крылатые приняли мой дар! – в восторге вскричал зорг, и рассказал. Ликование передалось всем, и до утра они веселились, приведя Тьясу в полное изнеможение. Как принято, идола закопали в яме с цывами – если Крылатый вернётся, то он никогда не останется голоден!
ГЛАВА 2
– Зорги, на выход!
Голос Господина заставил Тьясу вскочить. Он задрожал, ибо понял, что случилось. Прилетели Крылатые! И наступило время им покинуть хлев Господина… О, Крылатые…
– Быстрей, быстрей! – шёпотом торопил он подруг, пока те собирали свои нехитрые вещи в мешочек из шкурки дмьорго. Наконец, тройка Тьясы была готова, и он вышел во двор.
