– Остался лишь один секрет, Бансом: насколько серьезны эти неприятности на самом деле. – Он заткнул кувшин и подтолкнул бокал Бансому. Жрец положил на стол несколько медяков и взял бокал. – Предсказатели увидели это еще до того, как мы покинули Момус, даже до того, как сформировали труппу. Если ничего не предпринять, сомневаюсь, что мы вообще сможем открыться, а если и откроемся, не окажется ли это просто фарсом?
– То есть?
Алленби наклонился вперед:
– Артисты… боятся выходить на манеж…
Бансом невольно расхохотался.
– Прошу прощения, Великий Алленби. – Он бросил на стол два мовилла. – Прости, пожалуйста, но я просто не могу себе такого представить. Все наши артисты мастера своего дела, и у них за плечами много лет работы и на манеже, и у придорожных огней.
– И тем не менее это так. Сколько ты видел репетиций?
Бансом сделал глоток, потом пожал плечами:
– Всего несколько после того, как мы покинули Момус, да и те уже больше недели назад. Даже клоуны перестали пускать зрителей, даже если им предлагают плату.
– Понимаешь? Можешь себе представить, что это означает? Чтобы клоуны отказывались выступать за медяки?
Бансом кивнул:
– Теперь понимаю, о чем ты. Все происходило так постепенно, что я даже не задумывался… Но почему? Они же не перестали быть артистами и не стали хуже, чем на Момусе.
Алленби потер подбородок, потом откинулся на койку с бокалом в руке.
– И этот корабль, и Пироэль – странные площадки. И пироэлианцы – странные зрители, а теперь еще и соперники в виде «Арнхайма и Буна»… Доктор Ворр сегодня лечил жонглеру Рулиуму сломанный палец на ноге. Рулиум уронил булавы во время репетиции.
– Рулиум? – Бансом открыл рот. – Только не Рулиум!
– Теперь ты начинаешь понимать?
– Да. – Бансом покачал головой. – И да, и нет. Что такое на нас нашло? Нельзя ли это как-то наладить?
– Мы знали, что сильно рискуем, отправляясь на гастроли так скоро, но нужно было трогаться сразу, как только мы получили медяки. Если бы мы еще промедлили, спонсоры начали бы забирать средства. – Алленби пожал плечами. – Тут уж либо отправляться немедленно, либо не отправляться вовсе.
Бансом вспомнил чувства, нахлынувшие на него после наблюдений за приготовлениями «Арнхайма и Буна».
– Возможно, так было бы лучше – не отправляться вовсе.
– Это беспредметный разговор; мы уже здесь и останемся здесь, если не сможем собраться и отработать программу так, чтобы хотя бы покрыть расходы. – Алленби поставил локти на стол и сжал руки. – Я убежден, что эта труппа вполне может заставить толпу раскошелиться. Недостаток массовости и пышности мы более чем компенсируем мастерством и изощренностью. Я распорядился назначить парад- алле сегодня на шестой час пополудни – за целый час до выступления «Арнхайма и Буна».
– Так ведь даже шатер еще не установлен!
– И тем не менее. Уже сейчас каждая свободная пара рук и все рептилии, включая Горбунка, отправляются работать. Думаю, оборудование будет готово вовремя, но от этого мало толку, если на улицы Кукью выйдет унылая, неорганизованная толпа, а не цирк.
– Великий Алленби, ты просил меня о помощи. – Бансом поднял брови и пожал плечами. – Но что я могу сделать? Я всего лишь жрец – простой историк.
– До отправления с Момуса Шелем работал с предсказателями. У него был ответ.
– И какой?
Алленби пожал плечами:
– Я надеялся, что он рассказал тебе.
–Нет.
– Вы ничего не обсуждали?
Бансом пожал плечами:
– Мы практически не разговаривали с самого старта. Он был полностью погружен в работу над рукописью… – Жрец полез за пазуху и вытащил листок бумаги, который дал ему доктор Ворр.
– Что это?
– Доктор передал. Он сказал, что это письмо Шелема ко мне. – Бансом развернул листок, потом испустил вздох разочарования. – Ничего.
– Что там написано?
– Сорок семь: тридцать четыре. Читай сам.
– И это все? Что означают эти числа?
