себя в порядок и не спускай глаз с нашего серебра. В такой компании лучше все свое носить при себе… Да, вот что еще: у тебя есть бритва?
— Да, мастер Дик. Только варвары и дикари зарастают бородой по самые уши.
— Тогда поднимайся и марш на кухню за горячей водой!
Пока Джеф выполнял приказание, странник оглядел выданную вчера одежду и боевой инструментарий. Доспех — кожаная безрукавка до середины бедра, которую надевали на тунику, — был новым, как и неглубокий шлем с круглым металлическим значком впереди: все та же тигриная морда с молотом под ней. Сама эта колотушка стояла рядом, прислоненная к изголовью топчана вместе с лопатой, и к ее рукояти был примотан ремнем нож в потертых ножнах.
Блейд облачился, натянул сандалии, и принялся рассматривать гасило. Деревянный молот, окованный железом, весил фунтов двадцать пять; рукоятка доходила до груди и толщина ее была примерно три дюйма. Странник хмыкнул, вспомнив молоток, с которым он ходил в Дыре на кэшей, роботов-убийц; тот был стальным и весил не меньше, но размерами уступал гасилу.
Отложив колотушку в сторону, он вытащил из ножен слегка искривленный клинок полуторафутовой длины и несколько раз взмахнул им в воздухе. Не меч, конечно, но для начала сойдет. Было приятно ощущать в руках оружие, хотя и такое примитивное, грязное, с пятнами ржавчины на клинке.
Джефайа притащил миску с водой, над которой поднимался пар; на скуле его темнел свежий синяк.
— Кто это тебя?
— Повар, хозяин… Не хотел давать воды… Ну, я его тоже приложил! Мы, финареоты, упорный народ… Национальная черта, знаешь ли!
Одобрительно кивнув, Блейд приступил к бритью. Еще вчера он заметил, что все попадавшиеся навстречу кантийцы были гладко выбриты, тогда как варвары из вспомогательных войск носили бороды. Ясно, что в этом мире гладкий подбородок — признак цивилизованного человека, так что бритвой пренебрегать не стоило.
Ухо, Шрам и Борода пробудились только к самому завтраку, когда Джеф и его хозяин покончили с туалетом и над лагерем гасильщиков поплыл мерный звон бронзового била. Зевая, они выбрались из постелей и начали потягиваться, разминая мышцы.
Блейд велел построиться. Ухо и Джеф тут же образовали некое подобие шеренги, и Шрам, поколебавшись, присоединился к ним; Борода словно не слышал. Он был занят важным делом — пытался почесать под лопаткой. Блейд подступил к хасту и некоторое время обозревал его плоскую желтую физиономию.
— Я велел построиться, парень, — наконец ласково произнес он. — Ты что же, не слышал?
— Га?
— Построиться. Стань вот сюда, за Шрамом.
— Хо! Моя не понимай! _
— Твоя все понимай, — Блейд припомнил, как децин Марл Рилат велел этой образине вытащить клинок из столба. Тогда хаст повиновался быстро и без пререканий. — Твоя все понимай, — повторил он. — Твоя хочет получить в зубы?
За время трехдневного путешествия он почти не сталкивался с нелюдимым хастом и понимал, что сейчас его испытывают на крепость. Три воина за его спиной затаили дыхание.
— Моя — получить — в зубы? — медленно произнес Борода, наливаясь кровью. — Моя засунет твою в глотку Гирларла! Хо!
Это «Хо!» он произнес уже на полу, держась за челюсть. Хаст вскочил, но оказался сбитым с ног новым ударом, теперь он ворочался у своего топчана, выплевывая кровь и выбитые зубы. Блейд, запустив пятерню в его сальные лохмы, поставил Бороду вертикально и подтолкнул к шеренге. Тот, ошеломленный, больше не сопротивлялся.
— Запомните, парни, — странник уставился на своих подчиненных холодным взглядом, — я, Ич Блодам, ваш десятник. — Он отметил легкую тень ухмылки, скользнувшую по лицам Шрама и Уха, и строго повторил. — Я — ваш десятник, и мои приказы надо выполнять быстро и радостно. Кто проявит мало радости, познакомится вот с этим, — Блейд продемонстрировал обществу свой огромный кулак. — А сейчас — марш за мной на кухню!
К столам, находившимся на задворках лагеря, они прибыли без происшествий. Ухо указал место их десятка, и Блейд отправил его с Джефайей за довольствием. Кормили здесь как на убой — он заметил огромные куски мяса в мисках соседей, — но вина было немного, по кувшину на пятерых. Вероятно, кантийские военачальники полагали, что палач должен быть сыт, но не пьян.
Ухо и Джеф вернулись. Один нес кувшин и полкаравая хлеба, другой тащил огромную глиняную миску, при виде которой Шрам и Борода недовольно сморщились. Блейд тоже приподнял брови — похоже, сегодня на завтрак им полагались кости. Протянув руку, он отобрал у Джефа кувшин и заглянул внутрь — сосуд был полон едва ли до середины.
Выпрямившись, странник оглядел столы. Тут сидело больше тысячи человек из тридцати различных племен; все — ражие крепкие парии с туповатыми лицами, но широкими плечами. Типичные гориллы! Приглядывал за этим обезьянником один сержант из кантийцев, не Рилат — другой, незнакомый. Впрочем, он ни во что не вмешивался, хотя то тут, то там вспыхивали свары, в основном — из-за лишнего глотка вина.
— За мной! — кивнув Джефу и Уху, странник зашагал к кострам, на которых в огромных котлах варилось мясо. Тут суетились три десятка поваров, а с края выстроилась очередь к бочке, у которой орудовал черпаком рослый костлявый детина, его длинные светлые волосы были заплетены в длинную косу.
— Который? — спросил Блейд, поворотившись к Джефу.
— Тот, у бочки… Он здесь главный! Запомнил, рыбья требуха! И воды он не давал, хозяин!
Расталкивая головорезов с кувшинами, странник направился к бочке, где костлявый виночерпий как раз отмерял порцию молодому темнокожему парню в рваной тунике, но с массивной серебряной цепью на шее. Отшвырнув его в сторону, Блейд рявкнул:
— Ты старший в этой харчевне?
Костлявый опустил черпак.
— Ну, я.
— Тогда запомни меня, парень, и моих людей, — Блейд ткнул себя в грудь, не обращая внимания на гогот в толпе — Десятник Ич Блодам! Десятник, а не хлям! Запомни хорошенько!
Столпившиеся вокруг солдаты надрывались от смеха, и Блейд никак не мог понять, чем вызвано такое веселье. Он посмотрел на Ухо — тот скривился, будто от зубной боли.
— Я тебя запомню, Ич Блодам, — тоже ухмыляясь, произнес виночерпий. — В следующий раз ты не получишь даже костей. Блодамов тут не любят.
— Вот как? — на щеках странника заиграли желваки — Ты пожалел для меня воды, вина, мяса и даже костей? Ну, что касается вина, я понимаю — ты, вероятно, хочешь выпить все сам?
Он вдруг протянул руку, ухватил костлявого за косичку и, резко дернув, сунул головой прямо в пурпурную жидкость. Виночерпий попытался вырваться, но Блейд держал крепко.
— Эй, Блодам! — темнокожий гасильщик надвинулся на него. — Не порть хорошую выпивку, не то…
— Не то?.. — переспросил странник, ухватив левой рукой толстую серебряную цепь. — Боишься, тебе мало достанется? Ну, тогда попей вволю!
Голова темнокожего тоже скрылась в бочке. Чуть наклонившись вперед для устойчивости, Блейд не выпускал обоих пленников, уже начавших сучить ногами. В толпе сперва приумолкли, потом среди гасильщиков поднялся ропот, и тут он обвел их спокойным взглядом.
— Сейчас эти парни перестанут пускать пузыри, и руки у меня освободятся. Могу напоить другую пару. Есть желающие?
Он глядел с такой неприкрытой угрозой, что разгульное воинство враз позакрывало рты. Они были зверями, и безошибочный звериный инстинкт подсказывал, что в стае появился новый хищник, куда покрупнее и посильнее прочих. Такой, который не будет ни угрожать, ни бить, а разом перегрызет горло любому.
Наконец из толпы выступил плечистый воин, такой же темнокожий, как и парень с серебряной цепочкой, полоскавшийся сейчас в вине.
