Теперь уже солнце выплыло на горизонт, когда они, измученные и усталые, опустились на траву на берегу реки, заливавшей свои берега желтовато-мутными волнами.
— Да, это — Нил!.. Это не подлежит ни малейшему сомнению! — заявил Норбер Моони, — другой подобной реки нет в этой части света. Но какая же это часть Нила, вот в чем вопрос, потому что ведь Нил- то имеет пятьсот миль длины… А сказать сейчас, где именно мы находимся, весьма трудно. Тем не менее я склонен думать, что мы находимся немного ниже по течению от Донголы!
— Я тоже так думаю, — сказал доктор Бриэ.
— А что именно заставляет вас так думать? — осведомился молодой астроном. — Я лично основываюсь исключительно только на научных данных по моей специальности.
— А я особенно поражен тем, что здесь воды Нила не представляют ни малейших признаков suda, как обыкновенно называют вверх от Бербера эти плавучие растения и травы, которые образуют целые острова, настоящие плавучие мели изтрав и перегноя, нередко преграждающие путь судам.
—Это самая характерная особенность Верхнего Нила, как, вероятно, знаете и вы.
— Итак, все, по-видимому, клонится к тому, что мы, во всяком случае, находимся ниже Бербера! — заметил сэр Буцефал.
— Сейчас мы будем иметь возможность с достоверностью судить об этом! — воскликнула Гертруда Керсэн, зрение которой было так же прекрасно, как и ее глаза…
— Я вижу вон там, вдали, черную точку, которая, по моему мнению, должна быть нильской лодкой — «дахабея».
Все взоры обратились к северу, в том направлении, куда указывала молодая девушка, и вскоре каждый, действительно мог увидеть на воде черную движущуюся точку.
— Ах, вот оно что значит — глаза-то в двадцать лет! — воскликнул доктор, — а я, например, не вижу ничего, кроме ослепительно яркого солнца и кружащегося в воздухе песка…
Между тем черная точка на реке заметно увеличиваюсь с минуты на минуту, и Гертруда Керсэн заявила теперь, что это не только дахабия, но что на ней находятся какие-то красные мундиры…
— Красные мундиры! — воскликнул барон, — неужели это английские солдаты! Неужели вы в самом деле не ошибаетесь?
— Ура, старая Англия! — вдруг заревел Тиррель Смис в порыве невыразимого патриотического чувства и вслед за этой столь неожиданной с его стороны манифестацией снова погрузился в свою обычную характерную апатию, под которой скрывались все страсти и порывы этой чисто британской души.
— Если так, и если это в самом деле английские солдаты, то это доказывает одно из двух — или то, что мы находимся здесь вблизи границы Египта, или же, что армия, которую призывал к себе на помощь Гордон, уже поднялась вверх по Нилу!.. Как быто ни было, но все же мы сейчас получим весть о том, что делается в Хартуме.
— Вести из Хартума! — воскликнула молодая девушка, будучи не в силах удержать своих слез, которые так и брызнули у нее из глаз. — О, дорогой мой папа! Как бы я желала иметь какие-нибудь вести о вас!
Между тем дахабия приближалась все ближе и ближе. Это, действительно, было длинное египетское судно, сходное по своему внешнему виду с теми судами, какие мы встречаем на изображениях стенной живописи (фресках) времен фараонов, уцелевших до настоящего времени. Она отчасти напоминала своей Носовой частью гондолу с двадцатью ловкими туземными гребцами на длинных веслах и высокой рубкой на Корме.
Рубка эта была, действительно, занята английскими солдатами, которые подымались вверх по Нилу с очевидным намерением произвести рекогносцировку, так как они внимательно изучали берега по обе стороны реки, впиваясь в них испытующим взглядом.
Командующий этим отрядом офицер, заметив на правом берегу группу людей, которые делали ему призывные знаки, велел лодке подплыть к берегу и крикнул строгим, отрывистым голосом по-английски:
— Кто вы такие, что здесь делаете? Откуда вы явились?
Баронет подошел к самому краю берега, чтобы ответить на оклик английского офицера, но вдруг его невольно поразила мысль, какой нелепицей будет звучать в ушах этого офицера то заявление, какое он собирался ему сделать.
— Ведь не могу же я сказать ему, друзья мои, что мы все только что свалились с Луны! — прошептал он, невольно усмехаясь при этом и обращаясь к своим спутникам.
— Ну, что же? Будете вы отвечать мне или нет? — с нетерпением крикнул между тем английский офицер сердитым голосом.
— Я — сэр Буцефал Когхилль, с Керзон-стрит, 29, в Лондоне и Вигмор-Кэстля в Девоншире! — торжественно заявил баронет, — а эти господа — мои друзья. Что же касается того, откуда мы явились и что здесь делаем, то извините: на это я ничего не отвечу!
— В таком случае, чего же вы хотите от меня? — спросил офицер, видимо недовольный ответом.
— Мы хотим только, чтобы вы были столь любезны и сказали нам, где именно мы теперь находимся, и затем, если вы найдете это удобным, довезли нас в вашу штаб-квартиру.
— Вы находитесь близ Уади-Хальфа! — ответил офицер, немного смягченный вежливым и любезным тоном разговаривавшего с ним человека, несмотря на то, что путешественники эти, на его взгляд, казались ему более чем подозрительными людьми. — Что же касается того, чтобы доставить вас в нашу штаб- квартиру, то я был бы обязан это сделать по долгу службы, даже если бы вы и не просили меня о том!.. Вот почему я исполню ваше желание с полной готовностью!
Поискав подходящее место, чтобы как можно ближе пристать к берегу, английский офицер исполнил этот маневр весьма удачно, но неторопливо, с надлежащей осторожностью и осмотрительностью. Затем, когда дахабиэ подошла уже совершенно близко к берегу, то вместо мостика или трапа были переброшены доски наши путешественники благополучно перебрались на судно.
После того гребцам было отдано приказание немедленно повернуть обратно и плыть вниз по течению.
— Вы, вероятно, принадлежите к армии подкрепления? — осведомился самым развязным тоном сэр Буцефал, как только дахабиэ тронулась вниз по реке.
— Какой армии подкрепления? — довольно пренебрежительно переспросил офицер, так как внешний вид этих путешественников, в особенности с тех пор, как он разглядел их вблизи, казался ему все более и более подозрительным.
— Ну, я хочу сказать, той английской армии, которую ожидал в Хартуме генерал Гордон.
— Я положительно не знаю, будет ли когда-нибудь такая вспомогательная армия! — отвечал офицер, — мы в числе двухсот человек откомандированы из Каира в Ассуан и Уади-Хальфа для…
Вдруг он прервал себя на полуслове: им снова овладели подозрения относительно этих людей.
— Почему вы спрашиваете у меня об этом? На каком основании это может интересовать вас? — вдруг спросил он, строго и испытующе глядя на сэра Буцефала. — Уж не тайный ли вы агент Махди?.. Все вы мне кажетесь людьми весьма подозрительного сорта! Что вы за путешественники? Откуда вы явились?.. Где ваши документы и бумаги?..
— Документы? бумаги?.. Право, у меня нет при себе никаких… Я даже никогда и не имел их с собою, — отвечал сэр Буцефал, тем не менее шаря с весьма растерянным видом во всех своих карманах. — Но у меня есть при себе моя визитная карточка, — вот она, возьмите!
— Хм! — промычал офицер, — визитная карточка, что она может значить? Какое значение может иметь простая визитная карточка… Впрочем, вы объясните все это в штаб-квартире… Это, конечно, ваше дело, а не мое…
К счастью, плавание по Нилу продолжалось недолго, и наши путешественники вскоре прибыли в Уади- Хальфа, — довольно обширное, но грязное и жалкое селение у вторых порогов. Англичане только что начали строить здесь свои укрепления, как бы предвидя, что несколько месяцев спустя им придется укрывать запоздалую и злополучную экспедицию, которая в конце концов концентрировалась здесь.
Доставленные под конвоем в главный лагерь штаб-квартиры, расположенной в старой, полуразвалившейся казарме, наши путешественники были введены в довольно большую низкую залу нижнего этажа, где их без дальнейших рассуждений и объяснений заперли. Здесь они имели вполне достаточно времени для размышлений, так как в продолжение целых двух часов никто не вспомнил о них.
