группами в зоне было то, что суки хотели иметь такие же почести и привилегии, как и «воры в законе», то есть не работать. Администрация это требование «воров в законе» учитывала и использовала как капо – погонял для массы заключенных.
После Отечественной войны на подмогу сукам пришли военные, которые пачками летели в зоны за преступления на освобожденных территориях. Военные стали создавать свои кодлы и в некоторых лагерях взяли власть в свои руки. Именно в этих зонах впервые после многих лет зэки почувствовали хоть какие-то облегчения, то есть ограничение беспредела. Военные выступали также и против администрации лагерей, вызвав неслыханные для тридцатых и начала сороковых годов случаи неповиновения ее действиям. Администрация специально завозила в зоны «воров в законе» и устраивала их схватки с военными кодлами.
Но военные, конечно, не смогли улучшить общий климат в многомиллионных зонах. Ни одна зона не могла существовать без своего вождя, а вождь опирался на апробированный кодекс «воров в законе». Лаврентий Павлович Берия, выдающийся психолог, прекрасно знал лагерную ситуацию. Будучи сам бандитом с садистскими наклонностями, он поставил лагеря на службу хозяйству, науке и искусству. То, что сделал он с помощью лагерей, трудно даже представить. Он создал новые области, осваивал непригодные для человеческого обитания зоны Земли. Примерами могут быть: Магадан, где зазеленели картофельные поля, замычали коровы, поедая траву с орошенных водой Колымы покосов от воды тундровых озер; районы Норильска, где и сейчас еще не живут в любое человеческое жилье проникающие воробьи, и Воркуты, железная дорога от которой вобрала мостовые переходы тундровых рек металлические конструкции с несостоявшегося Дворца Советов, который должен был быть возведен на месте взворванного храма Христа Спасителя в Москве. Он заставил мыслить и работать, пропустив через уголовные кодлы, заносчивых ученых типа Туполева и Ландау. Там среди зэков за несколько месяцев они получили такую «жизненную накачку», что, возненавидев людей, полностью ушли в мир изобретений и творчества, не требуя себе комфорта.
Революция вскрыла присущий человеку, как виду, инстинкт вождизма. В ее условиях вождем мог стать каждый. И полезли вверх, как после дождя поганки, доморощенные Спартаки, Пугачевы, Котовские, Троцкие. Вожди стали уничтожать и загонять в тут же созданные концентрационные лагеря других вождей. Здесь же формировались свои, новые. Вожди, гении, шизики работают, как им кажется, только на человечество, обещая ему блага в будущем, а к простой деятельности по добыванию хлеба насущного они не приспособлены. На самом же деле они думают только о себе, о своей жизни, своем бессмертии – пишут, рекомендуют, советуют. Вожди любят лучшее при жизни. При этом считается, что народ должен о них заботиться в первую очередь.
Так вышло, что к концу сороковых годов в лагерях страны развелось море вождей, как лаптей в коллективизированных деревнях. Вожди в бесконечных разборках мешали выполнять плановые задания и помогать созданию Сталинградов, Сталиногорсков, Сталино и прочих Сталинов. Поговаривают, что в это же самое время в одной из зон замочили друга Лаврентия Павловича, направленного туда для ознакомления с психологией и очистки от шелухи сомнений так же, как в Древнем Китае кастрировали для этих же целей историка Сыма Цяня, чтобы он глубже и плодотворнее трудился, не отвлекаясь на посторонние дела. Лаврентий Павлович Берия, поразмыслив, решил резко уменьшить численность вождей-паханов, а также их ближайших соратников. Он созвал всесоюзное совещание начальников лагерей. Оно проходило по методу мозговой атаки: начальникам предложили написать реферат на тему «Ликвидация “воров в законе”, как фактор повышения эффективности социалистического труда в лагерях». Выступать разрешалось дельно, не более пяти минут, как когда-то рекомендовал для других главный болтун Октябрьской Революции. Затем начальникам предложили вернуться домой и ждать решения. Оно последовало буквально по пятам. Пришел приказ в один день, один час паханов и их кодлу отправить на этап. В течение месяца из всех лагерей Союза их свезли в одну, вновь организованную зону, на севере Свердловской области. Зона эта усиленно охранялась людьми Лаврентия Павловича, лагерные офицеры внутри нее ходили в сопровождении вооруженных солдат. Адское зрелище представляла эта зона: вожди, ослепленные самой сладкой сладостью и негой в мире – властью над себе подобными, которая не имеет границ, вступили в борьбу за власть среди вождей. Везде валялись трупы вождей и их соратников по борьбе. Известно, когда снимают секретарей обкомов КПСС, то они в приемных ЦК КПСС ревут, как младенцы, у которых отобрали соску. Как пожар-низовик останавливают встречным палом, так только вожди-паханы в состоянии уничтожить вождей-паханов. Начальник лагеря паханов, сам в прошлом уголовник-пахан проводил тактику перемешивания вождей: только в зоне устанавливалась власть пахана и воцарялось относительное спокойствие, как он изымал его вместе с кодлой в отдельный охраняемый солдатами барак. Через день в зоне уже царствовала новая кодла. Вновь испеченного пахана-вождя он переводил в спецбарак к уже там сидящему контингенту «воров в законе». Они начинали резать друг друга. Недорезанную кодлу вновь водворяли в зону. Многотысячный лагерь вождей не работал, а уничтожал друг друга, борясь за власть. Таким макаром за каких-то полгода большая часть вождей отправилась в преисподнюю. Оставшиеся вожди, будучи опомоены и отчешежоплены усопшими вождями, превратились в послушную армию педерастов и чертей. Некоторые стали приобщаться к труду, вспомнив свое рабоче-крестьянское происхождение.
Все это время зона была без дорог и переписки, короче, на обезжиренном режиме. Дело дошло до того, что бывшие паханы-вожди хавали убитых вождей, до того они проголодались. После такого всевождистского опомоивания вождям трудно было подняться до былого уровня, исчез лоск, ореол геройства и уголовной славы. Но их не оставили, а снова разбросали по зонам отечества доживать и делиться пережитым. Там в других зонах многих добили суки. Из содружеств «воров в законе», насчитывающих десятки тысяч сплоченных соратников, осталось около тысячи. Это были в основном те, кого спасли начальники за былые заслуги, подмогу, те, кто мог держать язык за зубами, а не в заднице. В середине 80-х годов в этом «братстве» насчитывалось свыше 200 человек. Их глава, Боб умер в возрасте 87 лет на своей даче под Пятигорском. До конца он ежедневно принимал массаж, играл в карты, ездил к друзьям и организовывал дела. Он пережил арест своего друга по Норильску Ахмаджона Адылова – главы узбекской мафии. Менты хвалились в своих пособиях, издаваемых Рязанской школой милиции, что в стране в 1980 году было всего 14 «воров в законе». Боб, знающий истинную картину, радовался тому, что началось возрождение воровских традиций. Особенно умиляло его то обстоятельство, что русское воровство хорошо прижилось за границей. В нас, «ворах в законе», есть все же дух рыцарства, изрекал он в минуты откровения.
Бериевская операция по уничтожению вождей вошла в гены – оставшиеся в живых «воры в законе» очень хвалят Сталина, Гитлера, Муссолини и других вождей, но всей многоэтажной соленостью лагерного мата проклинают Лаврентия Павловича.
Паханы по-прежнему (по Брежневу) властвуют в зонах, но без прежнего лоска и ритуальности. Они явно измельчали, часто идут на поводу администрации. Бывает невиданное – пахан становится «роком зоны» и вступает в СПП – секцию профилактики правонарушений, бредет официально по дороге исправления. Разборки по-прежнему процветают и множатся – зэк-чучек мельчает, а от того и звереет.
Магерамство
«Ты умри, а я еще поживу» – неписанное, но воплотившееся в жизнь зэково кредо. «Умри» – слово емкое, оно входит в понятие «распределение» в коммунистическом смысле. А распределяют среди чучеков не задумываясь: лучшее пахану и тем, кто сидит за столом, но сначала пахану. Распределение вы ощущаете сразу, как только вас втолкнут в КПЗ, снимут шнурки, галстук и ремень. В тюрьме к вам подойдет незнакомый человек, нагло ощупает вас, ваши вещи, посмотрит в зубы, снимет очки, их примеряет, почистит стекла о задницу. Начался беспредел, то есть, вы – под контролем зэков. Оторопев от такого бесстыдства, вы отталкиваете непрошенного потрошителя, отстраняете. Но, как по команде, со всех углов налетает свора – очки разбиты, вы умываетесь кровью и слышите ехидно-пронзительное: «Падла, сука, для дальняка марочку пожалел, лепень скинуть побоялся. Он, сука, педераст. Помойте его, помойте его!» – И тащат человека – бывшего члена КПСС, профсоюза и других массовых организаций, отца семейства к унитазу, суют голову в толкан, держат, подбегают другие, мочатся, брызжут теплыми струями на лысый череп бывшего изобретателя-рационализатора…
«Ну, мужичок, давай поделимся – подходит свора к человеку. – Небось бабка сидор собирала. Теплый еще, домашненький. Сколько получил, сколько накинули тебе коммуняшки?» – уже роясь в сидоре. – «Пятилетку? УПК, УПК, пятилетку, на пока. Для настоящего зэка – не срок, на толкане просидишь». Сидит
