Вот-вот мои страхи были готовы перейти в истерику, на мгновение мне захотелось упасть на пол и умереть в театральных корчах. Наблюдая за Клэром, пившим вино с видом путешественника, истомившегося от многодневной жажды в пустыне, я решила сдержаться от проявления чувств. Вряд ли мне повредит, если я прикинусь засыпающей на ходу. Настойка опия обладает точно таким воздействием, и я знала, что у Клэра есть это средство.
— Я совершенно засыпаю, — пробормотала я сонным голосом. — Прошу меня извинить…
— Позвать к вам миссис Уильямс?
И тогда я все поняла. Ложь, ложь — в каждом слове, в каждом взгляде. У него не было никакого желания вызвать жену старшего конюха из ее уютной комнаты, так удачно удаленной от дома. Он будет тянуть, извиняться, пока я не засну и отвяжусь от него, и тогда…
— Нет, — сказала я равнодушно. — Я слишком устала и хочу только спать. Я прилягу, не раздеваясь. Мы рано уезжаем?
— На рассвете.
Он даже не обернулся пожелать мне спокойной ночи. Его белая, выхоленная рука, снова потянувшаяся к графину с вином, заметно дрожала.
Я медленно поднялась по лестнице, а очутившись у себя в комнате, сразу же приступила к сборам. Схватила плащ, шкатулку с драгоценностями и на этот раз вспомнила о башмаках на деревянной подошве. Я зашнуровала их с такой быстротой, словно на моих руках были одни большие пальцы. Мягкие хлопья снега, падающего за окнами, не пугали меня: любая погода была для меня более предпочтительна, чем яд в доме.
Я уже собиралась встать с кровати, на которой зашнуровывала ботинки, когда раздался стук в дверь. Я проклинала себя за глупость. Конечно, Клэр должен был подняться наверх, чтобы убедиться, что я крепко сплю. Мне было достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что плащ, брошенный на стул, закрывает шкатулку с драгоценностями. Что касается самого плаща, он мог быть приготовлен Бетти для дальней дороги. После этого я бросилась на постель, натянув складки подола на башмаки.
Осторожно приоткрыв дверь, Клэр вошел в комнату и замер на мгновение, прислушиваясь. Потом тихим, но четким голосом он окликнул меня по имени. Не получив ответа, Клэр подошел поближе. Я наблюдала за ним, полуприкрыв глаза, а затем закрыла их полностью.
Теперь, когда я не могла наблюдать за ним, мой ужас усилился. Я представила себе, как Клэр взмахивает ножами и веревочными петлями, поднимает подушку, чтобы опустить мне на голову и задушить, и эти придуманные страхи были сильнее любой зримой угрозы. Затем в тишине комнаты раздался шорох, от которого я окончательно похолодела. Чуть позже я поняла, что мне ничего не грозит. Заскрипели подушки на моем любимом кресле с желтой парчовой обивкой, куда присел Клэр.
Собирался ли он сидеть и ждать моей кончины? До сих пор у меня не было сомнений, что он намеревался отравить меня, однако его предполагаемое дежурство в моей комнате заставило меня отказаться от этой мысли. После начала действии яда он мог больше не опасаться моего побега. Ему оставалось лишь поставить черную бутылочку на стол и удалиться. После моих недомолвок в разговорах со священником и миссис Эндрюс никому не пришло бы в голову усомниться в моем самоубийстве.
Теперь, когда он сидел в некотором от меня удалении, я смогла приоткрыть глаза и немного прийти в себя. Его фигура обрисовывалась черным силуэтом на фоне догорающих головешек камина, плечи устало поникли, и снова в мою душу вкрались сомнения относительно того, что же он все-таки намеревается сделать.
Не знаю, как долго длилась эта пытка. Вероятно, несколько часов, но для меня эти часы превратились в бесконечный отрезок вечности. В конце концов, должно быть, я потеряла сознание.
Я пришла в себя от движения Клэра, от которого скрипнули пружины кресла. В полусне я еле слышно непроизвольно вскрикнула, но Клэр, поглощенный своими мыслями, ничего не заметил. Он переменился: усталый сторож был на ногах, весь дрожа от нетерпения. Я с изумлением наблюдала, как он, крупный, рослый мужчина, бесшумно двигался по комнате, хотя без обычного своего изящества в движениях. Услышав что-то, он, пригнувшись, прокрался к выходу и замер у двери. Огонь из камина освещал его фигуру с прижатыми к бокам локтями, отсвечивая в расширенных зрачках глаз. Он не отрывал взгляда от двери, что очень выручило меня; забыв от страха о необходимости притворяться спящей, я лежала, глядя на Клэра широко открытыми глазами.
Я не слышала шума, разбудившего Клэра, но он, видимо, ожидал его. Правой рукой он вынул из кармана какой-то предмет и поднял руку высоко вверх. Скосив глаза, я пыталась рассмотреть в полумраке, что он держал в руке, и вдруг неожиданно поняла, к чему он изготовился. Я узнала осторожные шаги на лестнице и, резко поднявшись в постели, закричала.
Этот крик оказался ошибкой: он ускорил событие, которое я надеялась предотвратить. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Джонатан. Не думаю, что он заметил угрожавшую ему опасность. Одним прыжком Клэр настиг его и ударил предметом, зажатым в поднятой руке. Раздался ужасный приглушенный стон, и Джонатан упал на пол бездыханный.
Клэр железной хваткой схватил меня, когда я слезла с кровати. Он бормотал какие-то ругательства тихим монотонным голосом, перешедшим в сдавленный крик, когда я укусила его за руку. Он толкнул меня лицом вниз на кровать и, упершись коленом в поясницу, неумело связал мне запястья. Он перевернул меня на спину как раз вовремя, иначе я задохнулась бы, уткнувшись лицом в теплый плед. Я не успела еще прийти в себя, как он замотал мне платком рот и связал щиколотки ног.
Тяжело дыша, он отошел от кровати. Его аккуратные волосы растрепались. С трудом приподнявшись, я уселась на постели. На большее меня не хватило, и Клэр усмехнулся, пристально разглядывая мою беспомощную фигуру.
— Сомневаюсь, что кто-то услышит ваши крики, — сказал он холодно. — Но ваши завывания действуют мне на нервы. Я хотел избавить вас от этого; если бы вы не догадались, что я сделал с вином, вам было бы сейчас более удобно. У меня нет желания причинить вам боль, Люси, во всяком случае, минимальную, поэтому, пожалуйста, перестаньте барахтаться.
Чтобы досадить ему, я не отказалась бы от попыток развязаться, но тут я услышала сдавленный стон — Джонатан зашевелился. Клэр быстро, как и мне, связал ему руки. Я не шелохнулась, весь мой гнев и запальчивость мгновенно улетучились. Я считала его мертвым — он жив. Огонь из камина позволял увидеть липкое мокрое пятно на затылке Джонатана, но он был жив.
Связав Джонатану руки, Клэр приподнял его и посадил, прислонив к двери.
— Я знаю, вы пришли в сознание, Скотт, — начал он и поймал выброшенную для удара ногу Джонатана. — Ну, это я ожидал. Боюсь, что вы не совсем пришли в себя.
Он довязал узлы на ногах Джонатана. Не видя больше нужды притворяться, Джонатан открыл глаза и взглянул на меня. Я сидела на кровати, словно взъерошенный воробей на ветке. Джонатан молча отвел взгляд.
— Теперь, — сказал Клэр, выпрямляясь, — мне следует передохнуть и подумать. Вы поторопились, Скотт, а мне нельзя рисковать, отправляясь так рано.
— Что вы собираетесь с нами делать? — спросил Джонатан хрипло.
Клэр стоял, с усмешкой глядя на беспомощную жертву. Все его колебания и неловкость, которые он проявлял по отношению ко мне, исчезли. Он не знал до конца, как вести себя со мной, но в ненависти к Джонатану его совесть не ведала угрызений. Возможно, у него были резоны задерживаться. Мне они были неизвестны, но одной из причин было желание насладиться мучением человека, которого он ненавидел. Он никогда бы не простил Джонатану, что он в моем присутствии заставил его стоять на коленях.
— Мне известно больше, чем вы думаете, — сказал Джонатан, приподнимаясь. — Вы сошли с ума, вам это понятно? У вас нет никаких шансов на успех.
— Пошло и лживо. Кто помешает мне? Во всяком случае, не вы.
Голова Джонатана склонилась набок, словно под собственной тяжестью. Он прикрыл глаза. Всем своим видом он напоминал человека, стоящего на пороге смерти. Он был одет в одежду мастерового, в грубые ботинки, вместо пальто на нем была толстая рубашка.
Наклонившись вперед, я не удержала равновесия и почувствовала, что падаю. Чувство беспомощности было ужасным. Я ничего не могла сделать и, скатившись с кровати, сильно ударилась щекой о пол. Клэр поднял меня. Увидев, что я задыхаюсь под платком, он вытащил кляп и слегка встряхнул меня.
