дальше ухаживать за ней, если она желает быть всеобщим посмешищем.
— Так для меня, выходит, теперь путь свободен? И ваши приятели согласны с вами? Лорд Чорли? Лорд Мэпплтон? Сэр Перегрин? Лейлхем! Как это любезно с вашей стороны.
Дрожащими пальцами Хервуд дернул себя за воротник рубашки, словно внезапно почувствовал затягивающуюся у него на шее веревку и попытался освободиться.
— Мне безразлично, что вы с ней сделаете, мистер Донован. Меня она более не интересует. Единственное, чего я сейчас желаю, так это встретиться с вами в Воксхолле и все окончательно обсудить. Мы должны осуществить наши планы, и быстро. Мне нужно быть уверенным в своем будущем, особенно сейчас… ну, да это неважно. О, я вижу лорда Мэпплтона с его последним и единственным трофеем. Полагаю, мне следует поздравить его с победой, хотя, по словам сэра Перегрина, в конечном итоге эта девица окажется дочерью богатого торговца… ну, да мне все равно. Желаю вам повеселиться, мистер Донован… и до вечера пятницы?
Провожая глазами Хервуда, Томас отметил про себя появившуюся в его походке уверенность и попытался понять причину как этой уверенности, так и внезапной смелости сэра Ральфа. Все это было довольно странно, особенно ввиду присутствия Лейлхема.
Дела определенно могут принять плохой оборот, подумал он и, выбросив в следующее мгновение из головы все мысли о возможном столкновении между двумя мошенниками, направился через зал к прекрасной, непредсказуемой и, несомненно, плетущей заговоры юной женщине, которая, он знал, была его судьбой.
— Добрый вечер, миссис Биллингз, мисс Бальфур. — Томас поклонился обеим дамам и улыбнулся, заметив в волосах Маргариты подаренную им заколку. Если ему и требовалось еще какое-то доказательство ее молчаливого согласия на то, что он планировал на сегодняшний вечер, оно было у него перед глазами.
— Мистер Донован, — приветствовала его в свою очередь Маргарита и, с шумом раскрыв веер, принялась обмахиваться. — Вы проявили необычайную смелость, сэр, решив приблизиться к двум неприкасаемым сегодняшнего бала. Или вы не заметили, что все оставили нас с миссис Биллингз из-за рубинов моей бабушки?
Миссис Биллингз, которая в этот момент зевала, прикрыв рот рукой в кружевной перчатке, наклонилась вперед.
— Я умываю руки, мистер Донован, и отказываюсь от какой-либо ответственности за подобную выходку. Хотя какое это имеет теперь значение! Моя репутация безвозвратно погибла. Никогда мне не найти болыпе хорошего места в качестве компаньонки! Господи, я так устала, и у меня ужасно болит голова.
— Я предложила ей уехать в Шотландию, где ее никто не знает, и стать гувернанткой у какого-нибудь маленького лорда в юбочке, но она не поддается ни на какие уговоры, — вставила Маргарита, глаза которой сверкали, как он ясно видел, прямо-таки нечестивой радостью. — Вам известно, мистер Донован, что меня покинули даже самые мои дорогие друзья? Ни Мэпплтон, ни Хервуд, ни Чорли… ни даже сэр Перегрин не осмеливаются ко мне подойти. А мне так хотелось поболтать с мисс Удивление. Вы знаете, быть парией так интересно.
— Ох, моя бедная голова! — воскликнула миссис Биллингз и, открыв свой ридикюль, принялась искать там флакон с нюхательными солями. Внезапно она застыла и, несколько раз моргнув, повалилась набок, как корабль, на котором груз вдруг по совершенно необъяснимой причине перекатился на один борт.
Маргарита закрыла веер и довольно бесцеремонно похлопала им по руке миссис Биллингз, мгновенно приведя ту в чувство.
— Довольно, Билли. Если не можешь совладать с собой, то тебе, думаю, лучше отправиться в одну из комнат отдыха и прилечь на какое-то время, положив на лоб холодную примочку. Мистер Донован, не будете ли вы так любезны проводить нас? А потом, устроив ее, я, пожалуй, прогуляюсь по залу, опершись на вашу руку. Просто ради смеха, вы понимаете.
Миссис Биллингз позволила Томасу помочь ей подняться. Ее движения были медленными и тщательно рассчитанными, словно она прилагала все силы, чтобы совершить это простое действие.
— Вы не сбежите от меня в какой-нибудь укромный уголок, Маргарита? — Миссис Биллингз подняла глаза на Томаса. — Конечно, нам следовало бы вернуться на Портмэн-сквер, но, чувствую, у меня не хватит сил пройти сквозь всю эту толпу приглашенных на лестнице, ждущих своей очереди быть представленными и войти в зал. Ни на одном приеме за весь сезон не было, клянусь, столько народа, как здесь сегодня. Должно быть, леди Джерси весьма горда этим.
Взяв миссис Биллингз под руку, Томас направился к отведенным для дам комнатам. Маргарита последовала за ними.
— Обещаю вам, мадам, что мисс Бальфур не окажется ни в каких укромных уголках.
— Благодарю вас, мистер Донован, — пропищала тоненько миссис Биллингз, хлопая на Томаса глазами в обрамлении редких ресниц, и оперлась сильнее на его руку. — Вы — настоящий джентльмен, что бы там про вас ни говорили. — И она снова широко зевнула.
Позади них послышалось хихиканье. Обернувшись, Томас увидел на лице Маргариты довольную ухмылку. Похоже, он был прав, решив не беспокоиться о компаньонке. Тому, кто с легкостью вертел Лейлхемом и остальными, не составляло никакого труда избавиться на вечер от опеки одной чувствительной дамы.
Как только миссис Биллингз, глаза которой почти закрывались, прилегла на диван в одной из комнат вдали от бального зала, Томас, стремясь увести Маргариту подальше от шумной толпы, быстро провел ее через боковой холл к одному из темных балконов.
— Видишь? — показал он взмахом руки, как только они прошли через высокие застекленные двери. — Ни одного укромного уголка. Мне, как ты понимаешь, не хотелось лгать и тем самым позорить свое имя. Как долго миссис Биллингз пробудет в таком состоянии?
Он крепко сжал в своих ладонях обе руки Маргариты, наслаждаясь видом ее обнаженных плеч, сияющих в лунном свете, как оживший мрамор. Она красноречиво пожала ими.
— Не знаю, Донован. До сегодняшнего вечера я никогда никого не поила лауданумом. Несколько часов, полагаю. Ты и представить себе не можешь, чего мне стоило не дать ей заснуть, ожидая когда ты, наконец, оторвешься от Ральфа. О чем это вы с ним так дружески беседовали? Мне даже показалось на мгновение, что он улыбнулся.
— Ну-ну, ангел. Мы ведь, кажется, условились с тобой не делиться друг с другом своими секретами. Я не буду больше допытываться у тебя о твоих планах в отношении Хервуда и остальных Мафусаилов, а ты не станешь задавать мне вопросов о моих делах. К тому же, — он приблизился к ней почти вплотную, желая уловить исходящий от ее волос нежный запах роз, — я полагаю, мы с тобой достигли молчаливого уговора в отношении того, чем займемся сегодня вечером. Между прочим, ты великолепно придумала с этими рубинами. Исключая меня, к тебе никто даже не приблизился, и поэтому, думаю, никого не удивит, что ты ушла. Хотя, уверен, многие будут заключать пари, споря о том, с кем же все-таки укрылась в кустиках мисс Бальфур.
Мгновенно Маргарита перестала улыбаться, и взгляд ее сделался ледяным.
— В своей жизни я совершила немало глупостей, но, похоже, сегодняшняя не идет ни в какое сравнение с остальным, — сказала она и попыталась вырвать из его рук свои. — В глубине души я чувствовала, что для тебя все это просто игра. Еще одна глупенькая девушка, лишь недавно начавшая выезжать в свет… Которая хочет… нет, скорее, жаждет опозорить себя связью с красивым мерзавцем, думающим лишь о своих удовольствиях. Пусти меня, Донован!
Томас продолжал крепко держать руки Маргариты в своих, делая легкие, круговые движения большими пальцами по ее ладони. Девушка, он знал, не кокетничала, пытаясь доказать ему с таким упорством, что она не распутница. Она боялась, и он нисколько не винил ее за это. Его и самого одолевали страхи, так как они с ней собирались принять решение, которое было бесповоротным.
— Так говоришь, красивый? А, Маргарита? — спросил он, поддразнивая ее в попытке разозлить и заставить позабыть о своих страхах. — Благодарю тебя. Я польщен. Похоже, тебе начинают нравиться мои усы.
— Они мне понравятся, когда я их все повыдергаю! — Она вырвала, наконец, из плена свои руки и, шагнув к балюстраде, посмотрела на сад внизу, где с каждым мгновением становилось все темнее.
