хочет, чтобы я солгала».
— Нет. Еще нет. Он перенес на конец недели. Ты как раз успеешь вернуться из своего круиза.
— Ну, тогда все чудесно, правда? Я не заставлю тебя больше ждать. Возьму билет на самолет на следующий понедельник. Сабрина… Не сердись на меня. Ты нужна мне. Я знаю, что вернусь, и буду жить в своем доме и заботиться о детях, я постараюсь наладить отношения с Гартом, и все будет в порядке. Я просто пока еще не представляю себе возвращения домой. Потом, после круиза… Ты мне поможешь, правда? Потому что, мне кажется, теперь ты можешь рассказать мне кое-что о моей семье, что поможет мне снова войти в нее. Ты ведь поможешь мне, правда, Сабрина? Сабрина плакала.
— Да, всем, чем смогу. — Она закрыла глаза, загородившись от солнца. Она уловила напряжение в голосе Стефании и поняла, что та настолько же боится возвращения домой, насколько хочет вернуться. Но это не имело значения. Что бы ни произошло между Стефанией и Гартом, Сабрина исчезнет, и именно Стефания займет место в объятиях Гарта, и целый мир будет отделять ее от Макса с его яхтой. И Стефания забудет свое фантастическое путешествие на яхте гораздо быстрее, чем Сабрина перестанет тосковать по Гарту.
«Следующий понедельник. Но до тех пор пускай Стефания отправляется в свой круиз, использует свой шанс, а должна дать ей этот шанс. Пускай едет, не зная о поездке в Коннектикут, не зная, что гипс сняли. Пускай едет. Она еще успеет узнать правду».
Сабрина смотрела, как под ними разворачивается панорама Чикаго, когда самолет взлетел сквозь утреннюю дымку и лег на крыло, поворачивая на восток. Озеро Мичиган сверкало внизу, городские небоскребы сгрудились на его берегу. Она смогла разглядеть Эванстон и университетский городок, обширное зеленое пространство парка Линкольна, высокую стену жилых многоквартирных домов вдоль бледной ленты пляжей, на которые накатывали длинные медленные волны. Несколько отважных моряков вывели свои лодки на озеро, их высокие белые паруса надувались и опадали над водой, играющей синими и зелеными полосами в солнечном свете и под бегущими облаками.
— Конец сезона, — заметил Гарт, глядя вместе с ней в окно. Он обнял ее. — Какая чудесная нынче осень. Она вытянула кисть, покачала рукой с золотым обручальным кольцом.
— Странная осень.
Ее блестящие волосы вились у плеча, безупречный овал ее щеки, чистая кожа и длинные загнутые ресницы были в нескольких дюймах от его губ, его рука обнимала ее плечи. Он вспомнил прошлый год, когда они вместе полетели в Амстердам и она, потом одна уехала в Лондон навестить сестру. Были ли они хоть какое-то время вместе в той поездке? Он не мог вспомнить. Вероятно, нет. В те дни они почти ничего не делали вместе. Почему? Он посмотрел на прекрасную женщину, сидящую рядом с ним, и не смог ответить.
Они поднялись выше облаков. Под ними на фоне белого пейзажа перемещался абсолютно правильный радужный круг с тенью от их самолета в центре.
— Это называется нимб пилота, — сказал Гарт, когда она указала ему на него.
— А мы тоже в центре радуги?
— Нет, насколько я знаю. А что?
— Интересно, выглядит ли наш самолет как тень внутри радуги, если смотреть на него из другого самолета, высоко над нами?
Он улыбнулся:
— Ты думаешь, что мы, возможно, всего лишь тени?
— Если бы мы были тенями, мы, наверное, не знали бы об этом.
Он прикоснулся к ее волосам губами.
— Мне все равно, пока ты для меня такая настоящая.
Сабрина промолчала. Гарт снял руку с ее плеча и раскрыл книгу, через минуту она последовала его примеру. После приземления в Нью-Йорке, когда они ехали в лимузине, который лаборатория Фостера прислала за ними, что бы отвезти их в Стэмфорд, он сказал, поморщившись:
— Моя первая поездка с женой за целый год, а я должен провести весь день с кучкой фармацевтов- администраторов. Лишено всякого смысла.
— А я должна провести его с их женами, — парировала она. — В этом смысла не намного больше.
— Давай убежим? Вернемся в Нью-Йорк, устроим себе каникулы и забудем о Стэмфорде.
— Мы не можем.
— Не можем. — Его голос изменился. — Конечно, нет. Я забыл, как это важно для тебя. «Это важно для Стефании».
— Я хочу сказать, что мы приняли их приглашение и они запланировали для нас день. Гарт, что мне делать со всеми их женами?
— Ничего, просто ходи, куда поведут. Это им надо что-то делать. Развлекать тебя и, думаю, убедить, что Стэмфорд — рай на земле, чтобы тебе не терпелось туда перебраться.
— Но я не имею ни малейшего представления, как себя вести с ними.
— Как тебе хочется.
— Гарт, а чего ты хочешь? Я могу широко раскрывать глаза и с готовностью слушать, или быть холодной и презрительной, или вести себя по-дружески — чего бы ты хотел?
— Послушай, дорогая, ты же не играешь какую-то роль. Я просто хочу, чтобы ты была сама собой. Она взглянула на него, губы ее слегка приоткрылись.
— Я сделаю все, что в моих силах.
Их было трое, они ожидали в приемной президента, когда лимузин подкатил к административному корпусу лаборатории Фостера в Стэмфорде, городе, очень похожем на Эванстон, примерно в тридцати милях от Нью-Йорка. Здание из стали и стекла поднималось из вымощенной мраморными плитами площади, утопающей в море травы, с фонтанами и волнистыми клумбами хризантем, обрамляющими подъездную аллею длиной в полмили.
Женщины были одеты в шерстяные костюмы — синий, коричневый и зеленый. Они стояли в ряд в приемной, обшитой панелями из розового дерева. Неподалеку массивные кожаные диваны изгибались вокруг стеклянного столика, покоящегося на хромированных завитушках. Всюду на обширном пространстве ковра стояли прозрачные освещенные колонки, внутри которых были выставлены различные предметы, словно редкие драгоценности: подкожные иглы, капельницы, упаковки таблеток, бутылки с разноцветной жидкостью.
Женщины дали Сабрине и Гарту время, чтобы почувствовать благоговение перед этой ослепительной обстановкой. Гарт ничего не сказал. Сабрина знала, что на него не произвело впечатления такое тщательно поставленное великолепие. И действительно, он его почти не заметил. Его больше интересовала хорошо оснащенная лаборатория или даже устройство нового пищевого процессора, чем все розовое дерево Коннектикута.
Но она понимала, что хозяева надеются произвести впечатление на гостей, поэтому обвела взглядом всю комнату и пробормотала:
— Великолепно. Роскошно.
Женщины заулыбались и протянули ей руки, искоса поглядывая на Гарта, который оказался моложе и внешне гораздо интереснее, чем они ожидали. Когда его увлекали за собой их одетые в темные костюмы мужья, они сосредоточили свое внимание на Сабрине.
— Вот мы и встретились снова, — сказала одна из них. — Добро пожаловать в Стэмфорд. Это было для Сабрины полной неожиданностью. Стефания не была в Стэмфорде. Значит, эта женщина, наверное, приезжала в Эванстон. Почему же Гарт не упоминал об этом?
— Мы рады, что вы приехали к нам, — ответила она, однако после заметной паузы.
— Слишком много новых лиц, — сказала небрежно другая, придя на помощь Сабрине. — Конечно, вы помните Ирму Каллен…
— Президента, — быстро вставила Ирма Каллен.
— Она иногда останавливалась в Чикаго по дороге в Лос-Анджелес. — Спасительница Сабрины продолжала выкладывать подробности. — А я Фредди Пейн, вице-президент по финансам.
— Энджи Уорнер, — продолжила третья, — вице-президент по производству.
На этот раз Сабрина соображала быстрее и поняла, что они называют себя по должностям своих мужей.
