вой услышат на небесах! Каждый член твоего тела умрет отдельно, и душа выйдет из тебя кусками, твое умирание продлится много лун!
— Что можете вы сделать? Я победил, а значит, свободен.
— Есть еще один, кто может оказаться побежденным — Олд Шеттерхэнд. Подожди немного — он упадет перед мной в пыль и будет молить о пощаде! Я сохраню его жизнь вместо твоей, а ты будешь в моей власти.
— Не ошибись! — серьезно предупредил Олд Шеттерхэнд. — Я еще не лежу перед тобой. А если тебе удастся то, что до сих пор не удавалось никому, я не поменяю свою жизнь на жизнь другого.
— Ждать недолго! Сейчас ты цел и невредим, но ожидающие тебя муки укротят твою гордость и изменят твой нрав! Ты подарил бы мне тысячу жизней за свою, если бы они только у тебя были! Идемте все со мной, сейчас начнется самый последний, самый большой и решающий поединок!
Краснокожие последовали за вождем беспорядочной толпой. Белые также медленно двинулись следом.
— Я что, чересчур много сказал? — осведомился Хромой Френк.
— Нет, — ответил Олд Шеттерхэнд. — Очень хорошо, что и ты можешь укротить их боевую гордость. Конечно, если вождь убьет меня, вы пропали — краснокожие тотчас набросятся на вас. Но даже если я скорее всего стану победителем, им нельзя доверять. Я, хоть у меня и нет сейчас определенных оснований, все же убежден, что краснокожие в любом случае не дадут нам спокойно уйти. Они решились на поединки только потому, что были уверены, что все мы погибнем. Теперь их планы рухнули, и они думают иначе. Самое главное, что мы внушаем им уважение. До настоящего момента это держало их в узде — должно принести пользу и дальше. А потому я рад, что ты так бесстрашно говорил с Большим Волком, ты, кроха, с этим Голиафом! Он взбешен, но теперь знает, что никто из нас не испытывает ни малейшего испуга. Сейчас необходимо сделать так, чтобы авторитет вождя упал в глазах его людей. Я об этом позабочусь — померяюсь с ним силой. Мне кажется, они хотят оставить нас заложниками, но этот план мы должны перечеркнуть во что бы то ни стало, иначе ни одного мгновения мы не можем чувствовать себя в безопасности.
Во время этих разъяснений белые находились в кругу палаток и хижин. В центре лагеря начались приготовления к последнему и самому интересному поединку. Там из груды камней, весивших не меньше центнера каждый, торчал крепкий столб, к которому были привязаны два лассо. Вокруг этого места собрались все мужчины и женщины племени, чтобы стать свидетелями небывалого представления. Олд Шеттерхэнд заметил, что все краснокожие воины были хорошо вооружены — обстоятельство, которое не могло не вызвать опасений. Он решил воспротивиться такому ходу дела и вышел в середину круга, где уже находился вождь. Тот стоял с победоносным видом. Указав на оба лассо, он сказал:
— Ты видишь эти ремни? Знаешь, зачем они?
— Могу только догадаться, — улыбнулся охотник. — Во время борьбы мы должны быть связаны.
— Ты подумал правильно. Один конец лассо будет закреплен на столбе, другой получит каждый из нас и обвяжет им свое тело.
— Зачем?
— Чтобы мы двигались лишь в узком кругу вокруг столба и не смогли убежать.
— Что касается меня, то эта мера излишняя, поскольку мне и в голову не придет бежать от тебя. Истинная причина мне ясна. Ты уверен, что у меня больше быстроты и ловкости, чем силы, и хочешь помешать мне воспользоваться этими преимуществами. Пусть будет так, мне совершенно все равно! Каким оружием мы будем сражаться?
— Каждый возьмет нож в левую и томагавк в правую руку. Будем бороться, пока один из нас не убьет другого.
Ясно, как Божий день, что вождь выбрал такой способ борьбы, поскольку полагал, что превосходил в нем белого. Но последний словно не обращал на это внимания и совершенно спокойно сказал:
— Согласен.
— Согласен? Со своей смертью? Это же очевидно, что ты побежден!
— Посмотрим!
— Сначала испытай свою силу и попробуй, сможешь ли ты сделать, как я!
Индеец подошел к одному из тяжелых камней и поднял его вверх. Большой Волк обладал чудовищной физической силой, и, конечно, ни один из его воинов не смог бы сравниться с ним. Олд Шеттерхэнд наклонился, чтобы поднять тот же камень, но, несмотря на все видимые усилия, не поднял его и на три дюйма.
Удовлетворенное «уфф» пронеслось по кругу индейцев. Но маленький саксонец с ухмылкой заметил Толстяку Джемми:
— Он только притворяется, чтобы усыпить бдительность. Я совершенно точно знаю, что он этот камень не только над головой поднимет, но и зашвырнет шагов на десять. Давайте подождем — краснокожий еще насмотрится чудес.
Но последний имел совершенно иную точку зрения. Он хотел лишить белого мужества, демонстрируя свою силу, и был убежден, что это ему удалось. Когда он заговорил, в его тоне послышались нотки снисхождения:
— Ты видишь, что тебя ждет. Бледнолицые не забывают заботиться о молитве, когда стоят перед собственной смертью. Я позволю тебе поговорить с твоим Маниту, перед тем как начнется борьба.
— Это ни к чему, — ответил Олд Шеттерхэнд. — Я поговорю с ним потом, когда моя душа придет к нему. Ты сильный человек, и я надеюсь, в этой борьбе ты будешь полагаться только на себя…
— Только на себя. А кто должен был мне помочь?
— Твои воины. Похоже, они считают возможным, что ты будешь побежден мной, или нет? Почему они вооружились, словно приготовились к битве?
— Разве твои спутники не вооружены?
— Вооружены, но мы сложим все свое оружие в палатке. У бледнолицых таков обычай. Гордость храброго белого воина не терпит коварства. Могу я верить, что ты тоже храбрец?
— Ты хочешь меня оскорбить? — в гневе выкрикнул вождь. — Мне не нужна помощь других. Мои воины сложат оружие в палатках, если твои сделают так же.
— Хорошо! Ты увидишь, что мы сложим оружие, а я оставлю себе только нож.
Он передал свое ружье Хромому Френку. Джемми и Дэви сделали то же самое. При этом он бросил малышу на немецком несколько фраз:
— Ты понесешь все это якобы в палатку, но на самом деле, когда никто не будет за тобой следить, выдвинешь оружие из-под задней стенки вигвама наружу. Потом выползешь оттуда сам и подготовишь наших коней к отъезду.
— О чем ты говоришь с этим человеком? — окликнул его вождь. — Почему ты говоришь с ним на таком языке, который я не понимаю?
— Потому что это единственный язык, который хорошо понимает он.
— Что ты ему сказал?
— Чтобы он отнес эти вещи в нашу палатку и там охранял.
— Зачем охранять? Ты думаешь, что мы украдем их?
— Нет, но я не могу оставлять мое Волшебное ружье без присмотра, иначе очень легко может произойти несчастье. Ты же знаешь, что оно стреляет и попадает в краснокожих, как только кто-нибудь его коснется.
— Да, я видел это. Пусть охраняет. Если я убью тебя, я зарою его в землю или брошу в озеро, чтобы оно никому не принесло вреда.
По приказу вождя все индейцы сложили свое оружие и передали женщинам, которые должны были отнести его в палатки. Хромой Френк тоже удалился. Вождь разделся до пояса, обнажив свой мощнейший торс. Олд Шеттерхэнд не стал следовать его примеру. Если бы он победил, одевание лишь отняло бы время, что легко могло сыграть роковую роль. Женщины вернулись назад, чтобы не упустить ни одного момента. Глаза всех были направлены в центр круга, и уже никто не думал о маленьком саксонце.
— Твое желание удовлетворено, — произнес Большой Волк, играя вздутыми мышцами. — Начинаем?
