— Прежде еще вопрос. Что будет с моими спутниками, если ты убьешь меня?
— Они станут нашими пленниками.
— Но они уже свободны, ибо боролись за свою жизнь и могут идти, куда захотят.
— Они уйдут, но прежде останутся у нас заложниками.
— Это против договора! Хотя я считаю ненужным терять время на слова. Что произойдет дальше, если тебя убью я?
— Этого не будет! — самонадеянно заявил вождь.
— Но мы должны предусматривать все варианты.
— Ну, хорошо! Если ты победишь меня, вы свободны.
— И никто не может нас задержать?
— Ни один человек!
— Тогда я удовлетворен, и мы можем начинать.
— Да, начинаем. Пусть нас привяжут. Вот твой томагавк.
Два боевых топора были отобраны заранее. Вождь, который, естественно, уже держал в руке нож, взял один из топориков и передал его Олд Шеттерхэнду Охотник осмотрел оружие и неожиданно выбросил томагавк, который описал широкую дугу, упав за кругом.
— Что ты делаешь? — удивился вождь.
— Я выбросил томагавк, ибо он не годится. Твой, как я заметил, превосходной работы, а этот при первом же ударе разлетелся бы на куски в моей руке.
— Ты думаешь, я дал его тебе с умыслом?
— Я думаю, он мне принесет больше хлопот, чем пользы, только и всего!
Охотник совершенно точно знал, что плохое оружие ему подсунули специально. Несмотря на толстый слой краски, на лице вождя можно было различить следы усмешки.
— Тебе позволили выбросить топор, но другого ты не получишь, — заметил он.
— Он мне и не нужен. Я буду бороться своим ножом, который меня точно не подведет.
— Уфф! В своем ли ты уме? Первый удар моего томагавка убьет тебя. У меня томагавк и нож, а ты не так силен, как я!
— Похоже, что мою прежнюю шутку ты принял всерьез. Я не собирался запугивать тебя, но сейчас у тебя будет возможность оценить наши силы.
Олд Шеттерхэнд наклонился к камню, который был гораздо тяжелее, чем тот, что брал Большой Волк. Он поднял его сначала до пояса, потом одним махом взметнул над головой, подержал некоторое время вверху и затем спокойно отбросил от себя. Камень грохнулся в пыль на удалении девяти или десяти шагов.
— Сделай так же! — крикнул он краснокожему.
— Уфф, уфф, уфф! — прозвучало в кругу. Вождь ответил не сразу. Он смотрел то на охотника, то на камень. Он был больше чем поражен и после некоторой заминки произнес:
— Ты хочешь напугать меня? И не думай! Я убью тебя и возьму твой скальп, даже если придется бороться до самого вечера!
— Это слишком долго, все закончится за несколько минут, — ответил, улыбаясь, Олд Шеттерхэнд. — Значит, ты хочешь забрать мой скальп?
— Да, поскольку кусок кожи с головы побежденного принадлежит победителю. Привяжите нас! — снова скомандовал вождь.
Этот приказ относился к двум стоявшим наготове индейцам, которые захлестнули петли лассо вокруг бедер вождя и Олд Шеттерхэнда, затянули узлы, а потом отступили. Итак, оба могли двигаться только внутри круга, чей радиус составлял длину свободного ремня. Сейчас они стояли по разные стороны от столба так, что оба лассо образовывали прямую линию — то есть диаметр круга. Краснокожий держал томагавк в правой, нож в левой руке; у Олд Шеттерхэнда был лишь нож.
Большой Волк, пожалуй, представлял борьбу так: один гонял бы другого по кругу и попытался бы приблизиться настолько, чтобы иметь возможность нанести удар томагавком или ножом. Он хорошо понимал, что не превосходил своего противника в силе, но оружие было неравным, и вождь лелеял надежду, что победит; к тому же, по его мнению, белый неправильно держал нож. Олд Шеттерхэнд взял его так, что клинок был направлен не вниз, а вверх — значит, удар сверху вниз нанести он не мог. Краснокожий в душе смеялся над этим и постоянно держал противника в поле зрения, чтобы от него не ускользнуло ни одно его движение.
Белый также не спускал с него цепкого взгляда. Он отнюдь не собирался позволять гонять себя по кругу, но и не торопился атаковать. Олд Шеттерхэнд ожидал нападения, и это одно-единственное столкновение должно было решить исход боя. Все зависело только от того, каким способом Большой Волк воспользовался бы своим томагавком. Используй он его для удара — это не страшно, но если он надумал метнуть топорик, требовались предельное внимание и осторожность. Оба стояли недалеко друг от друга, и уклониться от броска было бы очень тяжело.
К счастью, вождь не собирался бросать томагавк. Если бы он не попал, то не смог бы получить оружие обратно.
Так стояли они, выжидая, уже пять минут, потом десять, и ни один не двинулся вперед. Стали раздаваться возбужденные крики из рядов краснокожих, прошел даже гул неодобрения. Большой Волк с усмешкой потребовал от своего противника начать атаку; он выкрикнул какие-то оскорбления. Но Олд Шеттерхэнд молчал. Вместо ответа он сел на землю и принял такую спокойную и непринужденную позу, словно находился в компании давних друзей. Спокойствие было кажущимся, ибо его мускулы и сухожилия напряглись, как пружины, готовые в любой миг к быстрейшим и сильнейшим действиям.
Вождь посчитал поведение охотника пренебрежением и оскорблением, в то время как оно являлось лишь военной хитростью, подталкивающей его к неосторожным действиям. Цель была полностью достигнута. Вождь решил, что с сидящим противником совладать легче, и решил воспользоваться моментом. Издав громкий боевой клич, он прыгнул на Олд Шеттерхэнда, подняв томагавк для смертельного удара. Краснокожие уже полагали, что удар достиг цели, уже открылись рты для ликования, но тут белый резко метнулся в сторону, вверх, и удар пришелся мимо. Взятый «неправильно» нож сделал свое дело — мчащийся вниз кулак налетел на молниеносно подставленный клинок, который выбил боевой топор. Мгновенный и неожиданный удар Олд Шеттерхэнда по левой руке вождя — вылетел также и нож. А потом белый с такой силой ударил противника твердой рукояткой своего ножа — «боуи» в область сердца, что краснокожий как подкошенный рухнул на землю и остался лежать без движений. Олд Шеттерхэнд поднял вверх нож и крикнул:
— Кто победил?
Не было слышно ни одного голоса. Даже те, кто считал подобный исход возможным, не думали, что их вождь будет побежден так быстро и таким способом. Люди словно окаменели.
— Он сам сказал, что скальп побежденного принадлежит победителю, — возвестил Олд Шеттерхэнд. — Его чуб, стало быть, моя собственность. Но мне он не нужен! Я друг красных людей и дарю ему жизнь. Возможно, у него сломано ребро, но он не мертв. Пусть мои красные братья осмотрят своего вождя, а я пойду к своей палатке.
Охотник отвязался от лассо и зашагал прочь. Никто не препятствовал ему, также никто не мешал Дэви и Джемми следовать за ним. Каждый прежде всего хотел убедиться, жив ли Большой Волк, и поэтому все озабоченно столпились вокруг него. Благодаря суматохе охотники спокойно достигли палатки. За ней уже лежало их оружие, а рядом стоял Хромой Френк с оседланными лошадьми.
— Быстро по коням и прочь отсюда! — скомандовал Олд Шеттерхэнд. — Поговорим позже.
Они вскочили на животных и поначалу медленно направили их из деревни, скрываясь за хижинами и вигвамами. Но на выходе их заметили часовые, которые стояли также и вокруг лагеря. Индейцы издали боевой клич и выстрелили по убегавшим. Белые тотчас пришпорили коней, погнав их галопом. Озираясь, они увидели, что крики и выстрелы часовых привлекли внимание остальных. Краснокожие полились ручьями между палаток и, оказавшись снаружи, послали вслед убегающим сатанинский вой, отразившийся в горах многократным эхом.
Охотники мчались галопом напрямик через равнину к тому месту, где вода со скал низвергалась в озеро. Олд Шеттерхэнд знал местность достаточно хорошо, чтобы предположить, что долина этого ручья
