Ее веки разомкнулись, и полный ненависти взгляд устремился на Зандерса.
Он повторил свой вопрос.
— Можешь спрашивать, пока не надоест. Ответа ты все равно не получишь!
— Ну, как угодно! — улыбнулся он. — Значительную их часть, конечно, уже не вернешь — ведь мадам Вулетр жила на широкую ногу. А остальное должно быть здесь, на судне. Уж я-то тебя знаю!
— Вот и ищи!
— И поищу. А если ничего не найду, то у меня есть другие способы заставить тебя говорить. Жан!
— Да, капитан?
— Эта женщина останется здесь, и сторожить ее буду лично я. Доступ к ней отныне запрещен всем, и тебе в том числе. А кто сделает хоть малейшую попытку вступить с ней в контакт, получит пулю в лоб. Кстати, никто, кроме тебя, не должен знать, где она находится. А теперь поодиночке выводи на палубу прежнюю команду «Л'Оррибля» — я хочу посмотреть, на что они еще годятся!
Жан ушел. А Зандерс перенес свою пленницу в соседнее отделение каюты, еще надежнее связав ее. Он знал, что она больше не имела власти над ним…
Сэм Файрган навел справки относительно отхода пассажирских судов. Ни сегодня, ни завтра их выхода в море не планировалось. При этом до его слуха дошло название «Л'Оррибль». Он знал, что это был корабль Черного Капитана, и предположил, что и Зандерсу известно о том, что «Л'Оррибль» находится в гавани Сан-Франциско. Естественно, это насторожило его, и потому Сэм Файрган решил, что должен лично проследить за каждым, кто отправлялся на это судно или возвращался с него.
Поздно вечером Сэм Файрган все еще ходил по набережной туда и обратно, чтобы не пропустить ни одной лодки, отчаливающей от берега. Для одного человека это была очень трудная, почти невыполнимая задача. То и дело от берега то там, то здесь отходила какая-нибудь лодка, пассажиров которой он не успевал увидеть. Кругом царила густая тьма, сквозь которую с трудом пробивался свет уличных фонарей и корабельных огней. Сэм Файрган как раз собирался разузнать кое-что у проходившего мимо патруля, когда вдруг прямо напротив него к ступеням набережной пристала лодка.
— Добрый вечер, мистер, — обратился он к гребцу, — откуда вы?
— С моря.
— С какого корабля?
— Ни с какого.
— Ни с какого? Вы что же, прогуливались по морю в одиночестве?
— Вот еще! — сказал лодочник, останавливаясь рядом с ним и потирая усталые руки.
Полковник насторожился.
— Значит, вы кого-то переправляли?
— Да, пожалуй, что так.
— Но не приставали ни к одному кораблю и возвращаетесь назад без пассажира. Вы что же, утопили его?
Лодочник рассмеялся.
— Что-то в этом роде. Однако подождите с вашими вопросами пару часов — тогда я, может быть, вам на них отвечу.
— А почему не раньше?
— Раньше не могу.
— Почему не можете?
— Потому что я обещал это.
Лодочник, похоже, находил некоторое удовольствие в том, что его спрашивают о вещах, о которых он сам говорить еще не готов. А старого охотника какое-то интуитивное подозрение заставляло продолжать расспрос.
— А почему вы дали такое обещание?
— Потому что… слушайте, а вы чертовски настойчивы! Да просто потому, что каждый хочет заработать свои чаевые!
— Вот как! Значит, из-за этих чаевых вы и не можете мне сказать, кого возили в море?
— Именно так.
— А если я предложу вам больше, скажете?
Лодочник недоверчиво посмотрел на истрепанную одежду и неухоженную внешность собеседника.
— Предложите больше? Пожалуй, для вас это будет трудновато!
— А сколько вам дали?
— То, что я запросил, и еще доллар сверху.
— И всего-то!
— Что значит «всего-то»? Вам небось доллары из драной куртки в руки не сыплются?
— Доллары? Нет. Денег у меня нет, но есть золото.
— Правда? Так это еще лучше, чем деньги!
Вообще-то, лодочник знал по собственному опыту, что у иного оборванного старателя бывает при себе куда больше ценностей, чем у сотни заносчивых франтов, вместе взятых.
— Вы так считаете? В таком случае, взгляните-ка вот на этот самородок!
Сэм Файрган подвел лодочника поближе к фонарю и, достав из кармана кусочек золота, протянул его недоверчивому собеседнику.
— Черт побери, а ведь этот кусочек потянет на все пять долларов! — воскликнул тот.
— Верно! И вы его получите, если расскажете мне то, что меня интересует.
— Честно?
— Разумеется. Итак, кого же вы переправляли?
— Двоих мужчин.
— Ах! Как же они были одеты — как охотники?
— Нет. Скорее как моряки — во всем новом.
— Что ж, возможно, они и моряки. А как они вообще выглядели?
Данное лодочником описание, по мнению Полковника, вполне могло бы соответствовать облику Зандерса и Летрье после того, как они привели бы свою внешность в порядок.
— А куда они направлялись?
— Туда, на рейд, где стоит «Л'Оррибль».
— «Л'Оррибль»? — Сэм Файрган еще больше насторожился. — А о чем они говорили между собой?
— Этого я не могу сказать.
— Почему?
— Они сначала спросили, знаю ли я французский. А когда я ответил, что нет, так залопотали на своем языке, что у меня в ушах зазвенело.
— Они! А где они сошли?
— Прямо там, в море.
— Не может быть!
— Еще как может! Они сказали, что служат на этом корабле и что покинули его самовольно, чтобы поразвлечься на берегу. И теперь хотели добраться до него вплавь, чтобы их не заметили.
— И перед этим они взяли с вас обещание, что вы…
— Что я в течение нескольких часов никому об этом не расскажу.
Файрган уже собирался задать следующий вопрос, как вдруг ощутил прикосновение руки к своему плечу.
— Пусть мой брат следует за мной!
Это был Виннету. Он отвел Полковника в сторону и спросил:
— Как называется большое каноэ 111, что стоит там, в море?
— «Л'Оррибль».
— А как называется каноэ, на котором человек, называющий себя Зандерс, был вождем?
— «Л'Оррибль». Это то же самое судно.
— Не уплывет ли бледнолицый, чтобы снова завладеть своим каноэ?
