— У Алексея?
— Он мне на ночь дал… наши стали.
— Украдены? Ну?!
— Нет нигде.
— Из кармана?
— Под подушкой были…
— А ты… все в столовой? Сейчас же обыск! Идем!
В кабинете Воленко подошел к столу, Зырянский остался у дверей.
— Алексей Степанович! У меня взяли ваши часы.
— Кто взял? Зачем?
Воленко с трудом выдавил из себя отвратительное слово:
— Украли.
Захаров нахмурил брови, помолчал, сел боком:
— Пошутил кто-нибудь?
— Да нет, какие шутки? Надо обыскать.
В кабинет вошли Зорин и Рыжиков. Рыжиков с разгону начал весело.
— Алексей Степанович, Зорин партию столов в город… Я обратно привезу медь.
Зырянский с досадой остановил его:
— Да брось ты с медью! Никто никуда не поедет.
— Почему?
Захаров встал за столом:
— Часы того не стоят. Нельзя обыск. Кого обыскивать?
Воленко ответил.
— Всех!
— Чепуха. Этого нельзя делать.
— Надо! Алексей Степанович!
Рыжиков испуганно огляделся:
— А что? Опять кража?
— У меня… часы Алексея Степановича…
Захаров повернулся к окну, задумчиво посмотрел на цветники:
— Если украдены, никто в кармане держать не будет. Зачем всех обижать?
Зорин шагнул вперед, гневно ударил взглядом в заведующего:
— Ничего! Все перевернуть нужно! Всю колонию! Надоело!
— Обыскивать глупо. Бросьте!
Рыжиков закричал, встряхивая лохмами:
— Как это глупо? А часы?
— Часы пустяшные… Пропали, что ж…
Рыжиков с гневом оглянулся на товарищей:
— Как это глупо? Как это так пропало? Э, нет, значит, он себе бери и продавай, а потом опять будут говорить, что Рыжиков взял, чуть что — сейчас же Рыжиков? До каких пор я буду терпеть?
Зырянский неслышно открыл дверь кабинета и вышел. асовым сегодня стоял Игорь Чернявин. Зырянский приказал:
— Чернявин, стань на дверях столовой, никого не выпускать?
— Почему?
— Это другое дело — почему. Я тебе говорю.
— Ты не дежурный.
— Э, черт!
Он быстро направился к кабинету, ему навстречу вышел Воленко.
— Прикажи ему стать здесь!
— Я не хочу дежурить!
— Не валяй дурака!
